Трясина - Арнальд Индридасон

— Какое такое чувство юмора?

Эрленд пролистал еще пару альбомов — везде старые черно-белые фотографии, на одной, кажется, узнал Катрину. Ага, значит, мужчина на ней же — Альберт, а мальчики — их сыновья, самый маленький, значит, Эйнар. Фотографии в основном с Рождества и летних каникул, чаще всего просто на улице или за столом, все как один в вязаных свитерах с узором, какие были популярны в Исландии в шестидесятые. Старшие братья носили длинные волосы.

В других альбомах мальчики были уже постарше, волосы еще длиннее, одеты теперь не в свитера, а в костюмы с отворотами и черные туфли.

Вот Катрина с завитыми волосами, фотографии стали цветные, Альберт седеет. Эрленд нашел Эйнара и его братьев — сразу видно, как он на них не похож. Старшие братья унаследовали черты лица от родителей, особенно от отца. Красавцы. Эйнар, напротив, эдакий гадкий утенок.

А вот и еще один альбом, новее других. Эти фотографии, видимо, снимал сам Эйнар, на них — его собственная семья.

Фотографий немного, история довольно короткая. Альбом отслеживал знакомство Эйнара с женой, возможно, кое-какие из фотографий — с медового месяца. Ездили по Исландии, кажется, на Рогатое побережье.

Так, а здесь у нас Торов лет, а тут Ключи-у-Хердубрейд. Путешествовали когда на машине, когда на велосипедах. Спали в палатке. Судя по всему, фотографии сняты в середине восьмидесятых.

Отложив этот альбом, Эрленд огляделся и нашел, как ему показалось, самый свежий. В нем оказались фотографии маленькой девочки — на больничной койке, с катетерами в венах и кислородной маской на лице. Глаза закрыты, вокруг — разнообразные приборы. Видимо, отделение интенсивной терапии.

Стоит ли дальше листать?

Тут неожиданно в кармане у Эрленда зазвонил мобильный. Альбом вернулся на стол, но остался открытым. Звонила Элин из Кевлавика, очень возбужденная.

— Он был у меня сегодня утром, — сказала она, не здороваясь.

— Кто?

— Брат Ауд. Его зовут Эйнар. Я сразу попыталась вас найти. Он был у меня утром, рассказал мне всю историю, несчастный человек! Потерял дочку, точь-в-точь как Кольбрун. Он знает, от чего умерла Ауд. Наследственная болезнь, ей болели родичи Хольберга.

— Где он сейчас? — спросил Эрленд.

— Парень в жуткой депрессии, — сказала Элин. — Я боюсь, как бы он не наделал глупостей.

— Каких именно?

— Он сказал мне, мол, все кончено.

— Что именно?

— Не сказал, просто повторял все время, что все кончено.

— Так вы знаете, где он сейчас?

— Сказал, что собирается обратно в Рейкьявик.

— В Рейкьявик? Куда?

— Не сказал.

— Ну хоть намекнул?

— Нет, — ответила Элин, — никаких намеков. Вы обязательно должны его найти, а не то он глупостей наделает, я уверена. Он в ужасном состоянии, бедный мальчик. Просто кошмар, хоть стой, хоть падай. Боже мой, я никогда в жизни ничего подобного не видела.

— В смысле?

— Он просто вылитый отец. Как две капли воды похож на Хольберга, зеркальное отражение — и он не может с этим жить. Не может с этим смириться, хоть плачь. Как узнал, что этот мерзавец сотворил с его матерью, места себе не находит. Говорит, «я узник в собственном теле». Говорит, что в его жилах течет Хольбергова кровь и что он не в силах с этим мириться.

— И дальше что?

— Похоже, он себя возненавидел, — сказала Элин. — Говорит, он раньше был один человек, а теперь он другой, стал другим, и винит в этом себя. Говорит, «это я во всем виноват». Я как его только не увещевала, он не желает ничего слушать.

Эрленд глянул на фотографию девочки на больничной койке.

— А зачем он к вам пожаловал?

— Хотел, чтобы я рассказала ему про Ауд. Все, что только могу. Что она была за девочка, как умирала. Он сказал, что мы теперь родственники с ним, и хотел все знать. В жизни такого не слышала, подумать только!

Эрленд посмотрел на часы.

— Но куда он мог от вас направиться?

— Ради бога, найдите его, пока не поздно.

— Мы постараемся, — обещал Эрленд и хотел было попрощаться, но Элин не договорила.

— Простите, я вас перебил. Что-то еще?

— Он был на кладбище, когда вы выкапывали Ауд, — сказала Элин. — Следил за моим домом и поехал вслед за мной на кладбище, видел, как вы вынимаете гроб из могилы.

41

Эрленд приказал утроить усилия по поискам Эйнара.

