Бессердечный - Павел Корнев

Оружие дергалось, приклад больно лягался в плечо, разлетались по полу гильзы, и я уверенно расстреливал рвавшуюся с улицы нежить. Пули кромсали тела, хлестала во все стороны водянистая кровь, летели ошметки гниющей плоти, и все же мумии продолжали наступать.

Сменив рожок на новый, я последовал примеру дворецкого и стал стрелять по головам. Отдача кидала ствол, пули то и дело уходили выше, но когда попадали в цель, то легко прошивали сразу несколько тел. Коридор превратился в мясорубку; атака мертвецов захлебнулась.

Рискнув оторваться от пулемета, я с облегчением убедился, что Теодор и Елизавета-Мария отбили нападение; девушка вытирала саблю чехлом от кресла, дворецкий выставил на каминную полку оставшиеся у него патроны к охотничьему ружью – всего четыре штуки – и перезаряжал двустволку. Комнату затянули клубы пороховой гари, всюду пестрели бурые потеки крови и валялись отрубленные конечности, а в дверях громоздилось сразу несколько изувеченных мумий.

– С тобой не соскучишься, Лео! – рассмеялась Елизавета-Мария. – Ты отличаешься удивительным талантом заводить друзей!

Я не нашелся, что ответить, а потом на улице грохнул взрыв и стало не до упражнений в остроумии.

Подскочил к окну и обомлел: пока мумии отвлекали наше внимание, через распахнутые ворота во двор ввалилась целая толпа замотанных в разномастные тряпки мертвецов. Эти неупокоенные уже не были быстрыми и ловкими, а глаза не светились призрачным огнем, но их было много, слишком много.

Через сад продвигалась целая армия, полсотни – так точно.

На моих глазах сброшенная с крыши граната упала в толпу, послышался новый взрыв, пять неупокоенных раскидало ударной волной, других посекло осколками. Но этого оказалось недостаточно, чтобы остановить присланную Лазарем нечисть.

– Держите двери! – крикнул я компаньонам, подскочил к пулемету и охнул, ухватив его за ствол. С проклятием отдернул руку от раскаленной стали, перетащил оружие к окну, разложил сошки и открыл стрельбу по шагавшим через сад мертвецам.

Пулеметные очереди скашивали неупокоенных, одна за другой рванули еще три гранаты, а когда покойники начали подступать вплотную к дому, я просунул через решетку руку с зажигательным зарядом, размахнулся и отбросил алюминиевый цилиндр подальше от особняка.

Расплескалось белое пламя, десяток неупокоенных занялись огнем, и сразу почудилось в темноте слишком быстрое и резкое для обычных мертвецов движение. Я метнул в ту сторону вторую зажигательную гранату и снова взялся за пулемет.

Лепрекон поддержал меня с крыши, а Теодор отошел от двери к окну и деловито разрядил двустволку в ходячих мертвецов, уже добравшихся до крыльца. Картечь сбила тех со ступеней, но прежде чем дворецкий перезарядил ружье, в дом успело проникнуть несколько неупокоенных.

Я в сердцах выругался и выбросил на улицу третий зажигательный заряд с белым фосфором. Вспышка белого пламени раскидала ковылявших к входной двери мертвецов, и Елизавета-Мария спокойно отметила:

– Это последние.

Тогда я вооружился маузерами, взяв по пистолету в каждую руку, скомандовал:

– За мной! – и вышел в коридор.

Навстречу попалось четверо проникших в дом неупокоенных, но я даже не замедлил шага, просто вскинул пистолеты и открыл огонь с обеих рук, целя по головам. Неповоротливые мертвецы на короткой дистанции представляли собой отличные мишени даже для не очень искусного стрелка вроде меня, поэтому зачистка коридора заняла считаные мгновения, а потом мы выскочили на улицу.

Сначала я – с маузером и зажигательной гранатой, затем – вооруженный двустволкой Теодор и последней – Елизавета-Мария, вся в крови с ног до головы.

Зрелище открылось крайне неприглядное. Всюду во дворе валялись неподвижные тела, нестерпимо воняло горелой плотью, многие неупокоенные оказались сильно обожжены зажигательными снарядами и посечены осколками. Меня замутило.

– Кто-то ограбил морг! – решила Елизавета-Мария, озираясь по сторонам. – И все это – ради нас? Это даже льстит!

– Не ради нас, ради меня, – поправил я суккуба без всякого бахвальства, просто констатируя факт. Лазарю был нужен я, и никто другой.

– Надо проверить здесь все, – устало произнес Теодор. – Кто-то мог уцелеть.

– Вряд ли, – покачал я головой и убрал последний зажигательный снаряд в свисавшую с шеи котомку. Лазарь сбежал. Сбежал и не преминет повторить свою попытку. Это пугало.

