Ну точно — это любовь - Кейси Майклз

Она ему в этом призналась.

Но потом сказала, что просто пошутила.

Потому что он сказал ей, что просто пошутил.

— Ты ужасное трепло, Джон Патрик, — проворчал он, включив душ и сунув голову под тонкие, как иглы, струи.

Но он не может воспользоваться Джейн.

Почему нет?

Она не собиралась жить с ним в одной комнате. Она правильная, славная девочка.

Ну и? Что значит — славная девочка? Она же взрослая. Мы оба взрослые. И мы вдвоем в одной комнате.

Дело в этом?

Нет. Он не похотливое животное, которому все равно, с кем спать.

Тогда кто же он? Он выключил душ, быстро и не слишком тщательно вытерся, натянул трусы и шорты.

— Джейн! — он ворвался в комнату, все еще вытирая волосы полотенцем для рук.

Она вешала его спортивную куртку. Такая чертовски домашняя. Чертовски аккуратная.

Играет в дом?

Нет. Джейн не живет в мире грез. У нее свой бизнес, она удивительно разумная и зрелая. Она может говорить о том, что не прочь поразвлечься, может сетовать на скучную жизнь, но не прыгнет к нему в постель только потому, что он под рукой, только для того, чтобы немного развеяться.

Нет. Она захочет обязательств. Слов любви. Свадьбы.

И он поймет, ведь с такими женщинами, как Джейн Престон, не спят, если не готовы все это дать.

Джон неожиданно понял, что, может, ему и не нужен был холодный душ.

— Ты хотел что-то спросить? — Джейн прошмыгнула мимо него в ванную, начала подбирать их промокшую одежду и вешать на перекладину душа.

— На самом деле нет. Я просто немного проголодался после всей этой беготни и подумал, может, заказать чего-нибудь?

Она посмотрела на него через плечо, держа его мокрые, все в песке, черные трусы. О боже. Ну и картина.

— Думаешь, у них есть пицца?

— Я… я пойду узнаю, — он попятился, споткнулся о ботинки и едва не рухнул на пол. Пора взять себя в руки, а то он убьется. Или Джейн, которая хватает его белье, доведет его до белого каления.

Через сорок минут Джейн — после того, как позвонила Молли и наболтала ей всякой ерунды, — полулежала в кровати под одеялом и читала его книгу, а Джон щелкал телевизионным пультом в поисках спортивного канала и воскресного бейсбола.

Ему очень хотелось перевернуть комнату, обыскать ее. Джейн, аккуратно и педантично сворачивая, складывая и вешая вещи, облегчала ему проверку. Живи он тут один, комната уже выглядела бы так, будто в ней взорвалась бомба, и он не догадался бы, что кто-то рылся в его бардаке, если только ему не оставили бы записку на зеркале.

Завтра. Он перетряхнет комнату завтра. Джейн уже сообщила, что пойдет на одно из первых заседаний, по поводу обедов в общественных школах, а он заявил, что никуда не пойдет и будет разбираться в своих записях.

И вот они лежат, каждый в своей кровати. Один сходит с ума, вторая ничего не замечает… или хорошо притворяется, будто не знает, что мужчина, который находится рядом, борется с очень похотливыми мыслями.

Принесли пиццу, которую он заказал в местном магазине, и две содовых.

Джейн села на колени и знаком велела ему поставить коробку на ее кровать и сесть рядом. Она подняла крышку и улыбнулась, вдыхая запах.

— О, небо! Понюхай, Джон. Как вкусно пахнет!

Во взгляде Джона читался нарастающий ужас, как он описал бы это в своей книге.

— Конечно. Замечательно.

Он только что понял — на пицце есть сыр. Тот сыр, который тянется, когда его кусаешь, и Джейн будет наматывать сырную ниточку на язык и… и он покойник. Осознай это. Покойник.

Как пали сильные…[20]

Джейн взяла на себя раздачу пиццы, отделила для него кусок и положила на салфетку.

— Осторожно, горячая.

— Я люблю горячее, — заявил Джон и откусил. Прекрасно. Сырный ожог. Прямо на нёбе. Но не скажет же он Джейн, что она права.

— М-м-м… хорошая пицца, — он быстро схватил содовую.

— Не слишком горячая?

Джон потрогал нёбо языком. Интересно, там ожог второй или третьей степени? Что с ним? Он всегда был относительно здравомыслящим, зрелым, даже воспитанным. Ну, может, не очень. Но он не всегда был мужланом, так ведь?

— Нет, — ответил он, посасывая лед. — В самый раз. Хотя тебе стоит немного подождать.

— Но я так хочу есть. Я не хотела, пока не понюхала ее, но сейчас так изголодалась.

Изголодалась. Хорошее слово. Он изголодался.

Не по пицце.

Он успел сдержать стон — Джейн, чтобы пицца скорее остыла, держала кусок у рта и дула на него. Влажные губы вытянуты. Она глядела на пиццу так, что, если бы перевела взгляд на него, он принял бы это открытое приглашение схватить ее, повалить и свирепо добиться своего. Много раз подряд.

Но он не может так поступить, потому, что она славная девочка и верит ему. И она ничего не скажет о верности или свадьбе, но будет об этом думать, а он — знать, что она об этом думает. Она будет считать, что веселится, буйно развлекается всю неделю, но потом, когда вернется домой, ей будет стыдно за себя.

Он не мог этого допустить.

Наконец Джейн откусила от пиццы, и чертов сыр вытянулся в нитку, так что Джон в последней попытке самосохранения перемахнул на свою кровать и уткнулся в телевизор.

— Кто сегодня играет? — спросила Джейн.

— Не я, — Джон с силой давил на кнопку пульта, срывая на нем злость, потому что, если бы он встал и начал колотить себя по голове, она бы спросила, почему.

Предстояла еще одна чертовски длинная ночь.

Глава 11

Джейн закончила макияж, решив, что помады, немного туши и чуть румян с пудрой вполне достаточно, подобрала с пола ванной комнаты все еще мокрую одежду и снова развесила на душевой перекладине.

Она прополоскала все вчера, однако песок еще не отмылся, по крайней мере на швах. Но это все, что она могла сделать.

Как только одежда высохнет, она ее свернет и положит в два пластиковых мешка для грязного белья, предоставленные отелем, запихнет в дальний угол шкафа и будет очень надеяться, что до конца недели они не начнут пахнуть, как моллюски, умершие пять дней назад.

Или, может, отстирать все в раковине?

Нет. У нее каникулы. Никто не занимается стиркой на каникулах.

Джейн постояла еще две минуты, пока чистюля не победила, и пошла на компромисс. Она отмоет нижнее белье бесплатным шампунем.

Она постирала трусики, лифчик и колготки, потом быстро простирнула белую рубашку Джона и слила воду из раковины.

— Ты там все? — послышался голос Джона, когда она заполняла раковину во второй раз, наливая остатки шампуня и размешивая его, чтобы появилась пена.

— Можешь войти. Дверь не заперта, — она выключила воду и сдернула его черные трусы с перекладины.

— Ну-ка дай сюда, — Джон выхватил трусы у нее из рук. — На хрена ты это делаешь?