Его фотографии разослали по всем полицейским участкам столицы и пригородов, а также в региональные центры; в СМИ запустили объявления о розыске. Если Эйнара обнаружат, был приказ не трогать его, а немедленно связаться с Эрлендом и ничего не делать. Он еще раз позвонил Катрине, та повторила, что не знает, где младший, а двое старших приехали к ней. Им она тоже все рассказала; как и мать, старшие братья не знали, где может находиться Эйнар. Альберт весь день не покидал отель «Эсья», лишь сделал два звонка в офис.

— Сущая трагедия, — бормотал себе под нос Эрленд, направляясь в участок. Они с Сигурдом не обнаружили в квартире ничего, что могло бы помочь им найти Эйнара.

День шел своим чередом. Элинборг и Сигурд Оли отправились беседовать с бывшей женой Эйнара, а Эрленд — в Центр генетических исследований.

Центр располагался в новом здании на Южной дороге, за пределами города. Пять этажей под самой строгой охраной.

В просторном фойе Эрленда встретили два охранника. Он заранее предупредил о визите, и директор Центра решила, что поговорит с гостем лично. Центр — частная компания, и ее директор, специалист по микробиологии и генетике, являлась одним из совладельцев. Училась в Англии и Америке, где и была сформулирована идея о том, что Исландия — лучшая полевая лаборатория для генетических исследований в фармакологии.

Благодаря разработанной в Центре базе данных оказалось возможным централизовать все истории болезни и медицинские карты страны и использовать эти сведения для отслеживания наследственных болезней и разработки лекарств.

Охранники проводили Эрленда в кабинет директора. Даме около пятидесяти, зовут ее Каритас — стройная, даже хрупкая, с короткими черными волосами, приветливо улыбается. Эрленд помнил, как она выступала по телевизору, и ожидал, что она окажется выше ростом. Радушно поздоровалась с Эрлендом и предложила ему сесть, но сразу отметила, что удивлена интересом рейкьявикской полиции к ее работе. Гость не стал откладывать дело в долгий ящик и, разглядывая стены, украшенные картинами современных исландских художников, сразу сообщил, что полиция подозревает одного из сотрудников компании в ряде правонарушений. В частности, он, видимо, взломал базу данных и извлек из нее потенциально опасную информацию. Эрленд не назвал имени подозреваемого — он и сам не совсем понимал, какую именно информацию мог добыть Эйнар, — но директор поняла его с полуслова. К большому его облечению, она не стала пытаться сбить его с толку — сам-то Эрленд ожидал сопротивления, этакого заговора молчания.

— Это очень деликатное дело, ведь мы храним информацию о частной жизни людей, — сказала она, едва дав Эрленду закончить, — и поэтому, прошу вас, пусть все, что я скажу, останется между нами. Некоторое время назад мы поняли, что к базе данных осуществляется несанкционированный доступ. Мы провели внутреннее расследование, и подозрение пало на одного из наших биологов. Мы бы очень хотели сами с ним поговорить, но он вдруг исчез, словно сквозь землю провалился.

— Это Эйнар?

— Да, совершенно верно. Понимаете ли, на деле разработка базы данных ведется до сих пор, но мы, разумеется, очень не хотим, чтобы широкая общественность узнала, что нашу систему защиты можно взломать и дальше делать с полученной информацией все, что угодно. Надеюсь, вы это понимаете. Хотя в данном конкретном случае никакого фактического взлома системы и не было.

— Почему вы не известили полицию сразу же?

— Я же говорю, мы хотели сначала разобраться самостоятельно. Дело очень деликатное и может выставить нас в неприглядном виде. Люди полагают, что хранящаяся у нас информация ни при каких обстоятельствах не может быть использована в ненадлежащих целях и распространяться. Люди верят, что у нас ничего нельзя украсть. Исландское, да и любое другое общество весьма серьезно относится к таким вопросам, неприкосновенности частной жизни и прочему в этом роде, поэтому мы стремились избежать массовой истерии по этому поводу.

— Массовой истерии?

— Понимаете, периодически у меня складывается впечатление, что вся страна настроена против нас.

— Вы сказали, взлома не было? Но как тогда он получил доступ к базе?

— Ну, это же не шпионский триллер про Джеймса Бонда с наемными хакерами и так далее. Эйнар не взламывал никаких кодов. Он нашел другой путь.

— И что же он сделал?

— Сфабриковал исследовательский проект. Проект, который никто не утверждал. Подделал несколько подписей, мою в частности. Сделал вид, будто наша компания занялась исследованием одной конкретной болезни, вида рака, передающегося от родителей к детям, и хочет отследить распространение этой болезни по семьям Исландии. Сумел надуть Комитет по неприкосновенности частной жизни — эти люди следят за всей работой с нашей базой. Обвел вокруг пальца Комитет по научной этике. Всех нас обдурил, как детей.