Плен моей души - Екатерина Котлярова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Твоя мама не знала, как ему мягко намекнуть, что он её не привлекает. Он задаривал её дорогими подарками.
— Хотите сказать, что моя мама была меркантильной? — выплюнула с презрением я.
— Нет. Твоя мама была слишком мягкой и робкой. А ещё благодарной. Она не нашла в себе силы, сказать Захару, что он её отвращает. Принимала его ухаживания и жалела, когда это чмо бухим приходил в общагу.
— И что же дальше? Она стала с ним встречаться?
— Нет. Я из армии вернулся. Оля выбрала меня, — отрывисто и глухо.
Я видела, что мужчине больно говорить о маме.
— И что же дальше?
— Захар мной был послан… — мужчина долго подбирал приличные слова, — далеко. Мы с Олей поженились. Она забеременела тобой, — в этот момент он качнулся вперёд, вскинул руку, хотел коснуться моей щеке, но нерешительно замер, уронил на стол, тяжело выдохнув. — Ты так похожа на Олю. Точная копия. Те же черты лица, те же глаза. Только форма бровей и губ моя.
Я внимательно пригляделась к мужчине и поняла, что он прав.
— И что же было дальше? Почему моя мама вышла замуж за этого… урода?
— Когда меня задержали, пока шли разбирательства, он заставил её подать заявление на развод. Сказал, что если она выйдет за него замуж, то сделает так, чтобы меня не посадили. Оля развелась без моего ведома. Вышла за него замуж. На тот момент ни я, ни она о беременности не знали.
— И как Вы отреагировали на то, что она вышла замуж?
— Возненавидел. Её, — на лице мужчины заходили желваки.
— Почему? Вы же знали всё.
— Нет, — он поморщился. — До того, как меня посадили, не имел понятия об их договоре. Оля солгала, что никогда не любила. Наговорила… много чего. Я лопух повёлся. Пацаном сопливым был. Эмоциональным слишком.
— И когда же узнали о том, что она соврала?
— Через три года. Оля прислала письмо. Но про ребёнка ничего так и не сказала, — сжал и разжал кулак. — Слишком хорошо знала меня…
— И когда же вы узнали про моё существование? — я сложила руки на груди, всё ещё не веря словам мужчины.
— Недавно. Из новостей. Увидел тебя. Ты слишком сильно похожа на маму. Сначала решил, что мерещится. Найти информацию в интернете и всё сопоставить не составило труда.
— И что, Вы вышли из тюрьмы и не хотели отомстить? За то, что он Вас подставил? — во мне взыграла злоба. — За ложь, за предательство? За гибель любимой женщины?
— Месть гадкое чувство, доченька. Оно разрушает человека. Превращает в дерьмо. В него Захар и превратился.
— Вы сильно её любили?
Мужчина не ответил. Только посерел и взгляд отвёл.
— А женщина у Вас есть? Жена? Дети?
— Нет, — усмехнулся и произнёс, как само собой разумеющееся.
— Меня зачем нашли? — я вздёрнула подбородок. — Чего хотите от меня?
— Я понимаю, что ты злишься. Понимаю, что принять тебе этот факт сложно. Невозможно. Я хочу видеться с тобой. Защитить тебя. Не позволить этому ублюдку тронуть тебя.
— Знаете, — я резко поднялась, — вы позволили ему обидеть мою маму. Позволили причинить боль. Позволили умереть так рано! Она безумно мечтала увидеть Париж. Но так и не увидела. Она была несчастна все годы жизни с ним. Вы не защитили её. Чем же мне помочь можете? Вы такой благородный, мстить не стали. Вот и благородствуйте дальше.
Мужчина посерел, потом покраснел. Задышал часто. Согнул в кулаке вилку.
— У меня есть любимый человек, который делает всё, чтобы меня обезопасить. Вы мне не нужны. Все эти годы без вас жила. И дальше проживу.
Выпалила, сбросила плед на диван, и двинулась на выход из ресторана.
Потом запнулась. Замерла на месте, осознав, насколько грубой и омерзительной только что была.
Что на меня нашло? Что за обида? Что за боль, раздирающая душу?
А каково мужчине, который потерял любимую женщину, отсидел пятнадцать лет и узнал, что у него есть взрослая дочь от любимой женщины?
Дура ты, Виталина.
Дура!
Развернулась резко и вернулась к сгорбленной фигуре мужчины. Он смотрел перед собой в стол и с силой сжимал ложку. Согнутая вилка уже валялась на скатерти. Огромный. Мускулистый. И грустный.
— Прости меня… — кашлянула и тихо добавила: — папа.
Он вскинул на меня карие глаза, так похожие на мои. В них блестели слёзы.
— Ничего, доченька. Я понимаю. Ты не веришь.
— Верю. Я Вам верю, — я села обратно. Сжала в руках чашку с чаем. — Мне всегда казалось, что он меня ненавидел. Постоянно казалось, что он пытается сделать всё, чтобы жизнь казалась мне Адом.
— Пей чай, — горячие руки мужчины накрыли мои подрагивающие ледяные ладошки. — Совсем замёрзла.
— Я просто нервничаю, — призналась честно. — Не ожидала таких слов услышать. И к такой правде была не готова.
— У Оли тоже руки всегда холодными были, когда она переживала, — ласково и грустно улыбнулся отец.
На глазах навернулись слёзы. Этот мужчина был первым человеком, который настолько тепло вспоминал мамулю. Мать моего отца ненавидела мою мамочку, говорила гадкие вещи про неё.
— Отец… Он почему-то говорил, что хочет, чтобы мама видела, как я страдаю. Он выдал меня замуж обманом и шантажом. Я не хотела. Я боялась Сашу. А он меня продал этому ненормальному.
— Расскажи, — сейчас мягкость ушла из черт лица мужчины. Он стал похожим на опасного огромного медведя, готового разорвать врага одной лапой.
И я почувствовала, что вот он — мой папа! Вот!
Мужчина, который будет защищать. Мужчина, который будет любит просто так. Мужчина, для которого я всегда буду принцессой. Совершенно новые ощущения. Совершенно не походящие на те, что я рядом с Глебушкой испытываю.
И я рассказывала. Плакала. И чувствовала ярость, исходящую со стороны папы.
Когда папа стирал пальцами с моих щёк слёзы, я кинула взгляд ему за спину и увидела белого Глеба, стоящего у двери и смотрящего на меня с болью.
Глава 25
Вита
— Глебушка, — всхлипнула, смотря на то, как мой любимый разворачивается и покидает заведение.
— Что?
— Папа. Глеб. Я сейчас вернусь.
