Темные звезды - Сергей Дорош

— Шельма, привет! Это я, ты узнаешь меня?

— Конечно, детка. У меня память на голоса, не ошибаюсь.

— Я нашла себе имя, буду зваться Ласточкой.

— Тебе подходит, дочка.

Сосредоточившись, Лара вновь увидела Шельму — худая, болезненная, та сидела в шлеме, упершись локтями в стол.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Сегодня лучше. Спасибо. Об этом меня редко спрашивают…

— Ласточка, это здорово! Привет! — вмешалась Ласка. Лара отвела мысленный взгляд от Шельмы и постаралась увидеть Ласку.

Образ проступил перед глазами, словно выплыл навстречу из тумана, и у Лары сжалось сердце.

Эта девчонка была младше ее, вряд ли проходила посвящение. Губы Ласки улыбались, крылья носа вздрагивали, а выше ноздрей и слева до скулы лицо было грубым рубцом. Вместо глаз — уродливые щели. Ни бровей, ни ресниц.

— Привет. Я тебя вижу.

— Не надо.

— Хорошо, не буду.

— И я тебя вижу, — сказала Ласка после паузы.

— Это паяльная кислота, — вздохнула Шельма. — Надо следить за малыми детьми, вот что. Она тоже зрячий медиум. Теперь кормит всю семью.

— Не забывай указывать направление, — вмешался профессор. — Теперь запоминай — до Шельмы пятьсот миль. Видишь расстояние? Теперь скажи, сколько до Ласки.

— Можете болтать потише? — бросил с соседнего кресла Удавчик. — У меня много депеш, а эфир на столицу чудит, слова не проходят. Дайте мне отчитать все приказы, а после галдите.

Он был в форме, только без шляпы, и совсем не пристегнут. Похоже, ему больше доверяли, чем взбалмошной Безуминке.

— Занимайся своим делом, — сварливо ответил Картерет скрипучим голосом. — Здесь тебе не казарма, работай и помалкивай.

— Заткнись, ты, хрыч! — Удавчик щурился, улавливая чей-то голос, затем начал строчить скорописью по бумаге, лежавшей на краю пюпитра. — Э, Визи, хватай, и бегом во дворец — срочная для принца.

Жандарм-охранник схватил листок и выбежал из зала.

— Не обижайся, — попросила Лара Ласку. — Я не нарочно смотрела, так вышло.

— Ничего.

Она собралась перевести внимание на Лепестка, как вдруг услышала узко направленный голос. Лара сразу ощутила, что он идет по эфиру, как луч прожектора.

— Я обращаюсь к девушке, которая вчера передала сигнал для Огонька Хавера. Я поручик Крестовик из батальона двадцать два. От имени имперского правительства прошу вас — любым способом остановите вещание гигаиновой сети. Помогите нам избежать ненужных жертв. Пожалуйста, сохраните мою передачу в тайне.

В изумлении она повернулась к Удавчику и увидела, что Тикен так же удивленно таращится на нее.

«Он тоже слышит!»

Удавчик приоткрыл было рот, но Лара, из-за ремней не способная поднять руку, молча замотала головой: «Нет! Нет! Не говори ничего!»

Губы Тикена пошевелились, словно он без слов спрашивал: «Почему?»

Не отводя от него глаз, Лара прошептала, чтобы он вспомнил о клятве:

— Темные Звезды.

— Я слышу вас, — тотчас среагировал медиум на том конце эфира. — Я слышу ваш сигнал! Говорите! Вы можете говорить свободно?

— Нет, — выдохнула Лара.

— Держитесь. Заговор принца раскрыт, скоро наши части будут в Бургоне. Вы можете что-то сделать с сетью? Если ее не порвать, будут бои по всей стране.

— Нет. Да. Не знаю!

— Ласточка, с кем ты говоришь?.. — нахмурился профессор, наблюдая за приборами.

— Дьяволы небесные, — выдавил Удавчик, потирая лоб. — Ах ты, гром божий!..

— Тикен, что происходит? — повернулся Картерет к нему.

Набравшись смелости, Лара закричала, стараясь, чтобы ее голос расходился во все стороны:

— Слушайте меня и всем скажите! Не передавайте приказов отсюда! Просто молчите! Церес проиграл, ему не светит! Молчите, пожалуйста, а то начнется война! Шельма, скажи им, кто слышит! Ты же умираешь из-за принца, ты для него травишься! Ласка, и ты тоже!

— Замолчи, поганка! — завопил профессор и метнулся, чтобы включить заземление.

Какое-то мгновение Удавчик колебался, но затем выхватил револьвер и наставил на Картерета:

— Стой, ни с места!

— Тикен, ты очумел?! — замер старикан, выпучив глаза. — Ты на службе у принца, предатель!

