Невыносимая невеста, или Любимая студентка ректора (СИ) - Обская Ольга

— Вы о реферате?

— Да.

— Он готов, — Тоцкий невозмутимо указал взглядом на листы, которые лежали на столе.

Всё-таки сделал? Леру накрыло удовольствие с примесями самых разных чувств: злорадство, что ему пришлось полночи корпеть над ЕЁ рефератом; облегчение, что не получит неуд от Фрекен Бок и… странно (неужели?) благодарность, что он корпел полночи над ЕЁ рефератом.

Она подошла к столу и взяла листы, аккуратно сшитые скобой.

— Дьер Ян, а что насчёт моего платья? Вы же обещали отправить мне его с посыльным, но я пока его не получила.

На самом деле платье беспокоило Леру сейчас гораздо больше реферата. Но она надеялась, что если уж Тоцкий не нанял посыльного, то, по крайней мере, хотя бы не забыл сам прихватить платье с собой.

— Получите чуть позже. Я отдал его прачке, чтобы привела в божеский вид. Она отчиталась, что уже всё готово и отправлено.

У Леры кровь от лица отлила. Чёрт! Плакали ценные чернила. А гризли так старался.

— Мне показалось, вы расстроились? — Тоцкий, зараза, ещё и улыбался. — Наделся, что вы, напротив, будете рады, что я избавил вас от грязной работы.

— Я собиралась заняться платьем сама, — в голосе звенела досада.

— Не беспокойтесь, прачка очень опытная. Она всё сделает в лучшем виде. Ни пятнышка не останется, — заверил Тоцкий.

И такой при этом довольный, будто спасение Лериного платья было смыслом его жизни. Она сердито зыркнула, но промолчала, потому что не придумала, к чему придраться. По идее, он ведь действительно хотел как лучше.

Тут ещё и мобильный кристалл в кармане завибрировал. Наверное, положено выходить из кабинета ректора, прежде чем пользоваться мобильным, но Валерия была слишком взбудоражена, чтобы помнить о дисциплине и субординации.

— Что-то важное? — поинтересовался Тоцкий, когда Лера прослушала сообщение.

— Это от Ольшанского. Он подтверждает сегодняшнее приглашение в клуб. Говорит, заказал столик. Пришлёт к шестнадцати часам экипаж к входу в главный корпус академии.

Лера отчиталась в таких подробностях потому, что это всё и Тоцкого касалось. Ведь именно с сегодняшней встречи с Ольшанским они собирались начать изображать счастливых жениха и невесту.

— Отлично, — кивнул Тоцкий, поднимаясь из-за стола. — Я отменил все встречи и готов сопровождать вас.

Башенный колокол разразился гулкими ударами, означающими начало первой пары. Лера собиралась развернуться и идти, но Тоцкий приближался к ней с таким видом, будто разговор не окончен.

— Кстати, — он вынул из кармана бутылёк из тёмного стекла, — подумал, может вам пригодиться.

— Что это?

Тоцкий подошёл уже так близко, что Лера уловила аромат его парфюма. Что-то свежее, морское, летнее, щекочущее ноздри и нервы.

— Прежде чем отдать платье прачке, я собрал с него чернила, — он вложил бутылёк ей в руку. — Они тут.

Что?! Лера недоверчиво встряхнула флакончик. Там действительно плескалась какая-то жидкость. Неужели это те ценные чернила, которые были в пенале? Она вскинула на Тоцкого глаза. Тот коварно улыбался.

— Когда вы отправили сообщение с просьбой вернуть платье, мне подумалось, что вас интересует не столько испорченное платье, сколько то, чем оно испорчено. Ведь так?

Вот дьявол! Обо всём догадался, но дразнил. И надо было бы хорошенько разозлиться на него за его козни и происки, на то, что сразу не сказал, а мучил, но Лера слишком была рада, что чернила спасены, чтобы злиться. Она так сильно ликовала, что чуть в знак благодарности не чмокнула Тоцкого в его небритую щёку. Но инстинкт самосохранения вовремя её остановил. К этому дьяволу-искусителю только прикоснись, добром не кончится. Хотя в Лере откуда ни возьмись взялось возмутительно сильное желание почувствовать губами колкость его щетины, она мужественно сдержалась.

— Не хотите рассказать, кто и зачем прислал вам тот футляр и что в нём было на самом деле?

