Обреченный рыцарь - Владимир Лещенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не мешайся, парень, – бросил Лют. – Ежели знает, что делает, справится. А нет, так даром загинешь!
Подлетев к дерущимся, девушка истошно заорала:
– А ну всем прекратить! Именем государя Велимира!! Под страхом смерти!!
Княжое имя в устах ведьмы возымело поразительный эффект. Селяне отреагировали быстро, можно сказать, молниеносно: часть мигом попадали на землю, накрыв головы руками, часть побросали оружие и подняли руки вверх, в знак покорности.
Видимо, этому способствовало и зрелище вытянувшейся из леса сотни конников, блестящих кольчугами и обнаженными, даже без команды, мечами.
Надрывно заревел младенец, валявшийся в пыли на обочине, брошенный там матерью, чтобы не мешал драться.
Файервинд, сама, похоже, пораженная эффектом от своего вмешательства в бойню крестьян, сохраняя все ту же суровость в голосе, громко произнесла:
– Еще раз спрашиваю, что здесь происходит?! Вы все лишились ума? Из‑за чего драка? – Сделав многозначительную паузу, она спросила еще более жестко: – Кто здесь за главных?
– Ну… эта… я староста, – вышел, вернее, был вытолкан вперед вихрастый мужик с синяком в полщеки. – Лунь меня зовут. Лунь… эта Коровин.
С противоположной стороны тем же манером объявился другой мужик – низкий и плечистый.
Под суровыми взглядами воинов оба старосты поникли, словно дети перед отцом, в руке которого ремень. Наконец один из старост, тот, что был одет побогаче, начал мямлить какие‑то объяснения:
– Ну… дык… эта… мы же как бы живем‑то хорошо потому как пиво варим. Знаете небось пиво‑то наше? В самый Киев отправляем его, всяк человек пьет да нахваливает. – В процессе рассказа мужик все больше смелел. – А все потому, что мы баклуши не бьем, а от петухов до темна работаем как проклятые. А эти вон, – он зло погрозил кулаком в сторону оппонента, – с другой стороны тракта, не делают ничего, брюхо солнцу показывают, работать не хотят. А теперь им, видите ли, завидно, что мы лучше их живем. Ну так оно и понятно, работать надо было, а не мух считать. Нам‑то все равно, завидно им или нет. Так ведь они, поганцы, повадились: то в хмель наш коней своих запустят, а они потопчут да пообрывают все…
– Да каких коней?! – взвыл второй староста. – Там, вишь, цельный табун погулял, а где у нас столько‑то? Мы на волах пашем! Бедные мы, – рванул он ветхую рубаху на груди, – неоткуда нам коней покупать! Ты ври, да не завирайся!
– А ну‑ка не орать! – прикрикнула чародейка, видя, что драка вот‑вот может возобновиться.
– Ну вот, так я говорю‑то, – продолжил староста Лунь. – То коней запустят, хоть и чудно, в самом деле нету у них лошадей‑то, то овин подожгут. А сегодня с утра что натворили! Просыпаемся мы и чего видим – половина чанов наших с солодом опрокинуты, а какие не опрокинуты, то в них, извиняюсь, насрано! И как после этого они прозываются? Убить их всех мало! – не на шутку разошелся староста, размахивая руками.
Народ за его спиной опять зароптал и заволновался.
– Сами небось своего пива налакались, да и в свои чаны нужду справили! – выкрикнул здоровенный мужик из числа противников пивоваров. – А Ждана со Званом так измордовали, так что те скоро в Ирий попадут!
– А Зорянку мою кто чести лишил? – поддержал его невидный мужичонка с окровавленной палкой в руке.
– А пусть не ходит в наши хмельники! – кинул кто‑то из второй толпы.
– Досточтимый староста, – поспешила продолжить разговор ведьма, видя, что народ вновь собирается продолжить побоище. – Вам, как ответственному за порядок в селе, вместо того, чтобы устраивать битву, нужно было тиуну или даже боярину своему сообщить… А то, что вы творите, бунтом попахивает!
– Э‑э‑э, – промямлил староста ограбленной деревни. – Эта, слушаемся. Но мы не боярские, а церковные. Преосвященного Ифигениуса владение…
Второй староста, видимо недовольный расплывчатым решением, хватил шапкой об землю, но возражать не посмел, и народ начал молча расходиться.
Но не все…
На утоптанной земле лежали тела тех, кому было уже все равно. Два, три… десять. У одного разворочена грудь, у другого вспорот живот, у третьего размозжен череп.
Души их отправились к праотцам, к Богу (или богам – это уж кто как чувствовал и верил).
Возле тел уже собиралась причитающая родня.
Движимая все той же интуицией, которой в последние недели привыкла доверять, чародейка двинулась следом за старостой разоренных пивоваров.
Гавейн и Парсифаль, без звука поняв, что от них требуется, пустились за ней.
