Ничего личного. Книга 1 - Мигель Аррива

— Да! — крикнул отец. — Все было именно так, и теперь все узнают о том, какой ты хороший!

Ксавьер сжал зубы. Желваки на скулах играли, кулаки сжимались так, что ногти впивались в ладони. Ханна торжествующе задрала нос.

— Ничего не хочешь сказать? Оправдаться? Или, наоборот, признать свою вину? Давай, сознайся, что ты всегда желал ему смерти!

Амадео задохнулся от негодования и выступил вперед, чтобы осадить зарвавшуюся нахалку, но Ксавьер опередил его, шагнув к сейфу. Распахнул его и достал оттуда пачку банкнот.

— Этого хватит? — Он швырнул деньги на стол. — Хватит, чтобы вы оставили меня в покое?

Глаза Ханны жадно блеснули. Она протянула руку, но Амадео схватил ее за запястье.

— Вы ни цента от него не получите. А ты, — он повернулся к Ксавьеру, — прекрати. Это не поможет.

Ханна дернула руку в попытке освободиться.

— Да ты… Что себе позволяешь? Кто ты вообще такой?!

— Финансовый директор. Еще раз повторяю — вы не получите ни монеты. Уходите.

Эдвин положил ладони на плечи жены, сверля Амадео презрительным взглядом.

— Пойдем. Похоже, от этого ублюдка уважения нам не добиться, как и от его помощника. Я-то надеялся, он будет благоразумен.

— Прежде чем предъявлять какие-то претензии вашему сыну, последите за собой. — Амадео выпустил руку Ханны. — А теперь покиньте, пожалуйста, кабинет.

Немного помявшись для вида (Ханна не сводила взгляда с толстой пачки денег, все так же лежавшей на столе в окружении бумаг), они в сопровождении Серджио ушли.

Амадео повернулся к Ксавьеру.

— О чем ты думаешь, черт побери? Дашь денег — они явятся снова! Считаешь, от них так легко отделаться?

— Ты прав, ты прав. — Ксавьер запустил пальцы в волосы и усмехнулся уголком рта. — Они сведут меня с ума. Что еще за разговоры о том, что я пытался убить Фреда?

Еще никогда Амадео не видел Ксавьера настолько потерянным. Он-то считал, что этого человека невозможно вывести из себя. Какой бы острой ни была ситуация, он сохранял хладнокровие и всегда принимал верные решения. Но эти люди смогли пошатнуть его уверенность. Похоже, впервые в жизни Ксавьер не знал, что делать.

Амадео подошел к другу и положил руку ему на плечо.

— Им не удастся довести тебя до сумасшествия. Кто-то нанял их, это же очевидно. Найдем заказчика — и они исчезнут из твоей жизни раз и навсегда.

Ксавьер выпрямился. Из глаз исчезло затравленное выражение, будто и не появлялось вовсе.

— Ты прав, — повторил он. — Тогда не стоит терять времени. Езжай домой, а я займусь этой проблемой.

Но, сев за руль, Амадео повернул не к дому, а к зданию телеканала. После ухода родителей Ксавьер вел себя, как ни в чем не бывало, отмахивался от сыпавшихся на него беспочвенных обвинений, однако Амадео нутром чуял — тут нечто большее, чем желание просто нажиться на бизнесе непутевого сыночка. И не понимал поведения Ксавьера. Неужели у того не возникло ни малейшего желания выяснить, чем вызван небывалый ажиотаж вокруг его персоны?

Показав охраннику особый пропуск, которым снабдил его Ксавьер, он прошел к лифту и через несколько головокружительных мгновений — Амадео никак не мог привыкнуть к стеклянной коробке, хотя бывал тут уже много раз — молодой секретарь доложил о его приходе. Амадео шагнул в черно-белый кабинет, не отдающий ни уютом, ни теплом. Только холодной строгостью.

— Чего тебе? — не слишком любезно приветствовала хозяйка, хотя обычно общалась с ним в снисходительно-ласкательной манере. По-видимому, дел у телеканала хватало, потому что она то и дело хваталась за трубки радио— и мобильного телефонов и ворошила бумаги, в беспорядке раскиданные на столе. Многие из них были исполосованы желтым и зеленым маркером, кое-где строчки закрашены мертвым черным.

Амадео сел напротив, проигнорировав грубое обращение.

— Я не могу ждать, пока ты закончишь, Ребекка, так что отложи свои дела.

Она замерла и, приоткрыв губы, уставилась на него. Дым от незатушенной сигареты, небрежно валяющейся в пепельнице, вился между ними, немного оживляя застывшую, будто фотография, картину. Взгляд его черных глаз и раньше казался Ребекке слишком серьезным для миловидного лица, но сейчас их выражение заставляло чувствовать себя не в своей тарелке. Будто это она пришла к нему в гости, а не наоборот.

Затрезвонил телефон, и Ребекка очнулась. И тут же накатила злость на этого мальчишку. Он что, поставил свою персону выше ее работы? Еще никто не смел говорить с Ребеккой в таком тоне, разве что Ксавьер, но с ним особые счеты. А этот маленький принц уже который раз строит из себя короля.

— Мальчик, ты зарываешься. — Она грохнула радиотелефон на базу, предварительно проорав «Я занята!», и пронзила Амадео взглядом, от которого у рядовых сотрудников кровь стыла в жилах. Однако наглец и бровью не повел.

— Если бы это касалось меня, я бы вел себя иначе. — Он указал на газету, наполовину скрытую бумагами.

— А, так ты тут из-за этого? — Она двумя пальцами вытащила газету, с первой страницы которой улыбался Фредерик. — Велика важность. Скажи Ксавьеру, что это не стоит внимания.

Газета ударилась о его грудь и упала на колени, но Амадео не обратил на это ровным счетом никакого внимания.

— Он не знает, что я здесь. Ты наконец выслушаешь?

Ребекка удивилась. Чтобы этот мальчик действовал без ведома Ксавьера? Да еще в его интересах? Обычно он даже почесаться не смел без указки, а тут на тебе.

— Хорошо. — Она вынула заколку, скрепляющую белокурые волосы, и устало потерла затылок. — Так что ты хотел?

— Установи истинную личность этого парня. — Амадео щелкнул по газетному листу. — Узнай, кто за этим стоит.

— А разве его родители просто не хотят срубить денег? — Она подожгла новую сигарету. — По-моему, все очевидно, это старая отработанная схема. Многие влиятельные люди в свое время разрывали контакты с семьей, и…

— Тут другой случай, Ребекка. — Амадео наклонился к ней, даже не поморщившись от порции табачного дыма, ударившего в лицо. — Брат Ксавьера мертв. Погиб, когда ему было семь.

Глаза ее расширились. До нее наконец дошло.

— Хочешь сказать, это