Живой товар - Андрей Хазарин

— А что, нужна валюта? — въехала Ира. — У меня немножко долларов есть.

Пришлось успокаивать:

— Не нужна валюта, это мы так шутим.

Женька покосился озадаченно, я ему незаметно бровью знак сделала. Понял, промолчал, пошел в сельмаг.

До дачи добрались уже после шести. Хорошо, что июнь, дни длинные, потому что до темноты нужно ещё кучу дел переделать: вытащить и повесить на веранде лампочку на длинном шнуре, набрать все ведра, а по возможности и бочку, полить деревья — уже несколько дней дождя не было, распаковаться и хоть чуть-чуть просушить постели, домик закрытый стоял, наверняка ещё не успел высохнуть, чуть сыроваты простыни будут.

Женьку я отправила по воду, хотела и Иру туда определить — девочка крупная, как говорится, на такой воду возить, — но передумала: пусть лучше кухней займется, тем более, варить ничего не надо, а с зеленью с огорода разберется. Я только газ под чайником зажгла, вряд ли ей в Махдене приходилось баллонным пропаном пользоваться, а после занялась устройством на ночь.

Домик у нас небольшой, строился ещё в те времена, когда от сих до сих и ни миллиметром больше, зато двухэтажный, комнатка внизу, комнатка вверху и внутренняя деревянная лестница под старину. Лестница хоть съедает и без того скудную площадь, зато придает особый шарм. У рукодельщика Бобы и со вкусом было неплохо, дай ему Бог удачи в Штатах… А веранду мы уже сами пристроили, в либеральные времена.

Женька сразу взвился, как мальчишка, мол, буду на веранде спать. Пришлось ему объяснить, что здесь не город, асфальта и камня вокруг нет и ночью будет свежо, а кроме того, комары тут от свежего воздуха рослые, а от безлюдья — изголодавшиеся, не комары, а вампиры амазонские.

— В Махдене тоже комары есть, — заметила Ира, — там от них специальные сетки над кроватями вешают.

— Ты в Махдене была? — удивился Женька.

Хм, а они уже на ты перешли. И, смотрю, Ирочка не шибко секретничает. Ну, ей видней.

А она тем временем отвечает:

— Да, я довольно долго там была. Только пару дней как вернулась.

Ну, это разумно — а то всякие мелочи поведения в глаза бросаются. И в уши.

Ира уже банками и склянками греметь кончила, тихо стало. Пятница, сегодня только моторизованные садисты на свои участки явились, основная масса нахлынет завтра, утренними электричками. Часов с десяти тут оживленно будет, и каждый с приемником явится, и половина будет слушать заграничную станцию «Маяк», и сигналы точного времени будут долетать с разных делянок многократно, с разрывами, вызванными разной удаленностью и ограниченной скоростью звука…

Пока мои батраки выполняли вечерний урок, я полила всю растительность и определила каждому работу на завтра. Мафия — мафией, враги — врагами, но сурепку и колорадского жука эти человеческие глупости не интересуют, так что пусть трудятся мои гости. Тем более, лучшей маскировки и не придумаешь. Да и попробуй тут найти ту же Иру — все в четвертой позиции, «областью бикини» кверху, у всех морды косынками от солнца замотаны…

С распределением работ я бы наверняка напорола, но мама очень четкие инструкции в сумку сунула, в письменном виде. Она у меня натура творческая, поэтому читать её письмена не каждый может, но я, естественно, давно научилась. И все же одну работу я своими силами нашла, без маминых указаний — обнаружилась новая дыра в заборе. Вот когда Батищев изнемогнет от прополки колорадов, я ему для душевного отдохновения подкину настоящую мужскую работу.

Понемногу начало смеркаться, пришлось включить свет, чтобы расшифровывать мамину клинопись. Вокруг лампочки моментально закружились всякие перепончатокрылые или как их там звать — мелкая кусючая гнусь с блоху размером (эта только последние годы развелась, раньше я таких не замечала), здоровенные мохнатые бабочки-идиотки, с разгону долбаются головой прямо в железный абажур, аж гул идет, какие-то зеленые меланхоличные созданьица — безобидные, я их «эльфы-сильфы» зову — и, конечно, комары, мессершмитты проклятые, зудят-звенят.

Я кинулась в сумку за репеллентом, вымазалась вся, самой противно, дала Женьке намазаться.

— Ну что, Женечка, ты ещё хочешь спать на веранде?

— Подумаю, — говорит.

Ну да, неловко ему так сразу сдаваться.

А Ирочка отказалась:

— Меня не кусают, я белобрысая.

Ну, положим, бровки у неё чуть темнее волос, во всяком случае, отлично на лице видны (это я недавно узнала, оказывается, «брысь» — это так когда-то бровь называлась).