Лунь, бормоча под нос проклятия, почтительно замер в поклоне, когда дорогу ему перегородили все так же непонятная, но жуткая и даже на вид опасная женщина да еще и в сопровождении двух хмурых вояк.
– Значится так, почтеннейший, – обронила красавица. – А покажи‑ка ты мне эти ваши чаны. Посмотрим, кто и что у вас там напакостил…
Гавейн, не спрашивая разрешения, втащил оторопевшего старика на коня.
– …Да, – по прошествии десяти минут бросила Файервинд, выходя из сарая и переступая через выбитую дверь. – Ты, старый козел, и впрямь ума лишился. Да так слону не насрать, не то что людям! Ох, молись всем богам, чтобы дело до преосвященного не дошло, а то определенно быть тебе в петле за бунт да смертоубийство!
О том, что этот самый преосвященный исчез неведомо куда, ведьма, естественно, умолчала. И не обращая внимания на рухнувшего на колени и жалобно причитающего Луня, вскочила в седло.
Догнав дружину, она молча пристроилась в хвосте колонны и погрузилась в размышления.
Итак, похоже, навьи поработали и тут.
Старая зависть, злоба бедных к богатым да еще давние ссоры и обиды – и вот уже целый табун тварей делает то, что мечтают в глубине души сделать бедняки с богатыми и удачливыми соседями – такими же смердами, как и они.
Разорить, разломать и испакостить все!
Придется, видать, в этом году Клеву обойтись без здешнего чудесного пива! Если, конечно, киевлянам да и всей Куявии будет до пива.
Но вот не диво ли?! Получается, что метаморфусы действительно не имеют ни своих душ, ни своего разума? Не в этом ли ключ к победе над ними?
Кстати, а что там все‑таки за тварь бродила среди могил? Вроде бы на метаморфуса не похожа. Хотя кто ж их знает. Уже не в одном обличье являлись…
В сумерках отряд остановился на отдых.
Ночь опускалась на Куявию. Небо такое глубокое, что как никогда верилось, будто там, над головой, нет ничего, кроме звезд. И это ничего продолжается бесконечно.
Жара сменилась прохладным ветерком, который изредка доносил далекий вой волков.
– А ведь боятся чего‑то серые, – услышала ведьма прямо над ухом знакомый голос. – Тоже, вишь, чуют недоброе…
Подняв глаза, Файервинд обнаружила, что напротив нее у костра сидит тот самый Рябой из ее видения.
Она невольно потянулась к посоху.
Потянулась… и демонстративно отвела руку назад.
– Соображаешь! – похвалил рыжий. – Кто ты – мне ведомо. Меня же обычно величают Варениксом. Леший я, коль не уразумела, лесной князь то есть…
Чародейка недовольно встряхнула головой.
Легкие, игривые порывы ветра отбросили длинные волосы за спину, спутали их и сделали из прически что‑то похожее на воронье гнездо.
Красавица раздраженно попыталась уложить их растопыренной пятерней, но ничего не получилось, и она плюнула на эту, без сомнений, вечную проблему женщин с длинными волосами.
– Пора, детка, поговорить в яви, – молвил лесной князь. – Кажись, ты уже созрела для этого…
Глава 7
ПУСТЬ ПОБЕДИТ ДОСТОЙНЕЙШИЙ
Киев, Княжья Гора
– Что ж, – сказал Велимир, поднимаясь со своего места в княжеской ложе, где кроме него находились Светлана, Вострец, несколько ближних бояр и четверо гридней в серебряных кольчугах и с позолоченными бердышами на плечах. – Хоть, может, и неурочный час для таковых празднеств‑то…
Он обвел суровым взором собравшийся на государевом подворье народ – гостей, съехавшихся на турнир, киевлян, среди которых были не только мужи «лепшие и нарочитые», но и простые горожане. От взгляда владыки многим стало не по себе. Кому совестно, а кому и страшно.
– Сами ведаете, какие времена настали, – проникновенным голосом продолжил князь. – А кто не ведает, – тут он покосился на группку разряженных поединщиков, – прибыв издалека, так оно, может, и лучше. Поелику дурные мысли не будут мешать твердости рук, крепости мышц и верности глаза, что понадобятся вам в предстоящих сегодня испытаниях. Судить их будут люди проверенные и беспристрастные. Жаль, конечно, что нет среди нас того, кто придумал состязания эти и кому годилось бы стать главным судией…
Тут Велимир сделал паузу и пристойную для такого случая трагическую мину.
– Но никаким подлым врагам, похитившим мудрого советника нашего и отца духовного, не удастся совратить нас со стези, указанной преосвященным Ифигениусом. Мы завершим то, что начал владыка. Нынче же, пожалуй, приступим к тому, ради чего здесь собрались. Да пребудет с теми, кто верит в Единого, милость Его. Тем же, кто по незнанию истины поклоняется многим богам, да помогут они. Но, в конце концов, пусть победит достойнейший, которому и достанется рука дочери моей, а в грядущем и власть над землею Куявской!
