Клондайк для одиноких девиц - Маргарита Южина

– Правильно, – невозмутимо замерла возле большого зеркала Василиса Олеговна, созерцая свою кожу на лице. Ей бы надобно было сотворить макияж, но вот этот мущщина!.. – И правильно чувствовал, я же тебя дураком и оставила.

Тут она развернулась к нему всем телом и теперь поясняла ему, точно маленькому ребенку:

– Ушатов. Я тебе сколько раз говорила: ходить и просто кидать карты – на это я не стану тратить свое драгоценное время. Лето проходит! Поэтому я… я не играла, я завязывала знакомства, приглядывалась к людям и… и пригляделась! Этот Федор Аркадьевич собирается в следующем месяце в Германию. Почему бы тебе не прокатиться вместе с ним?

Ушатов нервно дернул кадыком:

– Это еще зачем? И потом… он меня не приглашал!

– И не пригласит. Ты что, фотомодель с оголенной грудью? – фыркнула Василиса. – Ты должен навязаться сам. Тебе это просто необходимо!

Ушатов немного поежился:

– Василисочка, но я… я не чувствую острой необходимости… чего я туда поеду? Я там никого не знаю!

Василиса скучающе уставилась в облака за окном, но пояснить все же пришлось:

– Федор Аркадьевич едет в Германию в питомник растений. Чтобы заключить договор на прямые поставки. И опыта набраться. И тебе нужно! Опыт – он и вовсе тебе просто необходим. А потом… нужно подыскать себе что-нибудь эдакое… И… Ушатов! Тебе нельзя сидеть на денежных мешках, мешки должны работать!

– То есть… я должен буду куда-то вкладывать деньги, которые мой батюшка собирал всю жизнь?! – ужасался Ушатов. – Я должен буду их кому-то отдать?!

– Ты должен вложить! Чтобы потом… стать еще богаче! Ну должен же ты что-то передать своим детям!

– Ага-а… – не соглашался Ушатов. – Вот сама-то чего-то не вкладываешь!

Василиса только вздыхала:

– Чтобы мне вложить деньги, мне… придется всю неделю сидеть за карточным столом и выкачивать из тебя все состояние. И поломать все свои принципы. Это больно, Ушатов. Езжай, вложи сам!

Ушатов ушел, но едва Василиса ухватилась за баночку с дневным кремом, как снова тут же появился:

– Ага… а если меня там проведут? Василисочка, ты должна поехать со мной! В Германию! Я один… я боюсь!

– Уйди, Ушатов, я сейчас занята, вечером придется сильно поразмыслить… А ты иди и подумай. Все твои знакомые имеют свое дело, и только ты… Ступай!..Да! Если ко мне придет Люся с Малышом – сразу проводи их ко мне.

Ушатов ушел, а Василиса опять уставилась в зеркало.

– Ну и что? Взять на себя еще и благосостояние этого Ушатова? – спрашивала она сама себя. – Ой, это так ну-у-удно… я совсем не люблю заниматься бизнесом! Я ж в нем ни фига не понимаю… Эх, как бы еще затолкать Ушатова на курсы предпринимателей! Или уж самой записаться? М-да… как тяжело! Я еще не стала бизнес-леди, а уже устала невероятно!..Или все же посетить Германию?

У Люси подобных вопросов не возникало. Днем она терпеливо помогала Маше бегать возле грядок, а вечером… вечером у нее начинались репетиции. Правда, раньше они шаловливо назывались свиданиями, но теперь, после такого скверного Машиного предательства… чего она, кстати, там сделала-то?… В общем, теперь Люся была неприступной и непоколебимой. Теперь их с Егором Львовичем объединяла только музыка! Во всяком случае, именно так она говорила каждый вечер Маше. Они, между прочим, вместе с Егором Львовичем уже выступили на деревенском юбилее, им много хлопали, а после и вовсе потребовали дискотеку в стиле пятидесятых, и полночи Люся играла на аккордеоне полузабытые мелодии, а старшее поколение кружилось под вальсы и романсы. Дискотека принесла известность, и уже вторую неделю Люсю и Егора настоятельно требовали на вечера.

Стоит ли говорить, что ни о каком отъезде не могло быть и речи! Маша была этому несказанно рада – ее огородик просто сиял от ухоженности, ежедневных поливов и рыхления. А сорняки от удивления срочно переселились к соседям на участки.

Люся каждый вечер надрывалась, терзая принесенный Егором аккордеон, и разучивала новые мелодии. От этих звуков Малыш начинал уныло выть, а Финли выбегал из прохладного домика на улицу и принимался остервенело ловить мышей. После, когда уже руки начинали неметь, в окно стучался Егор Львович, и Люся тащилась к нему на репетицию. Конечно же, инструмент нес мужчина.

– Признайся, Людмила! Ты в чехол еще и кирпичи бросила, да? Из вредности!

– Это же аккордеон! Это не какая-то там недоношенная скрипка! – возмущалась Люся. – И его должны нести сильные мужские руки! И – да! Я еще положила в чехол парочку камней – тебе же нужна изюминка в твоей альпийской горке, которую я придумала!

Они садились в его уютной гостиной, настраивали инструменты и принимались… нещадно ссориться.

– Ну и что? – склоняла голову набок Люся. – Ты считаешь, что сейчас вступил вовремя?

– Люся! Да здесь потому что надо играть быстрее. Вот слушай – там-та-ра-ра… трам-та-ра-ти-та-ти-ти!

– Это романс! А не какие-то там ти-ти-там! Нужно же хоть немного размер выдерживать! – нервничала Люся. – Слушай, как я играю, и вступай вовремя!

– Как я могу вступать, когда ты слышишь только себя!

– Потому что у тебя скрипка! А был бы барабан!

– Ты только послушай, что ты говоришь!

В этот раз Егор зашел за Люсей на два часа раньше.

– Люся, к нам пришел заказчик, пойдем ко мне… да нет, аккордеон не бери, сегодня исключительно беседа.

Беседовать приехал председатель соседней деревни и очень просил музыкантов выступить на торжественном вечере, посвященном открытию загса.

– Нам это просто ну… ну хоть вешайся! – долбил себя по шее ладонью председатель. – У нас был музыкант, но… в загуле! А я его знаю – он теперь будет ровно десять дней квасить. Мы уже проверяли – десять дней, и хоть ты его задуши! А у нас уже послезавтра! Ну и чего делать? А ведь из района начальство приедет! Если не отметим, нам не выделят деньги на коровник. А это уже вам не загс какой-то!

– Ну и что, Людмила Ефимовна? Согласны? – крайне серьезно спрашивал Егор.

– Надо помочь, – кивала Люся. – А то ведь… нет, коровник – это святое.

– Тогда, – быстро оживился председатель, – тогда я вам вот этот сценарий оставлю… тут… ага, тут написано, какие песенки хотелось бы сыграть… Еще когда выйдет это… начальство, нужно тоже подыграть, торжественно так, знаете, красиво… и вот здесь… здесь у нас пойдут пары, которые больше тридцати лет вместе прожили, им тоже… что-нибудь эдакое… старинное… мазурку какую, что ли…

– Мы разберемся, – заверил Егор Львович.

– Ну тогда… я завтра еще позвоню, а уж послезавтра… к двенадцати дня, идет? Без опозданий.