Книга судьбы - Брэд Мельцер

И если ты посмотришь на его ранние планы… они послужили основанием для всего, что есть сегодня, — сказал Нико, снова обращая внимание Эдмунда на карту.

Итак, когда этот француз проектировал город…

— Нет! — убеждал его Нико. — Забудь об исторической лжи. Именно Ланфану чаще всего приписывают разработку этих планов, но после того как президент Вашингтон, известный франкмасон, нанял его, в работе над планом города ему помогал еще один человек. И вот именно он и создал лестничную площадку. И воспользовался умением масонов, чтобы построить на ней дверь для дьявола.

Я его знаю, или это еще какой-нибудь француз?

— Эдмунд, отрекись от стереотипов и подумай хорошенько. Ты когда-нибудь слышал о Томасе Джефферсоне?

Глава сорок вторая

— Удостоверение личности, пожалуйста, — такой фразой встречает меня коренастый и здоровенный охранник афроамериканец, когда я прохожу через стеклянную дверь и вступаю в отделанный серым мрамором холл нашего здания. Как правило, обычно по утрам я ограничиваюсь лишь приветственным кивком Норме, тучной латиноамериканке, которая работала в утреннюю смену последние три года. Сегодня Нормы нет. Бросив быстрый взгляд на лапищу нового охранника, я замечаю бежевый микрофон-манжету, который он зажал в кулаке. На его плече красуется эмблема с надписью «Служба безопасности Фламинго». Но меня не проведешь, я научился различать агентов Секретной службы в любом обличье.

Теперь, когда Нико на свободе, никто не хочет рисковать.

Выходя из лифта на четвертом этаже, я вижу ту же самую картину. К обычному дежурному в костюме и галстуке, стоящему на страже у флагов в нашей приемной, добавился агент у пуленепробиваемых дверей и еще один, охраняющий вход в личный кабинет президента в конце коридора. Тем не менее увиденное и вполовину не удивляет меня так, как знакомый голос, который слышится несколькими дверями далее в момент, когда я вхожу в свой кабинет.

— Вы уверены, что это нормально? — Этот голос раздается из кабинета нашего руководителя аппарата.

— Абсолютно, — отвечает Клаудия, когда они выходят в коридор. — По правде говоря, если бы ты не позвонил, я бы своими руками удавила тебя. И он тоже, — добавляет она, имея в виду президента.

Она останавливается как раз перед моей дверью.

— Уэс, угадай, кто будет работать в нашей конторе всю следующую неделю, — говорит она, входя и жестом ассистента фокусника указывая на дверь.

— П-привет, дружище!

В мой кабинет, держа под мышкой толстую папку-скоросшиватель, заходит Дрейдель.

Я восторженно хлопаю в ладоши, изображая изумление. «Что ты здесь делаешь?» — спрашиваю я взглядом.

— Фирма попросила меня…

— Они не просили, — вмешивается Клаудия, по обыкновению беря бразды правления в свои руки. — В последнюю минуту у них случилась реструктуризация депозита, а поскольку он уже был здесь, то ему приказали остаться и уладить дело. Но мы же не можем допустить, чтобы он попрошайничал в каком-нибудь бизнес-центре в отеле, верно? Учитывая, сколько у нас в офисе свободного пространства.

— Это всего лишь на неделю, — говорит Дрейдель, видя мою реакцию.

— Уэс, с тобой все в порядке? — интересуется Клаудия. — Я решила, что со всей этой суетой вокруг Нико ты будешь рад знакомому лицу… — Она обрывает себя на полуслове, осознав, что проболталась. — Нико… Господи, какую же глупость я сморозила! Уэс, ради бога, прости меня… Я даже не подумала о том, что ты и Нико… — Она умолкает и делает шаг назад, беспомощно теребя узел на затылке, словно хочет спрятаться в него. Впрочем, растерянность быстро сменяется жалостью. Как всегда. — Как ты, держишься? Если хочешь отправиться домой…

— Со мной все нормально, — упрямо говорю я.

— Прошло столько лет, и вот… Я никогда не думала о тебе как о… — Она не произносит последнего слова, но все равно слышу его.

— Калеке со шрамами.

— Жертве, — уточняет Дрейдель, и Клаудия благодарно кивает.

— Именно так. Как о жертве, — повторяет она, вновь обретя почву под ногами. — Вот что я имела в виду. Только то, что ты… ты не жертва, Уэс. Ни сейчас… И никогда не был ею, — настаивает она, как будто это имеет какое-то значение. Впрочем, подобно всякому профессиональному политику, она не позволяет извинениям затянуться надолго. — А теперь, Дрейдель, позволь мне показать тебе нашу комнату для волонтеров, там есть компьютер и телефон — думаю, тебе там будет удобно. Уэс, просто чтобы ты знал: сегодня утром я разговаривала со Службой, и они сказали, что не ожидают никаких инцидентов, так что, пока не будет других распоряжений, расписание остается почти таким же, как всегда.

