Александр Македонский. Царь четырех сторон света - Питер Грин

Но персидская казна не поступила в Индию. Между тем, если семь с лишним тысяч людей Гарпала смогли доставить 25 000 доспехов, они с таким же успехом могли доставить и золотые слитки. Вероятно, у самого Гарпала были другие, личные планы насчет золота. До Александра уже доходили тревожные слухи о его казначее. Говорили, что Гарпал, который прежде занимался только разведением экзотических растений, почувствовал вкус золота и открываемые им возможности. Он вызвал к себе из Афин известную куртизанку, на которую щедро тратил золото Александра. Говорили, будто Гарпал – щедрый, любящий покровитель. Его новая пассия, Гликера, жила как принцесса во дворце в Тарсе.

Неизвестно, что стояло за всеми этими разговорами, но в 327—326 гг. до н. э. в Тарсе началась чеканка серебряной монеты без всяких признаков того, что это монета Александра. Независимая чеканка монеты производилась также в Финикии и на Кипре. Распространились слухи, что Гарпал готовит мятеж против своего царя. Если бы Александр не вернулся из восточного похода (именно так полагали многие в Малой Азии), то Гарпал, благодаря огромным денежным ресурсам, оказался бы самым могущественным человеком империи. За пшеницу, отправляемую в Афины даром во время голода 330—326 гг. до н. э., Гарпал был удостоен почетного гражданства Афин. При поддержке греков он мог бы выступить против Антипатра. А если бы Александр возвратился с победой, Гарпалу также не помешала бы поддержка многочисленных друзей. В любом случае это почетное гражданство вовсе не было для него лишним.

Когда эти слухи впервые дошли до Александра, он заключил в тюрьму тех, кто передавал подобные сведения. Однако подробный доклад от историка Феопомпа, кажется, убедил царя, что они, по крайней мере отчасти, соответствуют действительности. Даже и после этого Александр мог мало что предпринять по делу Гарпала до своего возвращения в Вавилон.

Перед отплытием флотилии вниз по реке Кен заболел и умер. Случайно или нет, но получалось так, что люди, пошедшие против воли Александра, редко жили долго после того, как вызвали его гнев. В это же время Пор был провозглашен царем всех подчиненных индийских территорий, кроме Таксилы. Но если в Таксиле Александр оставил своего представителя, чтобы следить за раджой, то Пор стал самостоятельным вассальным правителем, подчиненным непосредственно Александру, – степень его доверия к обоим раджам была разной.

Флот отплыл из Джалапура в ноябре 326 г. до н. э. Главным начальником флота был назначен Неарх, имевший под командованием до 1800 судов разных видов. На корабли должно было сесть прежде всего около 8000 воинов, включая гвардию и конницу гетайров. Остальное войско было разделено на три отряда под командованием Кратера, Гефестиона и Филиппа, нового сатрапа Таксилы. Гидасп в этом месте был не менее двух с половиной миль в ширину, что достаточно для прохождения сорока весельных судов в один ряд. Вероятно, это было впечатляющее зрелище.

Флот шел медленно, не более пяти миль в день, с частыми остановками. Кратер двигался вперед вдоль правого берега, а Гефестион – вдоль левого, что было нелишним, учитывая их сложные отношения. Филиппу сначала был вверен обоз, но потом он был отправлен в поход вдоль Ченаба, чтобы прикрывать левый фланг Гефестиона. Быстрое течение и водовороты сильно мешали продвижению флота. Однажды даже судно, на котором находился Александр, едва не затонуло, и царю, не умевшему плавать, удалось спастись только с помощью друзей. И все же флотилия дошла до пункта назначения, и Александр теперь имел основания утверждать, что, как и его герой Ахилл, выдержал бой с рекой.

После того как флот успешно прошел воды Ченаба, все экспедиционные силы воссоединились снова. Если до этих пор войско Александра практически не встречало сопротивления, то теперь поступили сведения, что два могущественных племени, мали (малавы) и оксидраки (вероятно, кшатрийцы), решили остановить дальнейшее продвижение македонской армии. По слухам, у них было до 100 000 воинов и 900 колесниц. Александр послал Неарха с флотом вперед, для встречи в условленном месте, а сам, разделив войско на три мобильные группы, решил не дать мали соединиться с союзниками.

Тут ветераны Александра, поняв, что им предстоит не безопасное путешествие, а новая тяжелая битва, снова стали роптать. С помощью риторики и откровенной лжи («океан совсем близко, так что скоро они почувствуют запах моря, а племена, живущие здесь, женоподобны) Александру удалось их успокоить. Однако моральный дух воинов был по-прежнему низким. Александр оставался все тем же блестящим тактиком, он снова добился полной победы, пройдя за ночь пятьдесят миль по пустыне, но его люди дошли до критической точки. Как бывает со всеми боящимися боя и отчаявшимися воинами в мире, они начали драться почти со зверской жестокостью. Соответственно сопротивление, вдохновляемое кастой жрецов-браминов, стало более ожесточенным. Все это показало деморализацию прежде непобедимой фаланги Александра.

Два раза люди Александра отказывались карабкаться по осадным лестницам, пока сам царь не показал пример, устыдив их этим. Во втором случае он некоторое время стоял на стене один, как прекрасная мишень для стрелков. Потом он храбро, но совершенно безрассудно спрыгнул вниз, прямо в неприятельскую крепость. Там Александр какое-то время стоял спиной к стене, защищенный с одной стороны большим деревом и готовый сразиться с нападающими врагами. Вскоре к нему присоединились еще три македонских командира – Леоннат, Певкест и гвардеец Абрей. Это были только первые – поступок царя произвел должное впечатление. Но вся эта толпа воинов мешала друг другу; они падали с лестниц, и Александр с товарищами все еще не получил помощи от своих людей. Пока македонские воины снаружи пытались пробиться через боковые ворота, царь с тремя верными помощниками отбивались от множества нападавших. Абрей был убит стрелой, а затем длинная индийская стрела, пробив панцирь, попала Александру в грудь. Упав на одно колено, царь успел поразить мечом очередного врага, после чего потерял сознание. Певкест стоял над Александром, прикрыв его сакральным щитом и отбиваясь от нападающих. Но помощь была уже близко. Македонянам удалось, наконец, взять боковые ворота, и в крепость хлынула толпа разъяренных воинов, убивавших на своем пути всех – и мужчин, и женщин, и детей. Между тем Александра отнесли на щите в царский шатер и распространили слух, что он умирает. Извлечение стрелы было опасной операцией, а когда она была проведена, царь снова потерял сознание от большой потери крови.

Неделю Александр находился между жизнью и смертью. Преждевременные слухи о его гибели вызвали воодушевление среди индусов и уныние в стане македонян, которые не представляли себе иного вождя и опасались, что без него вовсе не смогут вернуться на родину. Никогда так не проявлялась как сила харизмы царя, так и слабости, связанные с ее действием на людей. Все созданное Александром теперь зависело от его физического состояния.