— Дьяволу в зад вашу службу. Тронешь педаль — и ты покойник.

— Убей его! — обернулся профессор ко второму охраннику. Тот промедлил в растерянности, однако взялся за оружие.

— Ронди, не глупи, — скосился на него Удавчик. — Жить надоело?

— Брось револьвер, Тикен.

— И не подумаю.

Сжавшись от страха, Лара все кричала в сеть:

—  Перестаньтевещать для принца! Я правду говорю! Бургон окружен, все пропало!..

Ронди решил сохранить верность господину, но не успел прицелиться. Удавчик нажал спуск, громыхнул выстрел, и охранник со стоном повалился на пол, тщетно зажимая рану в груди. Профессор, угадав момент, побежал к выходу из зала. Тикен выпалил ему вслед, но Сарго был прав — стрелять Удавчик толком не умел, и на сей раз промахнулся. Пуля с визгом рикошетировала от каменной стены.

Лара в ужасе умолкла, глядя, как умирает Ронди. Лицо жандарма залила мертвенная белизна, рука бессильно вытянулась, и охранник обмяк, бездыханный.

— Господи, Удавчик… ты убил его! А-а-а, я боюсь! Отвяжи меня!

— Ласточка, я поняла, — жестко ответила Шельма. — Перехожу на круговое вещание… Сеть, слушайте сюда! Вы меня знаете. Церес — неудачник, его затея рухнула, он окружен. Даже в Бургоне медиумы против принца! Кто не хочет подыхать ради гнилого дела — снимайте шлемы. Даю десять минут. Кто после этого останется в эфире и передаст хоть слово из Бургона — я всех запомню и назову властям.

—  Ты смелая, Ласточка, — робко сказала Ласка. — Что там у вас случилось?..

— Ой, один жандарм убил другого! Прямо при мне, мамочка! Он тут лежит мертвый!

— Шельма, не смей сеть мутить! — свирепо вмешался Драгун. — Тебе деньги платят, и не маленькие!

— Я не хочу, чтобы за эти унции девчонки пили яд. Ни одна из них не доживет до свадьбы. А ты сам? Чего ты дожидаешься, роскошных похорон?

— Она права, — вступился Лепесток. — Если дело провалилось, почему я должен вместе с ним в яму лететь? Все, кончено! Снимаю шлем.

— Я тоже! Шельма врать не станет.

— Это измена! Оставайтесь в эфире, или плохо будет!..

— Больше меня не зовите, отключаюсь.

— Ласточка, не уходи! — Ласка заплакала. — Не бросай меня, мне страшно! Куда вы?

— Бежим. — Удавчик в спешке расстегивал ремни Лары. — Может, успеем удрать. Эх, и подставили вы меня с вашей дурацкой клятвой! В общем, Лари, поздравляю — нам, как военным, расстрел обеспечен. Ну, хоть не в петле болтаться! Терпеть не могу этот пеньковый воротник.

Когда Лара выбралась из-под шлема, Шельма уже покрыла своим голосом все на сотни миль вокруг. От медиума к медиуму разлеталась новость о провале заговора. Ширился крик об измене, об отраве, брань, растерянность.

Но все, кто сидел в этот час на вещании и слышал зов Лары, точно отметили — сигнал шел прямо из Бургона, а значит, это правда.

Сеть принца начала разваливаться.

Для дежуривших в зале связи наготове стояли велосипеды у крыльца. Визи быстро покатил к большому дворцу. По пути он заметил, что в аллеях парка стало как-то не по-хорошему оживленно и людно. От казарм скорым шагом расходились отделения жандармов с патронташами на поясах и сумками гранат. К ружьям были примкнуты штыки.

Пришлось съехать на обочину — проскакал конный взвод, следом катили два броневика с полуоткрытыми башенками, из которых спереди торчали шестиствольные картечницы.

Озадаченный Визи зарулил к подъезду и передал депешу дежурному.

— Что это у нас народ засуетился? — спросил он как бы невзначай.

— Дело плохо, — оглядевшись, тихо сказал дежурный. — За заставой на главной дороге встала рота белой гвардии. Пришли на мотофургонах, окапывают пулеметные позиции… У них две реактивные пушки.

— Ого! К чему бы так?

— Говорят, приказ Его Величества. И дирижабль кружит в окрестностях, что-то высматривает. С вышки разглядели — это «Дочь Ветра», из морской разведки.

Депеша, присланная из дворца Птицы-Грозы, показалась Цересу зловещей. Медиум, сидевший на телеграфе восточной береговой линии, передал, что гвардейцы захватывают станцию. Значит, теперь не удастся вызвать из Делинги эмигрантов, бежавших в республику от Красного царя… А они так пригодились бы, чтобы взять под контроль железную дорогу у границы!