— Почти таким же?

— Большую часть дня они советуют ему оставаться дома — ну, ты понимаешь, на всякий случай, — говорит она, надеясь сгладить неприятное впечатление от своих слов. Вся проблема в том, что последний раз Мэннинг вносил изменения в свое расписание несколько лет назад, когда врачи решили, что у него рак прямой кишки. Тогда речь шла о его жизни или смерти. — Так что забудь о совещании с дилерами государственных ценных бумаг, — быстро добавляет она, направляясь к двери. — Хотя ты все равно понадобишься, ведь вечером у него встреча с представителями музея мадам Тюссо.

Прежде чем я успеваю вымолвить хотя бы слово, на столе звонит телефон.

— Если это пресса… — начинает Клаудия.

Я бросаю на нее выразительный взгляд.

— Извини, — говорит она. — Если бы ты знал, сколько звонков я приняла вчера вечером…

— Поверьте мне, я говорил «нет» все утро, — отвечаю я. Она машет рукой на прощание и уходит. Я не поднимаю трубку в ожидании, что Дрейдель последует за ней. Он не трогается с места.

— Клаудия, я присоединюсь к вам буквально через секунду, — говорит он, стоя у моего стола.

Я в бешенстве смотрю на него и яростным шепотом спрашиваю:

— Какого черта ты здесь делаешь?

Он глядит на меня с невыразимым удивлением.

— Ты что, шутишь? Я помогаю тебе.

Телефон звонит снова, и я бросаю взгляд на дисплей, который Дрейделю с его стороны стола не виден. Там появляется надпись «Президентская библиотека».

— Это может быть архивист, — замечает Дрейдель, перегнувшись через стол, чтобы бросить быстрый взгляд на дисплей. — Может быть, у нее уже готовы бумаги Бойла.

Телефон звонит опять.

— Что, тебе уже не нужны его бумаги? — интересуется он. Я закатываю глаза, но возразить нечего — он прав. Схватив трубку, я отвечаю:

— Это Уэс.

Дрейдель подкрадывается к двери и осторожно выглядывает в коридор, чтобы убедиться, что мы одни.

— Привет, Уэс, — раздается в трубке негромкий голос. — Джеральд Ланг… из офиса куратора, помните? Хотел спросить, не найдется ли у вас свободной минутки, чтобы потолковать об экспозиции о помощниках президента.

Лицо Дрейделя озаряется деланной улыбкой. Там кто-то есть.

— Эй, кого я вижу! — с преувеличенной радостью восклицает он, жестом приглашая кого-то в мой кабинет.

— Дрейдель, не сейчас! — яростно шепчу я, прикрыв трубку рукой. Только цирка мне сейчас и не хвата…

— Дрейдель? — спрашивает со своего конца линии Ланг. Он явно услышал мои слова. — А я как раз пытаюсь связаться с ним. Он ведь был помощником Мэннинга в Белом доме, не так ли?

На пороге моего кабинета Бев и Орен повисли на Дрейделе. Бев обняла его так крепко, что ее силиконовая грудь практически раздавила личное письмо Мэннинга, которое она держала. Блудный сын вернулся. Глядя на их радостные лица, я почувствовал в животе сосущую пустоту. Не из ревности. Или зависти. Я не нуждался в том, чтобы они спрашивали меня о Нико или о том, как я себя чувствую. Мне больше не нужна была жалость. Зато я очень хотел знать, почему Дрейдель, не разжимая объятий, то и дело бросает через плечо взгляды в мою сторону. В глазах у него плескалась усталость, а темные круги под ними явственно свидетельствовали о том, что прошлой ночью спал он совсем мало. Что бы ни было тому причиной, оно задержало его допоздна.

— Уэс, вы меня слышите? — спрашивает с другого конца линии Ланг.

— Да, нет… я вас слышу, — отвечаю я, подходя к стулу сбоку от стола. — Дайте мне… не могли бы вы дать мне немного времени на раздумья? Со всей этой суетой вокруг Нико у нас здесь настоящий сумасшедший дом.

Повесив трубку, я перевожу взгляд на своего друга. Друга, который нашел для меня эту работу. И научил меня всему, что я знаю. И навещал меня, когда… когда ко мне приходили только родители и Рого. Так что мне плевать, что там говорит и думает Рого. Если Дрейдель здесь, значит, тому есть веская причина.

Похлопав Орена по спине и поцеловав Бев в щеку, он наконец прощается с ними и возвращается в мой кабинет. Поджав под себя ногу, я усаживаюсь за стол и внимательно изучаю улыбку у него на лице. Можно отбросить сомнения. Он пришел, чтобы помочь.