История народа хунну - Лев Гумилев

Однако отношение к хуннскому владычеству было различным. Чеши и Карашар платили хуннам подати и торговали с ними, так как хуннские кочевья были расположены недалеко от них. Торговля была выгодна и компенсировала потери от уплаты податей. Поэтому Чеши и Карашар были верными союзниками Хунну. Хотан платил дань и никаких доходов не имел — отсюда вытекали прокитайские настроения на юге страны.

Китайцы не могли примириться с потерей Западного края. В 73 г. небольшой китайский отряд занял оазис Хами. Там было основано военное поселение под китайским названием Иву, и сразу же появились пашни, чтобы обеспечить снабжение хлебом[506]. Несколько стычек с хуннами и их союзниками окончились победой китайских войск, но это ничего не решало, так как во всех княжествах сидели хуннские чиновники.

Среди китайских офицеров оказался один, стоивший целой армии. Это был честолюбец Бань Чао, младший брат историка Бань Гу. Отличившись в бою у озера Баркуль, он получил поручение пройти с небольшим отрядом в Шаньшань и навести там порядок. Одновременно в Шаньшань прибыло хуннское посольство с теми же целями. Бань Чао, узнав через подкупленных лазутчиков о местонахождении посольства, напал на хуннов ночью, поджег их ставку и учинил резню. Столь решительный образ действий заставил шаньшаньцев переменить ориентацию с хуннской на китайскую[507].

В это самое время хотанский царек Гуаньду разгромил Яркенд и благодаря этому усилился. Хотан также опирался на хуннов, содержал хуннского уполномоченного наблюдателя, и этих двух обстоятельств было достаточно, чтобы китайцы обратили свое внимание на него. Бань Чао двинулся к Хотану со своим небольшим отрядом. Хотанцы были гораздо многочисленнее китайцев, но, напуганный рассказами о шаньшаньской резне, Гуаньду убил хуннского офицера и перешел на сторону Китая[508]. По-видимому, тут был простой расчет: избавиться от дани тканями, которую приходилось платить хуннам.

Аналогичный успех имели хунны: они утвердили в Куче своего ставленника Гяня, а он завоевал Кашгар и посадил там править кучаского воеводу. Этим хунны компенсировали утрату Шаньшани и Хотана.

Но Бань Чао нелегко было остановить. В 74 г. он явился в Кашгар и с помощью хотанцев и недовольных кашгарцев схватил правителя. На его место Бань Чао поставил местного уроженца Чона. В том же году оба Чеши, Переднее и Заднее, покорились Китаю, и тогда было восстановлено наместничество Сиюй и назначены наместники для управления новой провинцией. Но китайцы рано радовались: справиться с хуннами было не так легко. В 75 г. владетель Карашара напал на наместника и вырезал всех китайцев в его ставке. С севера пришли хунны и, объединившись с восставшими чешисцами, окружили войска военного наместника, а князья Кучи и Аксу (княжество Гумо) осадили Бань Чао в крепости Паньду, около Кашгара. После долгой обороны Бань Чао был вынужден уступить Кашгар кучасцам и уйти в Хотан. Кашгарцы были в отчаянии, так как опасались расправы, но, по-видимому, ее не последовало. Гянь ограничился принятием покорности и этим приобрел симпатии своих новых подданных. Поэтому, когда Бань Чао в 76 г. вернулся из Хотана в Кашгар, ему было оказано отчаянное сопротивление, и он достиг победы лишь перешагнув через 600 трупов бывших союзников и потеряв множество своих солдат. Хотя и дорогой ценой, Кашгар снова достался китайцам[509]. В это же время правитель области Цзюцюань разбил чешисцев при Чжохахота и как будто восстановил положение на фронте[510]. Однако даже победы были слишком дороги для китайской экономики. Хунны успели уничтожить военные поселения в оазисе Хами, и продукты приходилось доставлять из Китая, чтобы реквизициями не доводить до отчаяния покоряемых. Перевозки так удорожали провиант для войска, что новый император Чжан-ди в 77 г. решил закончить войну и вернуть в Китай регулярные войска[511].

Бань Чао остался изолированным, но этот талантливый полководец и политик сумел создать мощную опору для себя и своего маленького отряда. Он объединил прокитайские элементы на юге страны и, собрав десятитысячную армию, разгромил княжества Гумо и Шачэ. Удержаться там без подкреплений он не мог, ибо богатая воинственная Куча крепко держалась за Хунну. Яркенд, враждовавший с Хотаном, примкнул к Куче. В Кашгаре вспыхнуло антикитайское восстание, но в этот критический момент к Бань Чао прибыло небольшое подкрепление из Китая, и восстание было подавлено.

