Новобрачная - Жюльетта Бенцони

Мелани слушала его с широко открытыми глазами. Она мало что слышала о китайцах у мадемуазель Дезир. Единственное, что она усвоила: их дети были бесконечно несчастны и им можно было помочь, собирая фольгу, в которую были завернуты шоколадки, выдаваемые на завтрак. Правда, она так и не поняла, каким чудесным образом миссионерская организация «Святое детство» могла при помощи этих маленьких блестящих кусочков фольги помешать ужасным китайским родителям бросать своих лишних детишек —особенно девочек! – на съедение свиньям, да еще брать их в миссию на воспитание и выращивать из них настоящих христиан. Тем не менее она послушно сдавала, что от нее требуется, добавляя время от времени шоколадку, полагая, что детям это полезнее, нежели пустая обертка. Теперь она в изумлении узнала, что в этой варварской стране были еще и дипломаты, такие же, как, например, отец Жоанны. Ей захотелось разузнать об этом побольше.

– Я никогда не слышала об этой «знаменитой осаде», – сгорая со стыда от собственного невежества, призналась она. – Правда, в нашей семье никто никогда не служил в посольстве или миссии…

Антуан минуту молча смотрел на нее, наконец ответил:

– Вы полагаете? А тем временем ваш дедушка много сделал для Кэ д'Орсэ[1], хотя у него не было никакого дипломатического ранга. Могущество денег, когда оно употребляется во благо, может оказаться очень полезным для отчизны. Я иногда думаю, не оказалась ли эта во многом тайная роль причиной его исчезновения…

– Ваши слова напомнили мне о том, что газеты намекали… на какое-то тайное китайское общество.

– Газеты написали много глупостей. Господин Депре-Мартель, конечно же, не имел ничего общего с китайскими проблемами, и старая императрица Цы Си никогда и слыхом о нем не слыхивала. Насколько мне известно, он гораздо больше интересовался Экваториальной Африкой, Марокко. Еще Россией… Но давайте оставим политику! Это не для вашего возраста.

– К тому же, – со смущенным вздохом призналась Мелани, – я не уверена, что политика действительно меня интересует. Зато я бы с удовольствием послушала ваш рассказ о том, что произошло в Пекине и как вы познакомились с Пьером Бо.

– Когда люди сражаются бок о бок, они быстро становятся друзьями. Именно это и случилось с нами за те долгие дни, проведенные в английском посольстве.

– Почему английском? Разве у Франции не было там посольства?

– Конечно, было! Просто великолепное! Его возглавлял великий дипломат, господин Стефан Пишон, сегодня он – наш генеральный представитель в Тунисе. К несчастью, наше посольство было наполовину разрушено снарядами, как, впрочем, и многие другие, потому-то все в итоге оказались у англичан… Но об этом я расскажу вам позже. Уже позвонили к завтраку, а когда Виктория готовит сырное суфле, лучше не опаздывать, а то она становится просто невыносимой. Мы едва-едва успеем спуститься на кухню и вымыть руки.

Суфле получилось воздушное и в меру жирное. Однако Антуан совершенно рассеянно проглотил свою порцию, как будто это было банальное рагу. По-видимому, его неотступно занимала какая-то мысль, и он пару раз справлялся, не пришла ли почта. Естественно, Мелани так и не удалось вернуться к так занимавшей ее теме: героической борьбе нескольких сотен европейцев против половины Китая. Когда она попыталась перевести на это разговор, Антуан довольно бесцеремонно ее прервал:

– Потом, ладно? Подобным историям нет места среди гастрономических удовольствий.

Мелани поняла, что делать нечего, и не стала настаивать. Впрочем, она открыла для себя, как приятно было пользоваться прелестями настоящей минуты. Ей было так хорошо за этим большим столом, покрытым льняной скатертью, напротив пылающего в камине огня, бросавшего розоватые отблески на лица ее сотрапезников. Глаза близняшек сияли, как звезды. Прюдан, не расстававшийся со своей фуражкой, наверное, даже во сне, жевал с размеренностью часового механизма, не поднимая носа от тарелки, разве что поднося к губам высокий хрустальный бокал с вином цвета утренней зари.

Когда Магали поставила на стол серебряный кофейник, дверь, выходящая в огород, раскрылась и на пороге, как чертик из коробки, возник мальчишка. С криком: «Привет честной компании!» он бросил на стол меж чашек, пока, к счастью, пустых, пачку газет. Антуан набросился на них, как орел на добычу, и быстро скрылся в направлении мастерской.

После минутной растерянности Мелани последовала за ним. Слегка поколебавшись, она тихонько толкнула дверь. Художник сидел на диване в ворохе газет. Это были самые крупные ежедневные издания. Он держал в руках «Ле пти Паризьен», когда поднял на Мелани глаза, в которых собиралась гроза:

– Ничего! – выдохнул он. – Ни единого слова! Ни строчки! Создается впечатление, что никто и не заметил вашего исчезновения!

– Вы уверены? А я ждала, что они напечатают бог весть какую неправдоподобную историю, ведь так мало времени прошло с момента исчезновения дедушки… и тоже в поезде…

– Я тоже этого ждал. Однако надо признать очевидную вещь: похоже, никто вами не интересуется. Зная журналистов, как знаю их я, это просто невероятно! Даже «Паризьен», который на протяжении всего года публикует роман за романом, как будто и не заметил, что молодая дама из самого что ни на есть приличного общества покидает Средиземноморский экспресс, не сказав никому ни слова! Естественно было бы ожидать, что ваш… муж весь день изо всех сил удерживает дверь, чтобы не впускать ломящуюся к нему журналистскую братию…

– Я тоже так думала, правда, эта мысль смущала меня, ведь не так уж приятно быть героиней газетного романа с продолжением! Да точно ли там ничего нет?

– Посмотрите сами! Невероятно… Опустившись на колени, Мелани развернула одну, потом другую газету. Там сообщалось, что в США проведен закон об эмиграции, вводящий определенную таксу, и что теперь страна станет недоступной для европейских анархистов. Писали о строительстве железной дороги между Константинополем и Багдадом, но на этом «железнодорожная» тема исчерпывалась. Это было действительно необъяснимо, особенно если вспомнить, как много было высказано всевозможных предположений после того, как пропал дедушка!

– Должно же быть хоть какое-то объяснение этому? – спросила она.

– Если у вас есть, поделитесь со мной.

– Ну, я не знаю… может быть, я скажу глупость. Скорее всего так оно и будет, но… вдруг господин де Варенн не заметил моего исчезновения.

– Я не представляю себе, как это он не заметил. Вы думаете, он проснулся только в Ментоне? Проводник бы ему не позволил…

– Мы же не знаем, куда ехала танцовщица. Может быть, он вышел с ней в Ницце или в Монте-Карло?