С крыши вдруг послышалось хриплое:

– Э-гей!

Я запрокинул голову, высматривая лепрекона, а в следующий миг из темноты выпрыгнул Лазарь. Он просто соткался из мрака дождливого вечера и неминуемо свернул бы мне шею, не окажись у него на пути Елизавета-Мария. Ловко крутанув саблей, она встретила вампира мощным боковым ударом и в тот же миг отлетела прочь, сбитая с ног ничуть не менее сильным и куда более стремительным тычком.

Вскидывая маузер, я начал разворачиваться к вампиру, но прежде чем успел выстрелить, пистолет вырвало из руки. Лазарь замахнулся, намереваясь добить меня, и Теодор выстрелил дублетом, враз отшвырнув вампира на пару шагов назад.

Выхватив из подсумка зажигательную гранату, я метнул ее в кровососа и попытался придавить своим талантом сиятельного, но Лазарь даже не заметил моих потуг воздействовать на его сознание. Резким расчетливым ударом он отбил алюминиевый цилиндр прочь; зажигательный заряд кувыркнулся в воздухе, упал в зарослях мертвых черных кустов и расплескался там ослепительным взрывом белого фосфора.

Мой последний зажигательный заряд сгорел впустую!

Жутко обожженную физиономию вампира искривила самодовольная улыбка, страшные рубцы на щеке треснули и заструились сукровицей.

– Время расплаты! – прохрипел Лазарь и двинулся вперед, попутно небрежным ударом сбив с ног поднимавшуюся с земли Елизавету-Марию. – У нас вся ночь впереди, сиятельный!

Я в испуге попятился, а Теодор, напротив, шагнул вперед и даже успел замахнуться разряженной двустволкой, прежде чем вампир мощным ударом повалил его, голой рукой проломил грудину и под треск ребер вырвал сердце.

– Обожаю! – прорычал он, стискивая кулак, а потом вдруг вонзился в сердце зубами и выхватил из него изрядный кусок. – Но ты так легко не отделаешься!

По изуродованному лицу Лазаря текла собственная кровь вперемешку с кровью Теодора, оно и лицом-то уже не было, окончательно превратившись в демоническую маску. Ногти заострились, из-под изуродованных ожогом губ полезли тонкие иглы клыков.

Я попятился, лихорадочно выискивая в сознании подходящий к случаю страх, но хоть мой талант сиятельного и был способен превратить давно истлевшее сердце живого мертвеца в сочащийся кровью кусок свежего мяса, человеку просто не под силу напугать того, кто изнывает от нетерпения выпотрошить его и удавить собственными кишками.

А вампир хотел именно этого. Отшвырнув сердце Теодора, он шагнул ко мне и, ослепленный ненавистью, не заметил, как позади него возник беловолосый коротышка. В один миг лепрекон подскочил к Лазарю, сунул ему за пояс перепачканный в грязи алюминиевый цилиндр и проворно отбежал на безопасное расстояние.

Лазарь взвился на месте как ужаленный и сунул руку в штаны, но прежде чем успел вытащить зажигательный снаряд, сработал детонатор и яростно полыхнул белый фосфор. Мощный взрыв разорвал вампира надвое, жгучее пламя охватило его с ног до головы, прожигая кожу, мышцы и мясо до самых костей. Не оставляя после себя буквально ничего.

И сразу схлынуло отгородившее особняк от остального мира беззвучие, вновь начали доноситься раскаты грома и свист ветра.

– Драть, разметало! – восхищенно присвистнул лепрекон, наблюдая за конвульсиями издыхающего кровососа. – Чистый фейерверк!

Я с непередаваемым облегчением перевел дух и спросил:

– В канаве отыскал?

– Хозяйственный, драть! – гордо заявил в ответ коротышка и скрылся в доме.

Я остался во дворе один. Первым делом поднял с земли вырванный из руки пистолет и прошел по заваленному покойниками саду, черному, мокрому, с проплешинами сгоревших кустов и расщепленными осколками деревьями, но признаков жизни – нежизни? – там никто не подавал.

Все небрежно замотанные в грязные тряпки на манер египетских мумий покойники неподвижно распластались на земле. Кое-где между бинтов проглядывала покрытая трупными пятнами кожа; Лазарь был не слишком разборчив, создавая свою армию мертвых.

Через сад я прошел к распахнутым настежь воротам, закрыл их и вернулся к особняку, не зная, как быть дальше: проверить для начала дом или сперва заняться своими изувеченными компаньонами. И стоит ли вообще заниматься Елизаветой-Марией?

Та оказалась жива; мастерский удар Лазаря повредил дыхательную трахею и позвоночник, и теперь суккуб могла лишь следить за мной взглядом.