Дама в очках, с мобильником, на мотоцикле - Наталья Александрова

— Тетя Раечка, как я тебя люблю!

— Тьфу ты! — в сердцах плюнула Раиса. — Всякая еще будет лезть!

Она захлопнула дверь в полном негодовании, а Танька подала Надежде ее собственный мобильный телефон.

— Ну надо же, как ты ловко! — похвалила она.

— Дак это же просто, — отмахнулась Танька. — Раиса вообще-то баба невредная, просто у нее фишка — любит чужими вещами попользоваться. Не возьмет, но вот, к примеру, по телефону все деньги прозвонит обязательно. Дочка у нее в Североморске, она и названивает. Самой-то платить дорого… Помаду опять же всю смажет, крем тональный… Звони, Надя, пока она не хватилась.

С замиранием сердца Надежда нажимала нужные кнопки. И вот в телефоне раздался знакомый родной голос.

— Сашенька, — голос самой Надежды дрогнул, на глазах выступили слезы, — дорогой, я так соскучилась…

— Надя, — ответил муж запыхавшись, — извини, я занят очень. Ты прямо на совещание попала, такой вопрос важный решаем! Ты позвони попозже, а лучше я вечером сам тебе перезвоню! Ну, целую, Бейсик здоров, тебе приветы шлет!

Дальше, как говорилось в старой советской пьесе, последовала тишина.

Полковник Горловой испытывал после допроса странное, двойственное чувство. Конечно, он вел себя, как и подобает с такими ничтожными, никчемными людишками, как эта Лебедева. Он был суров, монументален и грозен, как само правосудие. Он орал на Лебедеву, стучал кулаком по столу, так что самому было больно. В общем, обрушил на нее весь доступный ему арсенал методов убеждения.

Но почему-то на нее это не произвело должного впечатления.

Лебедева не только не призналась во всех совершенных преступлениях — она не рыдала, не просила о снисхождении, не тряслась от страха… в общем, вела себя очень странно.

Это было непонятно, а все непонятное Горлового тревожило.

Может быть, за этой Лебедевой кто-то стоит?

Да нет, ерунда! Кто за ней может стоять? Обыкновенная тетка средних лет, явно небогатая…

Ничего, посидит до завтрашнего дня в камере, станет как шелковая!

Адвоката, видите ли, требует! Ну ничего, будет ей адвокат! Семендяев — человек послушный, он все сделает как надо…

Полковник поднял трубку левого телефона, по которому разговаривал с нижестоящим персоналом, и мрачно буркнул:

— Машину мне!..

Полковник Горловой вышел из здания милиции и нетерпеливо огляделся. Тут же к крыльцу подкатила его машина, шофер Миша выскочил и поспешно распахнул перед шефом заднюю дверцу.

Горловой тяжело опустился на сиденье и буркнул:

— Домой!

Машина была предметом его постоянного недовольства.

Год назад он подал заявку на служебный «мерседес», но областное начальство опять эту заявку не удовлетворило, и вместо «мерса» ему предоставили черный «форд-мондео». Конечно, неплохая машина, но статус не тот!

Горловой даже позвонил по этому вопросу в область, своему давнему знакомому полковнику Копытину, но тот только хохотнул в трубку и проговорил наставительно:

— Скромнее надо быть, Василий! Скромность украшает руководителя!

Ну ничего, если он успешно разберется со всеми здешними проблемами, наверняка пойдет на повышение, в область… а уж там, хочешь не хочешь, ему дадут наконец черный представительский «мерседес»!

За такими раздумьями полковник не заметил, как выехал из города.

Дорога к его загородному дому проходила мимо холма, на котором строили чей-то коттедж. Впрочем, сейчас на стройке никого не было, только у самого края холма, прямо на откосе, стоял экскаватор.

Когда черный «форд» проезжал мимо, экскаватор вдруг покатился вниз по склону. Миша скосил на него глаза, лицо его вытянулось.

— Твою… — начал он универсальное заклинание и вцепился в руль, пытаясь избежать столкновения.

Однако экскаватор набрал скорость и летел прямо на «форд», выставив перед собой тяжелый щит, как разъяренный бык во время корриды выставляет свои рога. Миша крутанул руль, почти вывел машину из-под удара, но щит экскаватора все же врезался в зад черной машины и, прежде чем остановиться, проволочил ее по дороге, как тот же бык тащит на рогах раненого тореадора.

Миша влетел лицом в подушку безопасности, которая проглотила длинную матерную тираду. Через несколько бесконечных секунд он выкарабкался из машины, осознал, что жив и почти не пострадал, и повернулся к своему «форду».