Несмотря на все свои успехи, Бань Чао не мог не видеть, что любая неудача будет для него последней. Хунны отрезали его от родины, Куча и Кангюй были настроены предельно враждебно, а его опорой были главным образом люди, скомпрометировавшие себя перед хуннами и опасавшиеся расправы. Надо было искать союзника, и Бань Чао предложил императору возобновить союз с Усунью. Чжан-ди не хотел воевать сам, но был бы очень рад, чтобы за него воевали другие. Он немедленно отправил в Усунь официальное посольство с подарками, но кучасцы в это время возобновили наступление на Кашгар и отрезали дорогу на Усунь. В 83 г. китайское посольство задержалось в Кашгаре, и посол, верный придворной привычке, написал на Бань Чао донос, обвиняя его в том, что он, ничего не делая, живет со своей семьей. Даже при дворе этому не поверили и прислали подкрепление в 800 солдат[512]. Усилившись, Бань Чао напал на Яркенд, но одновременно в Кашгаре вспыхнуло восстание, сорвавшее кампанию. Во главе восстания оказался ставленник Бань Чао — Чон. Повстанцы покинули город и отошли на запад, где к ним присоединились кангюйские войска. Полгода шла упорная война вокруг города Вуцы — базы восстания, и только посредничество юэчжей, которые дипломатическим путем заставили кангюйцев вернуться восвояси, покончило с нею. Чон и наиболее упорные патриоты ушли в Кангюй, а город Вуцы сдался и был разрушен, так что даже место его неизвестно.

Бань Чао выиграл еще раз, но его положение было по-прежнему тяжелым. Его опорой оставался экономически слабый, пустынный юг, а богатый север готовился к войне, опираясь на нейтралитет Усуни и прямую помощь от Кангюя и Хунну. Дружба с юэчжами, т. е. Кушаном, мало что давала, а Китай был далеко.

Но следующий, 85 год, изменивший всю политическую ситуацию в Восточной Азии, принес Бань Чао победу.

ЭВОЛЮЦИЯ ЮЖНОГО ХУННУ

Историк Фань Хуа оставил нам описание политической системы Хунну. Оно несколько отличается от описания Сыма Цяня, и некоторые черты дают возможность установить, что оно соответствует позднейшему времени. Поскольку нам известно, что северное Хунну для китайцев I в. н. э. было terra incognita, то, очевидно, описан порядок, установившийся в Южном Хунну. Это предположение подтверждается всеми косвенными наблюдениями. Разберем текст[513].

Во-первых, несколько изменилась система чинов, что свидетельствовало о перегруппировке общественных сил. Чжуки и лули-князья остались без изменений, лишь указано название — «4 рога». Но за ними следуют: восточный и западный жичжо-князья (жичжо — заместитель), выньюйди-князья и чжаньгян-ди-князья — «6 рогов». Данху, дуюи, цзюйкюи оттеснены на самый низ иерархии; выше их стоят гудухэу и жичжо-гудухэу — вельможи из родственников шаньюя.

Положение гудухэу, посредников между властью и народом, осталось стабильным, но ослабление старой знати и появление новых титулов знаменательно. Видимо, это был результат разделения Хунну: старая знать осталась на севере, а южный шаньюй создал новую, из своих сторонников. Надо думать, что у северных хуннов было наоборот, т. е. увеличилось значение служилой знати, но, к сожалению, источник об этом молчит.

Второй важной переменой было установление очередного престолонаследия. Все десять родов были «шаньюевы братья и сыновья, которые по порядку имели право на шаньюев престол». Это был порядок, упорно вводившийся потомками Цзюйдихэу и отвергавшийся потомками Модэ по прямой линии. Как видно из фактического престолонаследия, порядок соблюдался необыкновенно точно[514].

У северных хуннов, насколько известно, преобладало прямое престолонаследие. К трем знатным родам: Хуян, Лань и Сюйбу прибавился еще один род — Циолинь. Раскол хуннов в 47 г. произошел не по родовому признаку: так, например, представители рода Хуян были и у северных и у южных хуннов. Наконец не остался неизменным и культ. Вместо двух ежегодных жертвоприношений в «храме дракона» в I в. н. э. появились три, а южные шаньюй прибавили четвертое — в честь китайского императора.

Все эти перемены существенны не сами по себе, а как показатель внутренних процессов становления общества. Сравнительная этнография дает возможность заключить, что в застойном обществе учреждения не меняются. Сама потребность в перестройке обусловлена процессом развития и отражает его. Изучение поверхности явлений позволяет нам судить о глубинных общественных течениях.