— Не хочу, — Лера развернулась и направилась к выходу. Надо было бежать, пока её благодарность за спасённые чернила не вылилась всё-таки во что-то опасное.

Глава 45. Безобразие!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Лера вышла из кабинета Тоцкого и направилась в учебный корпус. Мчала по коридорам со скоростью торпеды, но всё равно опоздала. Когда она вошла в аудиторию, где должно было проходить занятие по магическому этикету, Фрекен Бок уже была на месте.

Она стояла у доски подтянутая, безупречная и свирепая. Катаржина терпеть не могла опоздания. И терпеть не могла Леру. Почему не возлюбила — вопрос. Не упускала ни единого повода придраться. А уж опоздание в её системе координат было жирнейшим предлогом для того, чтобы прочитать мораль. Ох, сейчас начнёт домомучения.

— Позвольте узнать, почему вы явились в аудиторию много позже сигнала башенных часов? — Фрекен Бок глянула цербером.

Много позже? Да тут максимум пара минут успела пройти.

— Дорабатывала реферат и потеряла счёт времени, — сделав покер-фейс, заявила Лера.

Она подошла к профессорше и протянула листы, которые только что забрала у Тоцкого.

— Вы считаете это уважительной причиной для опоздания?! — ещё больше рассвирепела Катаржина. — Тянули с заданием до последнего? В земном мире все студентки настолько не воспитаны и своенравны или нашей академии "повезло" впустить в свои стены особенно выдающийся экземпляр?

— Склоняюсь к мысли, что академии повезло, — всё с тем же покер-фейсом заявила Валерия.

По аудитории прокатился смешок. А Фрекен Бок продолжала распаляться.

— В наше время за подобное неуважение к преподавателю налагали строгие взыскания. Полагаю и вы заслужили… — она сделала паузу, будто раздумывая, какое именно взыскание наложить на Валерию, а тем временем её взгляд прошёлся по титульному листу реферата. — Почему такой небрежный почерк? — возмутилась она.

Кстати, да, Лера тоже обратила внимание, что каракули не совсем ровные. Но оно и понятно. Тоцкий, наверно, специально изменил почерк, чтобы Фрекен Бок не узнала его руку. И плюс жутко спешил.

— Сразу видно, что к работе вы отнеслись халатно, — продолжила она читать нотацию. — Полагаю, вы заслужили самое строгое взыскание — будете вызваны на педсовет.

Вызов на педсовет считался в академии событием крайне неприятным. Студента ожидало основательное пропесочивание. И то, если пропесочиванием дело заканчивалось, можно было считать — легко отделался.

— Сегодня после занятий как раз назначено заседание педсовета, — Катаржина злорадно поджала губы. — Будьте добры явиться к пятнадцати часам в малый зал. Я буду вынуждена доложить членам педсовета и его главе дьеру Яну о вашем неподобающем поведении и пренебрежительном отношении к одному из самых важных предметов в академии.

Фрекен Бок, довольная тем, какую расправу придумала для Валерии, позволила ей занять своё место и продолжила занятие.

На перемене Лера получила ободряющую порцию поддержки от друзей. Тереса заверила, что если педсовет обернётся чем-то бо́льшим, чем пропесочивание, то она организует группу поддержки и начнёт действовать. Но Валерия была уверена, что серьёзных последствий не будет. Ну, не выгонят же её из академии за одно опоздание и корявый почерк, а больше Фрекен Бок и придраться не к чему. Одногруппники тоже, в общем-то, не особо переживали. Тревожилась только Злата, которая ещё не очень была знакома с неписанными законами академии.

Лера с сестрой решили провести перерыв на свежем воздухе. Сидели на скамье возле учебного корпуса, и Злата, хмурясь, сокрушалась.

— Какая она вредная, эта Катаржина. Она может тебе как-то серьёзно навредить? Слушай, Лерочка, давай нажалуемся отцу? Он найдёт на неё управу. Он никому никогда не даст обидеть дочь, — она улыбнулась каким-то своим мыслям светло-светло. — Знаешь, я в детстве никого не боялась. Ни сказочных монстров, ни настоящих. Знала, что папа меня от всех защитит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А потом улыбка сошла с её лица.

— Я ведь ему так и не сказала пока, что я не его дочь… Не могу… Слова в горле застревают.