Один вечер в Амстердаме - Алёна Белозерская

Генерал протянул руку, и Анри крепко сжал холодную ладонь. Генерал оценил это смелое и бодрое пожатие, которое для него многое означало. Мужчина понравился ему, потому что взгляд его был прямым и открытым, движения уверенными, без каких-либо признаков смущения или суетливости, внешность опрятной и весьма привлекательной. Генерал любил приятных людей, глядя на которых глаз радовался. Но ко всему прочему молодой человек напомнил ему о погибшем сыне. И хотя Костя был моложе этого синеглазого парня, да и выглядел по-другому, что-то общее было в их поведении и манере преподносить себя.

– Анри Брауэр, – представился Анри. – Рад познакомиться с вами, месье генерал. Мне многое о вас рассказывали. – Он кивнул в сторону Илина и Гордеева, улыбнувшись при этом.

Махов подождал, пока Гордеев переведет ему, что сказал голландец, и весело заискрил глазами.

– Да, эти двое любят почесать языками. Вы наверняка сами заметили.

– При всем моем уважении, месье генерал, – с чувством собственного достоинства произнес Гордеев, – я не стану переводить эту идиому.

– И не нужно, – согласился Махов. – Господин Брауэр, как мне кажется, прекрасно понял, что я сказал. Но я здесь по другому поводу. Для начала хотел увидеть человека, который оказал нам помощь, – генерал кивнул Анри, на этом благодарности закончились. – И услышать от вас план дальнейших действий.

Илин присел за свой стол.

– Завтра утром проведем аресты Войтовича, Авилова и Наумова, – сказал он, пошелестев бумагами. – Всех одновременно. В то же время начнется детальная проверка фирмы Войтовича. Но вы не волнуйтесь, Алексей Константинович. Все участники операции наготове, меры предосторожности соблюдены. За подозреваемыми ведется наблюдение на случай непредвиденных обстоятельств. В общем, они спокойны и ни о чем не догадываются.

– А я, Женя, не беспокоюсь, – ответил генерал. – В моем возрасте – это пустое. Ладно, не стану вам мешать. – Он снова повернулся к Анри. – Еще раз благодарю, но об этом мы позже поговорим с вами и вашим руководством.

Махов медленно направился к двери, и Анри проводил взглядом его сутулую фигуру.

– Зря вы так спокойны, – вдруг сказал он, отчего приподнятое настроение Гордеева вмиг улетучилось.

– Это еще почему? Думаешь, операция сорвется?

Анри покачал головой.

– Их не арестовывать нужно, а уничтожать. – В глазах его появился странный блеск. – То, что вы намерены им инкриминировать, хорошая защита сможет с легкостью поставить под сомнение. Мое мнение – вы торопитесь.

– Это объективная оценка? – Гордеев заносчиво посмотрел на него. – Или ты так думаешь, потому что злишься за себя?

Анри уставился на его курносый нос, Гордеев замялся и в смущении повел плечами.

– Рита здесь ни при чем, – ответил Анри, все еще сверля взглядом смазливое лицо капитана, и этим развеселил Илина, который с интересом ожидал продолжения.

– Не уверен, – быстро сказал Гордеев. – С тех пор, как ее увели из-под твоего носа, ты сам не свой. Полон злости. Только на кого она направлена, не могу понять. Ты же сам говорил, что ее необходимо отдать Зефу, только в этом случае вы сможете выйти на Генриха. А когда так случилось, понял, что ошибся? Потерял ее? Вот она – жизнь Джеймса Бонда, – тихо проговорил он, взял сигарету и подошел к окну. – Начинаешь испытывать чувства к объекту, который ведешь, на этом и ломаешься.

Анри молчал, наблюдая, как Гордеев выдыхает дым в форточку. Да и что он мог ответить на его слова? В любом случае они прозвучали бы как оправдание, а объясняться ему было не в чем. Он действительно упустил Риту и теперь мучился, зная, что легко отдал ее в руки человека, для которого чужая жизнь ничего не стоила. След Риты потерялся, хотя полиция Нидерландов предполагала, что девушка находится близко к Зефу, то есть в Гамбурге. Но как можно найти ее в этом огромном городе, не знал никто.

Каждую минуту Анри думал о том, какую ошибку совершил. Сейчас он многое отдал бы за то, чтобы вернуться в тот день, когда видел Риту в последний раз. Одно лишь воспоминание о ее улыбке наполняло сердце горечью, так как Анри был уверен, что больше никогда ее не увидит. Ради девушки Генрих не выйдет из своего укрытия, что означало бы верную смерть, и Зеф не вернет ее Эльзе, потому что та не выполнит часть сделки. В этой ситуации все окажутся в проигрыше, начиная от Войтовича, который потеряет дочь, заканчивая Зефом, который не получит Генриха. Но главной жертвой будет Рита – ни в чем не повинная девочка, случайно попавшая в самый центр событий. Ее жизнью играют, а она ничего не может сделать, чтобы защитить себя.

