Дар - Сергей Якимов

Андрей не понял этой странной фразы, сказанной одним из подростков другому, и, видимо, так требовательно посмотрел на него, что тот тут же пояснил:

– Когда мы спустились на первый этаж, дверей школы… не было. Их не существовало…

Вот тут-то Андрей смог ухватить за хвост и сформулировать ту важную мысль, которая пряталась среди других вопросов, версий, догадок и предположений.

Каким-то неведомым образом Стёпа Последний мог управлять не только эмоциями и поступками людей, но и окружающей реальностью, и еще бог знает чем!!!

Но сейчас, тяжело раненый, он, похоже, потерял или частично утратил эту способность. Ведь связь на мгновенье восстановилась, и исчезла вновь, когда он начал шептать: «Связи нет…»! А ведь раньше связи не было и без его шепота, то есть он контролировал её отсутствие на каком-нибудь подсознательном уровне.

Если бы у него хватило жестокости заставить каким-то образом Последнего замолчать: заткнуть тому рот, оглушить или выстрелить в ногу! Но Андрей не мог заставить себя сделать это или попросить кого-то. Уж наверняка кто-нибудь из этой четверки похищенных смог бы заставить Последнего перестать шептать, и тогда бы удалось проверить, восстановилась ли связь.

Но сейчас Андрей мог лишь теоритически обосновывать своё предположение.

Если окружавшее Узинск серое марево – дело рук Последнего, то сейчас, когда он находится в полусознательном состоянии и контролирует только связь… марево должно исчезнуть.

Андрей понятия не имел, правильно ли он рассуждает, но это можно было проверить.

Он отвел Коврова в сторону, в двух словах объяснил своё предположение и, не дав тому ни согласиться, ни возразить, бросился к дверям столовой, где подхватил удивленную его поспешным бегством Ольгу.

– Нам надо быстренько проверить, что там с маревом, – коротко пояснил он уже в машине.

Разорвав ночную тишину визгом шин, его «вольво» рванулся с места, но на ближайшем перекрестке Андрей притормозил и, поравнявшись с мигнувшей ему дальним светом и остановившейся милицейской машиной, за рулем которой успел заметить сержанта Лобенко, а рядом – лейтенанта Ващука, высунулся в окно:

– Ковров всё вам объяснит!

Сказав это, вновь вдавил педаль газа в пол.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 36

Андрей полностью сосредоточился на управлении машиной.

Опытный водитель отличается тем, что старается, как можно меньше пользоваться тормозами, не переводя энергию двигателя в тепло тормозных колодок. Он притормаживает двигателем, точно рассчитывает траекторию движения, не разгоняется перед нужным ему поворотом, чтоб потом резко тормозить…

Абсолютно другая техника пилотирования у раллийного гонщика. Ему важно пройти участок как можно быстрее, а для этого нужно вдавливать педаль газа в пол и резко тормозить в самый последний момент, чтоб беречь драгоценные секунды.

Именно так сейчас Андрей и делал.

Благо вечерний, да еще и застывший в тревожном ожидании город позволял игнорировать правила дорожного движения. Включив спортивный режим автоматической коробки, Андрей на все сто процентов использовал мощь спрятанных под капотом двухсот двадцати пяти лошадиных сил. Проснувшиеся лошадки разрывали тишину натужным ревом, шины повизгивали на поворотах, цепляясь за асфальт, а дальний свет фар отгонял темноту с неосвещенных участков улиц.

Никогда раньше Андрей не позволял себе такой езды. Когда он проезжал мимо кафе «Золотой луч», стрелка спидометра показывала 120 км/ч. На этой же скорости «вольво» влетел на довольно узкую улочку, отчего показалось, что скорость возросла раза в полтора. Висевшие над дорогой фонари замелькали в бешеном темпе, а придорожные кусты слились в единое целое.

Ольга с трудом, но всё же сдерживала своё желание, попросить Андрея ехать чуть помедленнее, так как прекрасно понимала причину этой сумасшедшей гонки. Она полностью положилась на его водительские качества, да на надежность «вольво», который, как она слышала, являлся одним из самых безопасных автомобилей в мире.

Наконец, с диким визгом шин, последовавшим после резкого торможения перед нужным поворотом, они вырвались за город. Здесь не было освещения, но участки дороги были прямыми, без резких поворотов, к тому же полотно её было сухим, а видимость не ограничивалась туманом, что позволяло свету фар освещать достаточное расстояние, так что Андрей слегка отпустил ногу с педали газа, лишь когда спидометр показывал 180 км/ч, а на следующем, более длинном и прямом участке разогнался до двух сотен.

