Новая любовь Розамунды - Бертрис Смолл

Лорд Макдафф радушно приветствовал его:

— Вы были во дворце? Идемте же, вы должны рассказать мне, о чем говорили с этим коварным лисом, нашим герцогом!

Граф жестом подозвал к себе служанку.

— Передай это леди Розамунде, — приказал он, передавая девушке букет мимоз. — Скажи, что я скоро буду.

Служанка улыбнулась, сделала реверанс и поспешила выполнить приказание графа.

— Герцог совсем не изменился, — начал Патрик свой рассказ, усаживаясь в кресло и принимая от посла небольшой серебряный кубок вина.

— Что вы ему сказали? — спросил лорд Макдафф.

— Ровно столько, сколько ему надо знать. Не забывайте, мы ставим его в весьма уязвимое положение, если учитывать то, что его соседями являются Италия и Франция. — Граф усмехнулся. — Если правда все-таки выплывет наружу, Себастьян ди Сан-Лоренцо вполне правдоподобно разыграет оскорбленную невинность или праведный гнев — в зависимости от того, что потребуется, милорд. Он будет защищать интересы Сан-Лоренцо всеми правдами и неправдами, и это его долг и его право. А если лорда Ховарда насторожит мое появление в этом городе, постарайтесь успокоить его историей о моей любви. Вы должны демонстрировать полную неосведомленность обо всем прочем.

— Вы верите в то, что нам удастся ослабить «Лигу», Патрик? — не удержался от вопроса посол.

— Нет, не верю, как не верит и сам король. Но он считает своим долгом сделать все, что в его силах. Даже если Венеция и Священная Римская империя будут непоколебимы в своем решении участвовать в «Священной лиге», мы сумеем разбудить в них определенные сомнения. Я постараюсь заронить семена недоверия в души тех, с кем мне предстоит встретиться. Это наверняка охладит их пыл и заставит относиться к Англии с большей осторожностью. Это самое большее, на что мы способны, Йен. Но мы обязаны это сделать. Генрих Тюдор еще не одержал полной победы.

— Вам до сих пор не известно, с кем именно предстоит встреча? — спросил лорд Макдафф.

— Нет. Но у меня есть подозрение, что художник из Венеции, прибывающий на днях в Сан-Лоренцо и пользующийся таким уважением у герцога, может быть одним из тех джентльменов, которых я жду. Он член семьи Лоредано, но и сам заслужил немалую славу как талантливый ученик обоих братьев Беллини. Никому не придет в голову заподозрить венецианского художника в политических интригах, — усмехнулся граф. — Но я не знаю наверняка. Придется ждать и смотреть, как он себя поведет. Себастьян настоял, чтобы мы с Розамундой явились на прием в честь прибывшего гостя. Он просто сгорает от любопытства и хочет ее увидеть. Как мне кажется, он все еще считает себя непревзойденным обольстителем.

— В последние годы он стал значительно скромнее по части любовных похождений, — заметил Макдафф с лукавой улыбкой. — С годами он сильно обрюзг и утратил былую ловкость, а встречи с разъяренными мужьями или папашами никогда не входили в его планы!

— Его сын, надо полагать, стал достойным преемником отца, — сухо заметил граф.

— Ни в коей мере! У лорда Рудольфе, конечно, есть любовница, но он держит это в тайне, — ответил посол.

— А мне казалось, что он во всем будет похож на отца, — в задумчивости проговорил Патрик. — Помнится, как-то я говорил об этом с дочерью. Рудольфо уже успел наплодить целую кучу детей.

— Ну да, и почти все, как назло, девчонки, — хмыкнул посол.

Граф допил вино и встал:

— Позвольте поблагодарить вас за гостеприимство, Йен Макдафф! Розамунда никогда не покидала пределов Англии, если не считать короткого пребывания при дворе. И здесь вы оказали ей очень теплый прием.

— Она милая женщина, Патрик, — с чувством произнес лорд Макдафф, — и безупречно воспитана, если верить Пьетро. А он, как вы помните, чрезвычайно ценит такие вещи. Слуги только рады, что в доме наконец-то появилась женщина, ведь я застарелый грубый холостяк.

— Я был бы не прочь остаться здесь до весны, — сказал Патрик.

— Буду только рад вашему обществу! — искренне обрадовался посол. — По-моему, если бы у меня была такая же прекрасная возлюбленная, я и сам был бы не прочь задержаться здесь до весны!

Патрик поспешил подняться на третий этаж. Там он нашел Розамунду, примерявшую новые платья. Он присел в уголке, чтобы посмотреть, как у них идет дело, и дружески кивнул Селестине.

— Я слышала, — сказала портниха, — что вас пригласили на прием в честь венецианца Патрицио. Это будет шикарный вечер, потому что герцог собирается пустить пыль в глаза художнику Лоредано. А уж про то, какие шикарные праздники и карнавалы устраивают в Венеции, известно всем. Нашему герцогу придется лезть из кожи вон, чтобы угодить такому избалованному гостю. — Селестина ехидно хмыкнула.

Патрик рассмеялся в ответ:

— Черт побери, и откуда тебе это известно? Я же едва успел выйти из дворца!

— Патрицио, это же Сан-Лоренцо! — Селестина выразительно закатила черные глаза, и граф отметил про себя, что отлично помнит эту гримасу. — Здесь все только и делают, что суют нос в чужие дела! Кстати, английскому послу не терпится тебя увидеть. Он хочет знать, с чего это к нам снова занесло бывшего шотландского посла, да еще в такое неспокойное время.

— Англичане всегда относятся к шотландцам с недоверием, — небрежно бросил граф. — Разве не так, любовь моя? — добавил он, обращаясь к Розамунде.

— Всегда, — в тон ему ответила Розамунда. — Понимаешь, Селестина, шотландцам вообще доверять опасно. А вырез на груди обязательно должен быть таким глубоким?

— Здесь так принято, мадам, — заявила Селестина.

— При шотландском дворе носят гораздо выше, — немного растерянно заметила Розамунда.

— При шотландском дворе гораздо холоднее, — резонно ответила портниха. — А здесь, на юге, нам только приятно, когда голую кожу охладит сквознячок в теплую зимнюю ночь! Разве я не права, милорд?

— По-моему, вырез как раз такой, какой надо, — согласился Патрик.

— По-твоему, это так и надо, чтобы герцог пялился на мою грудь? — невинным голоском уточнила Розамунда.

— Пусть пялится сколько угодно, — ответил граф. — Но не более того.

Женщины рассмеялись.

— Я немного переделаю вырез на вашем платье цвета морской волны, мадам, — сказала Селестина. — Вы наденете его на прием у герцога с тем подарком, что Патрицио купил для вас по дороге из дворца.

— Ты купил мне подарок? — удивилась Розамунда. — Я хотела сказать — что-то кроме цветов? Кстати, они чудесные, милорд. Как они называются? И где мой подарок?

— Цветы называются мимозы, а что касается подарка, то я не уверен, стоит ли с ним так спешить. Ты оказалась слишком жадной! — поддразнил Розамунду Патрик.