Суицидология: Прошлое и настоящее: Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и в художественных текстах - Александр Моховиков

Одной знаменитой актрисе-красавице Людвиг приказал читать ему вслух. Эти чтения происходили в спальной комнате короля денно и нощно. Король лежал в постели, а чтица сидела рядом в кресле. Однажды актриса, увлекшись чтением, во время декламации присела на край кровати короля. Это вызвало его страшный гнев. В 24 часа она была выслана из Баварии за оскорбление Величества, несмотря на то, что была любимицей Мюнхена.

Секретарь короля жил вблизи королевского замка. Однажды, прогуливаясь в парке, Людвиг встретил жену секретаря. На следующий день он заявил секретарю: «Я видел лицо вашей жены». Секретарь стоял в недоумении. «Я видел лицо вашей жены», — повторил резко и грубо король. Тогда секретарь вспомнил нетерпимость короля к женщинам и поспешил заявить, что впредь эта неосторожность не повторится.

Единственная женщина, которую Людвиг II выносил и даже ласкал, была принцесса Гизела, жена принца Леопольда. Принцесса Гизела по своим странностям и эксцентричности не только походила на Людвига II, но даже превосходила его; поэтому неудивительно, если король был милостив к человеку, который его понимал. Однако принцессе Гизеле нелегко давалось благорасположение короля. Людвиг часто посылал букеты и другие подарки принцессе днем и ночью. Посол должен был лично вручить принцессе подарки. И случалось нередко, что принцесса Гизела должна была вставать в 2-3 часа ночи, парадно одеваться и принимать королевского посла.

Восшествие на Баварский престол Людвига II совпало с австро-прусской войной. Все были убеждены, что Пруссия будет побеждена, хотя и не одобряли союза Баварии с Австрией. Вдруг совершился необыкновенно быстрый и решительный разгром Австрии. Бавария за свой союз с Австрией при этом потеряла весьма немного. С этих пор Людвиг становится страстным поклонником Бисмарка... Скоро началась франко-прусская война. Пруссия в лучшем случае рассчитывала на нейтралитет Баварии. Но Людвиг, увлекаемый мыслью о единстве немецкой народности, деятельно помогал пруссакам в войне с Францией. Баварский корпус сделал много неприятностей Франции и значительно облегчил победу пруссакам. Ненавистник войны вообще, Людвиг не принимал личного участия в ней. Зато он первый выступил с предложением венчания героя и победителя, прусского короля, германскою императорскою короною. В этом деянии он принял лично участие. Трудно сказать, что более интересовало короля: политические соображения или величие и торжественность церемонии коронования Вильгельма. Способствуя, однако, возвышению Пруссии, Людвиг успел отстоять почти полную неприкосновенность самостоятельности собственных владений. Бавария оставила за собою несравненно большую независимость, чем все остальные государства, вошедшие в союз Германской империи. И в дальнейшем Людвиг многократно отражал поползновения ставленников Бисмарка, желавших наложить свою руку на баварские порядки и независимость.

Вскоре, однако, Людвиг покинул политическое поприще и всецело отдался двум своим страстям: музыке и архитектуре. Унаследовав любовь ко всему изящному от своих предков, с детства окруженный памятниками художественного творчества, наконец, воспитанный преимущественно в этом направлении, Людвиг всеми силами своей неуравновешенной и неустойчивой души отдался увлечению прекрасным — музыкой и архитектурой.

Король особенно предался музыке Вагнера, и скоро Вагнер стал его первым другом. Увлекшись свободою полета фантазии и шумом музыки Вагнера, Людвиг не щадил средств роскошнейше обставить представления его опер. Он способствовал устройству театра в Байрейте, он же поставил оперу в Мюнхене на завидную высоту. Неспособный, однако, долго останавливаться ни на чем, Людвиг скоро порвал и свою личную дружбу с Вагнером, хотя не переставал от времени до времени переписываться с ним до смерти последнего.

Король вообще часто проявлял дружбу ко всем артистам и актерам и часто находился в переписке с ними. Однако эти дружеские отношения почти всегда обрывались очень резко. Всем этим симпатиям король придавал значение лишь в той степени, в какой они удовлетворяли его хотению и капризам, до других же людей ему не было никакого дела.

