Дважды в одну реку (СИ) - Екатерина Каверина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Я первый раз в жизни понял, как легко человек может сойти с ума. Димка был на грани. Увидев тела Наташи и дочери, он сначала бросился на хозяина той квартиры, в которой была сауна, а потом как будто перегорел и просто смотрел в никуда.
- Он любил и потерял, - тихо сказала Даша. Странную тему они выбрали для разговора, но, по крайней мере, оба были искренни.
Максу хотелось закричать: «Я тоже любил и потерял», но он промолчал. Его потеря была жива, здорова и даже не пыталась отделаться от него.
«А что бы ты испытывал, если бы то же самое произошло со мной?» - хотелось спросить Даше, но она молчала.
- Если бы что-то подобное случилось с тобой, я бы сошел с ума, - пробормотал Максим, уткнувшись в тарелку.
Теплая волна затопила Дашу – они все так же могли чувствовать, о чем думал каждый из них.
- Худшее, что со мной случалось, это сработавшая пожарная сигнализация в доме, в котором я жила в Цюрихе, и именно в то время, когда я принимала душ. В итоге я развлекала своих соседей нелепым халатом и тапочками с заячьими ушами, в которых выскочила на улицу, - Даше пыталась вызвать улыбку на лице Максима.
- Не знал, что ты любительница заячьих ушей, - как по команде усмехнулся Макс. – Помню, ты презирала девушек Playboy.
- Все меняется, - старалась не сбиться с легкого тона Даша.
- Ты почти не изменилась.
- А ты изменился. Стал очень похож на своего отца, - Макс и, правда, все больше напоминал Дениса Петровича. Даше хотелось думать, что не только внешне.
- Боюсь, это слишком высокая для меня планка. Ты же знаешь, что случилось с отцом? – помолчав, спросил Макс.
- Знаю и плачу в душе, осознавая это, - Даша была абсолютно искренна.
- Я пытаюсь справляться, - сказал, словно убеждая самого себя, Максим.
- Ты справляешься, а не пытаешься делать это.
- Спасибо, - грустно усмехнулся Макс. – Никогда бы не подумал, что стройка так увлечет меня. Я слишком много развлекался, хотя мог бы поучиться у отца. До него мне далеко, но мы, по крайней мере, выполняем свои обязательства.
- Я читала, что вы делаете больше, чем просто выполняете обязательства, - Даша надеялась, что Макс никогда не узнает, как много она читала, как строила планы развития бизнеса Звенигородцевых, чертила схемы и даже делала расчеты.
- Спасибо, Даша. Это важно для меня. Многие думают, что это PR, но я и правда не смогу спокойно спать, пока все оплаченные квартиры не будут сданы.
Почему-то при слове «спать» Даша как-то особенно ярко осознала, что Макс пусть и неспокойно, но спит рядом со своей женой, а где-то неподалеку тихо сопит его дочь.
- У тебя дочь, - она не спрашивала, а утверждала.
- Да, дочь, - неохотно проговорил Макс, - И даже жена.
- Ты счастлив? – вечер непростых вопросов продолжался полным ходом.
- Нет. А ты?
- Я довольна. Счастлива – это для меня слишком сильное слово.
- А я, наверное, даже не могу считать себя довольным, - Это было действительно так. Сегодняшний вечер рядом с Дашей был лучшим из того, что происходило за долгое-долгое время. – Как ты притащила меня сюда? – Макс решил вернуться к событиям сегодняшнего утра. – И где Димка?
- Я сдала его отцу. А тебя я как-то не решилась предъявить жене. Слишком многое пришлось бы объяснять. Я убедила консьержа, что доставка бездыханных тел – это тоже его обязанность, - Даша не поддалась соблазну спросить, а не стоило ли отвезти его домой. Она решила, что жена – это что-то из другой жизни Максима, жизни, о которой ей нет никакого дела.
- Мне понравилось проснуться в твоей спальне, - Макс решил пойти почти что ва-банк. - В ней не слишком-то многое изменилось.
- Мне она нравится. В прошлый раз я пожила здесь слишком мало, - Даша бросила тревожный взгляд на Максима – в прошлый раз он тоже успел пожить здесь.
Ему очень хотелось сказать что-то резкое: «В прошлый раз ты слишком спешила в новую жизнь», «В прошлый раз и у тебя, и у меня не было времени смотреть по сторонам». Макс промолчал.
- Я смотрела на тебя и вспоминала тот жуткий случай, когда вы с Димкой на Кипре в Айя-Напе выкурили какую-то дрянь, и ты восемь часов не мог прийти в себя, а Дима не придумал ничего лучше, как позвонить Денису Петровичу и вызвать его.
Макса удивило, приятно удивило, что она помнила нелепые истории первых лет его учебы в Универе.
- После того случая я клялся, что близко ни к чему подобному не подойду, но вчера просто не мог бросить Димку. Я ничего не могу сделать для него, только быть рядом с ним.
- Я понимаю, но знаешь, это тоже очень много, - Даша протянула руку через стол и взяла руку Максима в свою. Он был ее Максом, он переживал горе лучшего друга и он признался, что сошел бы с ума, погибни она. Жена, ребенок – это уже не казалось сколько-нибудь важным.
- Это слишком мало, - покачал головой Максим, - Но больше никто не может сделать. Ясно, что Димкин отец расшибется в лепешку, чтобы этот кретин, установивший сауну, сел на максимальный срок, но ведь этого мало. Знаешь, оказалось, что Наташа не успела спастись, потому что звонила в квартиры соседей, хотела, чтобы все сумели выйти, а потом ей просто не хватило времени. Они с Сонькой задохнулись и так и остались где-то между этажами.
- В этом была вся Наташа, - вздохнула Даша. – Наташа, желавшая всем помочь, - Даша была уверена, сама бы она даже думать не смогла о чужих людях, схватила бы своего ребенка и мчалась вниз, не разбирая дороги.
- Да, ты права, - согласился Максим. – Она думала о других, а причинила горе Димке, его родителям, своим…
«А я вот думала только о себе все последние годы и, наверное, причинила если не горе, то уж большое неудобство всем, кто хоть что-то чувствовал ко мне», - отстраненно подумала Даша.
Они замолчали, за окном вспыхивали огни фейерверков, Даша вздрагивала от каждого хлопка, Макс, видя ее порывистые движения, хотел прижать девушку к себе, крепко-крепко, и не отпускать. Увы, он честно выполнял данное себе самому слово – сначала думать, а потом делать.
- Наверное, мне нужно ехать домой, - сказал Максим, хотя ехать ему совсем не хотелось. Дома его ждала недовольная Ира, плачущий ребенок и чувство неудовлетворенности собственной жизнью. Рядом с Дашей существование обретало смысл, о чем бы они ни говорили, охотно вспоминая студенческие курьезы или роняя недомолвки по поводу прошлых шести лет, все казалось понятным и правильным.