– Я ее так глупо отпустил, – сказал Анри, ни к кому не обращаясь. – Что теперь делать?

– В твоем случае – ничего! – Гордеев затушил сигарету и, подойдя к Анри, похлопал его по плечу. – Люди ошибаются. Не вини себя. Ты делал свою работу.

– Но ты на моем месте поступил бы по-другому.

– Именно поэтому, – вступил в разговор Илин, – он служит в российской полиции, а ты в Интерполе. Антон сидит в этом протухшем кабинете, – он обвел взглядом стены, – а ты ездишь по всему миру. Он и части того не видел, через что прошел ты.

– Здесь нечему завидовать, – отмахнулся Анри, понимая, что добряк Илин пытается поднять ему настроение.

– Как же! – возмутился Гордеев. – Один отель «Европа» стоит того, чтобы тихо тебя ненавидеть. Да и девицы у тебя такие красивые, что дух захватывает. Например, Рита. Да меня такая даже не заметила бы. Ну, только в том случае, если бы я мимо нее голым пробежал.

Анри рассмеялся и достал из кармана звонящий телефон. В недоумении посмотрев на незнакомый номер, он ответил и тут же отнес трубку в сторону.

– Шарлотта, – сказал он Гордееву, и тот близко наклонился к Анри, но ничего не понял из того, что говорила женщина.

– По-голландски шпарит. – Гордеев повернулся к Илину, который с любопытством вытянул шею вперед и стал похож на толстого гуся, которому хозяйка принесла еду.

– Назначила встречу у Казанского собора, – сказал Анри, отложив телефон в сторону. – Антон, подвезешь?

– Конечно, – нахмурился Гордеев. – Вы, полковник, остаетесь?

– А ты хочешь, чтобы мы толпой ехали? – улыбнулся Илин. – Поезжайте без меня, я найду чем заняться. – Он постучал пальцами по бумагам, намекая, что у него и без того много работы. – Хотя, если вы не расскажете мне, что хотела госпожа Брауэр, я буду крайне огорчен.

– Он не любит, когда ее так называют, – понизив голос, по-русски произнес Гордеев и с беспокойством посмотрел на задумчивого Анри. – Предпочитает Ирма Пейве.

– Ладно, запомню, – сказал Илин. – Жаль, что мы не можем арестовать эту особу и что завтра она перейдет в распоряжение властей Голландии. Хотел бы я лично ее допросить.

– Пардон, Женя, – усмехнулся Гордеев, – но у тебя кишка тонка с ней справиться. Если Ирма обвела вокруг пальца и полицию, и Интерпол, то тебя в два счета обломает.

Анри без особого интереса смотрел на грандиозную колоннаду собора. Все мысли его были заняты предстоящей беседой. Он не скрывал своей озабоченности и молчал, зато Гордеев ни на миг не закрывал рот, описывая красоты Петербурга. Он замолчал, лишь когда к ним подошла высокая черноволосая женщина.

– Здравствуй, Анри. Капитан Гордеев, – повернулась она к мужчине, которого видела впервые.

Гордеев покраснел, оттого что ей известно его имя.

– Добрый вечер, госпожа Пейве, – проговорил он, пожимая тонкую руку.

Он отошел в сторону и с интересом вгляделся в эту красивую пару. Они очень подходили друг другу. Оба высокие, темноволосые и весьма привлекательные. Было сразу видно, что они иностранцы, уж слишком отличались от окружающих их людей. Держались так, словно являлись королями мира, чего явно недоставало прохожим, слишком погруженным в свои проблемы. Гордеев заметил, что в последнее время люди мало улыбаются, спешат куда-то, не замечая яркого солнца, любви в воздухе и других мелочей, которые делают жизнь полной. Антон огляделся вокруг и снова перевел взгляд на Анри и его жену. Они медленно направились по Невскому проспекту, и он пошел следом, с удовольствием наблюдая за томной походкой Ирмы. Теперь он понял, что является в ней самым привлекательным. На фотографиях этого не было заметно, так как снимки не могут передать уверенности в движениях, звуков низкого голоса, заставляющего прислушиваться. Они дают лишь общее представление, без тонких деталей, из которых и складывается личность человека. Ирма была очень холодной внешне, и вместе с тем она обжигала. Гордеев внутренне трепетал, наблюдая за ней. Также он видел, что Анри все еще испытывает к ней чувства, хотя и не мог понять, какие именно. То, что он любит ее, не вызывало сомнений. Уж очень театрально он демонстрировал сдержанность, как плохой актер, который старается как можно лучше сыграть свою роль, оттого и переигрывает. Анри выглядел спокойным, но лицо его было белым от напряжения, даже от кончиков ушей отлила кровь, и это говорило о том, что он всеми силами пытается себя контролировать. Зато Ирма действительно не испытывала никаких эмоций: ее походка была ровной, взгляд прямым и спокойным. В общем, никакой суматохи или других признаков волнения.