Существует рассказ касательно отношений Людвига к Захер-Мазоху. Известно, что этот интересный писатель сам был не без странностей и его герои дали основание психиатру Крафт-Эбингу установить особый вид болезненного состояния — мазохизма. Увлеченный рассказами Захер-Мазоха, Людвиг вступил с ним в анонимную переписку. Письма за письмами все более сближали их. Наконец, Людвиг назначил в скалах Тироля свидание Захер-Мазоху. Свидание это состоялось, но то, нашел ли Захер-Мазох, что ожидал, покрыто мраком неизвестности.

Второю страстью короля, несравненно худшею, так как она стоила многих миллионов и разоряла финансы двора, была страсть к постройкам новых дворцов. Он выстроил на скале над пропастью громадный замок Неишванштейн против старого замка Гогеншвангау. Он построил другой дворец в форме летнего дворца китайского императора. Он выстроил миниатюру Версаля и еще много других дворцов. Внутреннее устройство дворцов, роскошь, величие и изящество превосходят всякое описание. Эти затраты на постройки ставили нередко министерство государства в весьма затруднительное положение, что вызывало грубую и резкую немилость короля. Тем хуже все это было, что добрая половина расточаемых денег шла не на постройки короля, а в карманы исполнителей его воли. Лейб-медик короля Dr Шлейс свидетельствует: «Эти продажные, мелкие, лживые, рабские натуры только разжигали его и втягивали в безумные затраты». Несмотря на уединенную, замкнутую и отшельническую жизнь Людвига, общество стало замечать в короле много странностей, которые скоро подтвердили мысль о ненормальности его умственных способностей. Личные выгоды приближенных, похвалы художников и архитекторов, расточаемые королю, нежелание вызвать громадный скандал, а также опасение расстроить те или другие отношения были причиной того, что истинное положение умственных и душевных способностей короля долгое время было известно только немногим. Высокая и эстетическая склонность короля к покровительству искусствам восхищала и пленяла его подданных, и поэтому Бавария охотно мирилась с неопасными причудами своего короля.

Сумасшествие короля развилось не сразу, а постепенно и мало-помалу. Он получил его по наследству от родителей. Людвиг родился с сумасшествием и все время носил его в себе, оно служило продолжением и развитием до крайностей основных черт и свойств характера короля. Развитию и усилению болезни короля много способствовало еще и то, что в его симпатиях и антипатиях, вкусах и капризах он не встречал себе противодействия. Увлекаясь образами и представлениями своей фантазии, король больше и больше падал в умственном отношении, что, в свою очередь, еще больше способствовало усилению мечтательности и игре фантазии.

Теперь почти постоянно у короля днем была ночь, а ночью — день. Днем он спал, а ночью бодрствовал.

Проснувшись, первым делом он просматривал кипу газет и интересовавшие его места отмечал красным карандашом. Затем он играл на биллиарде или путешествовал по залитым светом залам... Вдруг ему приходило желание прослушать одну из своих любимых опер. Летит дежурный ординарец за придворным артистом. Тот встает в 2-3 часа ночи и играет королю оперу, играет до тех пор, пока король скажет: «Довольно...» А то вдруг Людвигу угодно послать принцессе Гизеле букет, и опять начинается всеобщая тревога.

Король с детства стеснялся общества, был нелюдим и избегал людей. Теперь эта особенность характера усилилась и превратилась в отшельничество. Король заперся в замке и допускал к себе только самых близких людей. Любя музыку и оперу, сначала король помещался в ложе так, чтобы его никто не видел. Затем он приказал играть оперы только лишь для одного себя, а затем и при этих условиях театр только полуосвещался, и король сидел в темноте. Однажды во время представления в придворном театре король заснул. Спектакль мгновенно прервали и возобновили в тот момент, когда король проснулся.

На придворных обедах стол сервировали так, чтобы сидящие за столом были скрыты вазами и цветами, дабы король не мог видеть присутствующих. Последние годы жизни Людвиг сидел в государственном совете, заслоненный экраном, и последний секретарь совета никогда не видел короля в совете в лицо. В его дворце в столовой были такие приспособления, что стол, вполне сервированный и с готовыми кушаньями, по желанию короля являлся через пол, причем король не нуждался в прислуге и не имел неудовольствия лицезреть кого-либо из окружающих. Министрам стоило большого труда добиться свидания и доклада у Людвига, который нередко вскакивал и прерывал доклад из-за пустяка, как, например, повторение стиха. Иногда министрами производились доклады и получались приказания короля через прислугу. С величайшим трудом можно было устроить прием посланника иностранного двора у короля Людвига, причем последний в этот момент для храбрости выпивал очень много шампанского.