Ощущение было потрясающим! На какое-то время оно даже оттеснило все мысли об Узинске, Последнем и сером мареве.

Сидевшая рядом Ольга одной рукой вцепилась в кресло, а другой – в поручень на двери. От показаний спидометра её бросало в дрожь, а мчащееся навстречу полотно дороги – эту дрожь только усиливало. Она считала, что не боится скорости, но оказывается, по-настоящему быстро она никогда и не ездила!

Теперь она поняла, почему Андрей даже не предложил Игорю отправиться вместе с ними!..

Последний перед Лесным тоннелем поворот Андрей прошел не очень удачно. Его вынесло не только на встречную полосу, а даже на придорожую траву, которая мягко, но одновременно очень угрожающе зашуршала под колесами. Ведь еще метр, – и они на скорости 120 км/ч оказались бы в кювете! Андрей вернул машину на асфальт, и только после этого осознал опасность произошедшего. Конечно, пару секунд назад, когда колеса зашуршали по траве в метре от кювета, он понимал, что ситуация небезопасна, но думал не о том, что сейчас они свялятся в кювет, а том, что машину надо вернуть на полотно дороги. А это две абсолютно разные мысли!

Дальний свет фар выхватил из темноты первые деревья Лесного тоннеля.

Андрей начал тормозить, и вскоре они ощутили «эффект иллюзорно малой скорости», как он его называл. Стрелка спидометра показывала 80 км/ч, а после двух сотен казалось, что машина медленно ползет и при желании из нее можно выскочить, побежать рядом и даже обогнать!

Андрей позволил себе расслабиться и взглянул на свою спутницу, чего за всю поездку ни разу не делал. Та облегченно выдохнула, улыбнулась, но кресла и поручня по-прежнему не отпускала, вцепившись в них мертвой хваткой.

– Вольно! – улыбнулся Андрей.

Они въехали в Лесной тоннель, и он еще больше сбросил скорость. В прошлый раз, из-за напавшего на Игоря странного приступа, они так далеко не заезжали, но Андрей помнил, что загадочное серое марево начинается где-то сразу за тоннелем или в самом его конце.

Свет фар хорошо освещал сомкнувшие над дорогой свои ветви деревья, но сейчас Андрей не любовался этим завораживающим зрелищем, а напряженно всматривался вперед, пытаясь различить серое марево и не въехать в него, если оно до сих пор существует.

Они медленно проехали уже половину тоннеля, и, по идеи, свет фар уже должен был доставать до его конца. А так как марево не показывалось…

– Может, его уже нет?! – озвучила Ольга мысль Андрея.

– Может, – пожал тот плечами, – но мы видели его днём, возможно, ночью у него другой вид…

– Ты будто не хочешь, чтоб оно исчезало! – улыбнулась Ольга.

– Отнюдь, отнюдь! – поспешил заверить её в обратном Андрей.

Просто он боялся поверить в то, что видели его глаза. А видели они то, что тоннель уже подходил к концу, а марева всё не было.

Следующее произошло одновременно.

Андрей вдруг осознал, что его глаза уже несколько секунд видят нечто странное, но мозг пока не воспринимает это. Теперь же он понял, что свет фар, да и деревья в конце тоннеля, словно упираются или теряются, или может растворяются в густой непроглядной черноте.

Он только успел подумать об этом, когда ярчайшая вспышка заставила его зажмуриться, закрыть ладонями глаза и даже пригнуться в поисках защиты от нестерпимо яркого света.

Связи нет… Связи нет… Связи нет…

Долгое время только эта мысль крутилась в голове Степана Судакова, причем насколько долгое, он даже сам не знал.

Не было никаких других мыслей и никаких ощущений. Только темнота, тишина и крутившаяся, словно заевшая пластинка, мысль о связи.

Потом появился испуг.

Его принёс выплывший из глубин памяти звук: мимолетный, неуловимый и одновременно невероятно громкий и ужасающий. Звук просвистевшей у самого уха пули.

Потом пришло осознание какой-то непоправимой ошибки, а вместе с ним – медленно растекающаяся от центра груди боль, которая с каждой секундой становилась всё острее и невыносимей.

А потом Стёпа Судаков пришел в себя и обнаружил, что непрерывно шепчет:

– Связи нет… Связи нет… Связи нет…

Он чуть не закричал от невыносимой боли в груди, словно в него воткнули раскаленный добела стальной прут и медленно вращают им. Услышав над собой голоса, чуть не распахнул веки, чуть не заорал во всё горло: «ПОМОГИТЕ!!!»