Каменное сердце - Александр Прозоров

— Вилка, — вдохнул Середин. — Или безопасно пастись на подножном корму, но тогда не получится плыть вперед, или рискнуть и познакомиться с туземцами. Зато потом еще месяц нигде не останавливаться. Все как всегда… Ладно, подплывем ближе и попробуем причалить. Ну-ка, ответь, о чем нашептывает твое пророческое чувство?

— Ты будешь смеяться, но оно обещает веселый пир, почет, поклонение и уважение. Ты станешь великим ханом, а я — настоящей амазонкой.

— В этом диком лесу? — Олег покачал головой. — Поня-ятно. Дело пахнет новыми неприятностями. Запоминайте, девочки: ни с кем не разговаривать, никуда не ходить. Поздоровались, на краю деревни купили еды и тут же развернулись назад. И никому, ни под каким соусом, ни при каких обстоятельствах не отдавайте оружия. Лучше плыть дальше голодным, чем остаться здесь мертвым. И чего мне дома у телевизора не сиделось?

Когда впереди показался пляж с характерными признаками водопоя, ведун останавливаться не стал. Из перестраховки он уткнул плот в торфянистый берег за излучиной, почти на версту ниже по течению — чтобы тот никому на глаза случайно не попался. Забрал из сундука обломок зловещего колье, повесил на пояс, проверил, как выходят из ножен меч и ножи, потом так же тщательно проверил снаряжение Роксаланы, шепнул ей на ушко:

— Очень прошу тебя, Зена, королева варваров. Не забывай, милая: тут на тебя смотрят не как на человека, а как на добычу. Будь осторожна, не ищи лишних приключений.

— Я сама кому хочешь приключение устрою!

— Вот именно этого я и опасаюсь. Тария, ты тут посидишь или с нами пойдешь?

— Как скажешь, господин.

— Умница. Учись, Роксалана.

— А ухо левое тебе не отрезать, муженек?

— Почему левое?

— Ну, раз на правое ты согласен, могу пойти навстречу…

— Меч коротковат, дорогая. А ты с нами пойдешь, девочка. Если пропадет плот, я переживу. Потерять тебя будет обидно.

— Спасибо, господин.

— Шовинист.

— Нет, я с тобой, пожалуй, разведусь, грубиянка. Пошли.

Вдоль берега тянулась узкая, временами исчезающая тропинка. Это открытие ведуна совсем не порадовало: значит, всякие рыбаки и бездельники вдоль реки все-таки бродят. Хотя, если обернуться быстро, с их плавсредством ничего не случится. Зато идти по дорожке было легко и просто. Уже минут через десять они оказались у водопоя, свернули на влажную истоптанную дорогу, которая очень быстро растворилась среди некошеного луга. Однако белесая струйка дыма хорошо различалась на фоне далеких лесистых гор — не заблудишься.

Через полчаса впереди показалась обширная отара, перекатывающаяся меж двумя опушками, подобно пенистым гребням моря. Недавно стриженные, овечки обросли пока совсем белыми, пушистыми завитками. Над стадом возвышались мрачными черными силуэтами фигуры пастухов на вороных конях и в черных широкоплечих бурках. Путников заметили сразу — пара всадников помчалась им навстречу, еще один сорвался в галоп, уходя в сторону дыма.

— И что нас ждет на этот раз? — Олег поправил меч, погладил наскоро сделанную из бараньей масталыги рукоять и закрыл ее полой халата. — Роксалана, постарайся в разговор не влезать. Некоторые народы могут воспринять это за оскорбление.

— Они не верят в говорящих женщин? — прошипела девушка.

— Они уверены, что младшие не должны первыми заговаривать со старшими. Надеюсь, ты не считаешь себя здесь самой старой?

Вместо ответа спутница пихнула его локтем. Однако ведун уверился, что уж теперь-то она рта не откроет.

— Доброго вам дня, путники! — скатился с коня первый из пастухов, круглолицый и розовощекий, со вздернутым носом, на самом кончике украшенным десятком веснушек. Он припал на колено и коротко склонил голову: — Гость в дом — радость в дом! Дозвольте проводить вас в кочевье, досточтимые!

— Доброго тебе дня, путник! — Второй пастух оказался в летах, лет тридцати, длинноусый и с бритым подбородком. Но и он не поленился спешиться и преклонить колено: — Гость в дом — радость в дом! Я послал в кочевье вестника, наш род устроит праздник в честь вашего появления. Дозвольте, мой сын Саакым укажет вам дорогу. Он храбрый и умный отрок.

— И вам желаю хорошего дня, — прижал ладонь к груди Олег. — Я не хочу беспокоить ваш род лишними хлопотами. Мне достаточно купить припасов в дорогу. Я заплачу золотом.

— Ты обижаешь нас, добрый человек, — прямо отшатнулся от него пастух. — Все, чего ты пожелаешь в нашем кочевье, ты получишь бесплатно! Гость в дом — радость в дом. Мы не отпустим тебя, пока ты не оценишь нашего гостеприимства! Саакым, отдай гостю своего коня и покажи ему путь.

— Вот и влипли, — прошептал себе под нос Олег. — Уже не отпускают.

— Поднимись в седло, добрый человек, — с поклоном предложил мальчишка. — Пусть твои ноги отдохнут от пыли дорог. Я отведу коня под уздцы.

— Спасибо за внимание, Саакым, — склонил голову Середин. — Но мне хотелось бы размять ноги. Я пойду пешком.

— Как пожелаешь, добрый человек, — не стал спорить мальчишка, однако и сам садиться верхом не стал, пошел ножками.

— Не сердись, добрый человек, — поклонился старший пастух. — Мне надобно остаться с отарой.

— Его зовут Олег! — не утерпела-таки Роксалана, ойкнула, спохватившись, и, словно в оправдание, добавила: — А я его жена. Старшая.

Пастухи стыдливо отвели глаза, Середин покачал головой:

— Ну, зачем ты, деточка?

— А чего они все «добрый человек» да «добрый человек».

— Роксалана… — вздохнул ведун. — Здесь никто и никогда не называет своего имени. Зная имя, можно наслать на человека порчу.

— Но ведь тебе сказали, как зовут Саакыма!

— Это знак большого уважения и доверия, — чуть громче, чтобы пастухи расслышали, ответил Олег и понизил голос: — Перестань спорить, перед людьми позоришь.

— Если тебе так доверяют, чего ты хмуришься?

— Все слишком хорошо. Именно с этого и начинаются все неприятности…

Кочевье раскинулось на пологом взгорке на краю подозрительно ровной долины, поросшей чахлыми и уродливо изогнутыми березками и сосенками. Справа под холмом журчал ручеек в два шага шириной, слева выпирали похожие на пеньки низкие скалы, за которыми начинался плотный осинник. Юрт было всего десятка полтора, и нигде окрест из земли не торчало ни единого сруба или земляной крыши. Это означало, что гости попали к летней стоянке.

Как и все кочевники, здешнее племя после совместной зимовки разделилось на семьи и разошлось по родовым пастбищам, чтобы не тесниться. Большие стада ведь не столько пасутся, сколько землю вытаптывают. Скотина съедает все слишком быстро, друг другу мешает, приходится постоянно гнать ее с места на место. А если не жадничать, то здесь, в низине, можно на одном месте до снега простоять. Вокруг сырость, травы много. Води отары и табуны по кругу — пока на одной стороне трава подъедается, на другой успевает отрасти. Вот и все кочевание.