Только я к своим планам и диспозициям вернулась, как Ира эти свои «брыси» свела и мне тихонько:

— Ася! В калитку кто-то стучится…

Я не задумываясь пошла открывать, но тут же меня догнал Женька с тяпкой в руках.

— Я с тобой, гляну, кого это на ночь глядя принесло…

Но тут из-за калитки донесся знакомый голос:

— Это я, Анна Георгиевна!

Димка приехал! Ну молодец! Я открыла калитку.

— Ну наконец-то впустила!

— Нет, это я должна сказать «наконец-то»! Ты где пропадал? Звоню целый день, звоню…

Колесников не успел рта открыть — Женька кинулся вперед.

— Димка! Колесников! Черт, как ты здесь оказался?

— Батищев!

Это ещё что за поворот? Они знакомы? Ох не люблю я, когда случайно в кустах оказывается рояль… Или это уже мания преследования? В конце концов, я ведь сама Женьку позвала, никто мне его подсунуть не мог. Да? Зато он мне мог подсунуть Колесникова! А зачем оно ему? Сосватать разве что… Ну тогда спасибо. Ладно, пока что вроде искренне удивлены встрече, посмотрим…

Мужики обнимались и обменивались первыми фразами, а я обдумывала положение: трое из присутствующих в курсе нашей тайны, четвертый — нет. И именно он приглашен в качестве главных мускулов… Что-то ему сказать все же надо, в конце концов, дело небезопасное и втягивать человека в такую историю втемную — просто непорядочно. Я, конечно, думаю, он мужик настоящий и так легко не струсит, но глаза у него должны быть открыты…

Мне надоело слушать, как они охают, ахают и топают друг другу по спине копытами, я заперла калитку и погнала их к дому.

— Ира, знакомься — это мой хороший друг Дима Колесников.

— Здравствуйте, Ира. Ух какая вы красавица! Ася говорила, а я, дурак, не верил…

— Спасибо.

Я решила пока ничего не предпринимать — вечер впереди длинный, успеем ещё с Димой поговорить.

— Так, господа мужики! Мойте руки и к столу! Ирина, садись, дальше я сама. Отдыхай…

— Да я вроде и не устала…

— Вот и славно.

Ира села возле стенки в плетеное кресло. Батищев немедленно устроился рядом на стуле. Дима тоже выбрал себе стул, только скрипучий венский, мне они оставили кресло-качалку. Но ничего, как будто разместились удобно.

Ужин получился неожиданно веселым — из-за мужиков, которые вспоминали разные смешные случаи из общего училищного прошлого.

Сколько дружу с Женей, не знала, что он раньше военным был. А он, оказывается, лейтенантствовал так же, как и Дима, только где-то далеко в Сибири. Он назвал какой-то объект секретный — Колесников кивнул, знает, значит… Там утечка ядовитая была, что ли, в общем, тоже комиссовали его. Но, насколько я поняла, досталось ему полегче, чем Диме. Дальше мощный папа помог, закончил Женечка институт физкультуры и теперь посильно из толстых коров стройных газелей воспитывает… или хотя бы тощих коров.

Сидим, болтаем. Ира кофе заварила — у мужиков от удовольствия глаза вот такие стали! А я смотрю на Батищева, смотрю на Иру — господи, это же мой контингент, абсолютно мой! С первого взгляда и наповал!.. И вот интересно — год назад, когда она к нему на занятия ходила, он что же, и не заметил ее? Или клиентки — это табу? Или её этот год так изменил? Ладно, неважно — пусть хоть сейчас…

Давно когда-то, с год назад, пошла я зубы лечить. Докторша спрашивает, где и кем работаю — для карточки. Я сказала, что в брачной конторе. А она и говорит:

— Как я вам завидую! Вы такое дело благородное делаете… Бог вас наградит за это…

Вот он и награждает… Но сейчас, глядя на этих двоих, я позавидовала сама себе. Не специально, случайно это вышло. Но все равно, как славно!

Ну да, это мне оно славно, а как он отреагирует, когда узнает?.. Положим, если узнает. Нет, надо, чтоб узнал. И если тогда не шарахнется — значит, по-настоящему благородный человек…

Они болтают, а мне-то с Димой поговорить надо — и об этом, и не только. Да и ему, я вижу, со мной. Пришлось импровизировать — надо, мол, сжечь сухие ветки и в связи с этим устроить костер. А без мужчины я, само собой, и спички зажечь не сумею, а в костре подавно сгорю.

Отправились мы с ним к куче сухих веток — жечь. А заодно и побеседовать. Я рассказала Диме легенду, которую Жене слила, сообщила, откуда его знаю.

— Знаешь, Ася, — говорит мне мой всезнающий мужчина, — я просто удивляюсь, как у тебя при таком количестве друзей и приятелей мужа все-таки нет.