От задней части машины мало что осталось. Щит экскаватора врезался в борт, как нож в масло.

Миша подошел к тому, что было задней дверцей, наклонился и испуганно проговорил:

— Василий Фролыч… товарищ полковник… вы как?..

Ответить на этот идиотский вопрос было некому.

На месте полковника Горлового находилось какое-то отвратительное серо-багровое месиво. У Миши потемнело в глазах, язык примерз к гортани и не сумел договорить спасительные слова:

— Твою…

Майор Дятлов, увидев заключение эксперта, из которого явствовало, что кусок кожи, изъятый на мебельной фабрике, идентичен коже, из которой изготовлен портфель Павла Зимина, и оформленные протоколом показания Лехи Семечкина, схватился за голову.

— Зеленушкин, ты в своем уме? Это же не Вася Пупкин, это мэра нашего родной сын!

— Верно, — кивнул капитан. — Только ты подумай, Иваныч, у нас убийца по городу разгуливает, а мы на это будем, извиняюсь, сквозь пальцы смотреть? Ну, короче, я тебе доложил — а ты уж решай. Ты теперь у нас начальник…

— Временно исполняющий обязанности… — простонал Дятлов.

— Вот и решай, как тебе эти обязанности исполнять: по совести или как всегда!

Майор Дятлов задумался.

Он родился и вырос в этом городе. Он помнил дело десятилетней давности, которое по приказу мэра замял тогдашний начальник милиции. И вот к чему это привело… всякое преступление, оставшееся безнаказанным, порождает только новые преступления. И от него сейчас зависит, продолжится ли эта цепочка или ей будет положен конец.

Конечно, страшно выступать против сильного человека! А закрыть глаза на преступление — не страшно?

И тут он вспомнил жуткую смерть своего предшественника, полковника Горлового.

Выходит, отмщение за ложь и предательство может наступить прямо здесь и сейчас?

— Будем возбуждать уголовное дело! — проговорил он решительно.

Отключив телефон, Надежда мрачно уставилась в стену камеры.

Совещание у него, видите ли!

Жена попала в жуткий переплет, сидит в камере по абсурдному обвинению — а у него для нее пяти минут не нашлось! Муж, называется! Черствый, безразличный человек!

Конечно, в глубине души Надежда понимала, что эти обвинения несправедливы и беспочвенны, что она сама тщательно скрывала от мужа истинное положение дел, уверяла его, что у нее все в порядке и что она чудесно проводит время с подругой… но, в конце концов, мог бы и сам догадаться по ее голосу, что не все так хорошо, как она говорит… ведь в других случаях он проявлял чудеса проницательности! И еще кота сюда приплел! Бейсик, видите ли, здоров и шлет приветы! Только кот его и волнует. А что у жены крупные неприятности — ему и горя мало!

Нет, полагаться можно только на себя!

А что она может? Да ровным счетом ничего!

Надежда тяжело, горестно вздохнула и поняла, что впервые в жизни близка к тому, чтобы опустить руки и сломаться под тяжким грузом обстоятельств.

— Эй, ты чего? — окликнула ее Танька. — Не раскисай! Мы, женщины, должны держаться до последнего!

— Да я и не раскисаю… — уныло протянула Надежда. — Что мне раскисать? У меня все хорошо, просто отлично! Ну подумаешь, отсижу лет пятнадцать по бредовому обвинению…

— Ты подожди… — На лице Татьяны появилось странное, задумчивое выражение, она побледнела, зашевелила губами и вдруг заговорила каким-то не своим, гулким, загробным голосом: — У тебя, подруга, все будет хорошо… враг твой главный погиб, из казенного дома тебя скоро выпустят с извинениями… оковы тяжкие падут, темницы рухнут, и свобода вас примет радостно у входа… и сердце твое успокоится…

— Тань, что с тобой? — испуганно проговорила Надежда.

Только этого ей не хватало — чтобы ее сокамерница свихнулась! И так-то сидеть здесь — не сахар, а делить камеру с сумасшедшей, может быть, даже буйной…

Тут Татьяна шумно вздохнула, завертела головой, как будто проснулась в незнакомой комнате и теперь не понимает, где находится, лицо ее порозовело.

— Что это с тобой было? — спросила ее Надежда настороженно. — Какие-то странные вещи ты говорила…

— Странные? — переспросила Татьяна. — А насчет чего?

— Насчет того, что темницы рухнут, и меня отсюда выпустят, да еще и с извинениями… и что мой враг погиб… в общем, чушь какую-то!

— Нет, это не чушь! — возразила та. — На меня, Надя, иногда находит… сама не знаю что, но я тогда как будто вижу, что случилось где-то в другом месте, и будущее могу предсказать…