Черный ангел - Мария Гинзбург

— Значит, от Лота ты добиваешься того же самого? Чтобы он извинился?

— Да, — сказала Брюн. — Но ты уходишь от ответа. Почему ты не обратил Полину? Ведь она такая самостоятельная и шустрая. В большом городе она быстрее сориентировалась бы.

— Да, самостоятельная, — согласился Карл. — Так случилось, что мы с ней как-то разговаривали о вампирах. Я сказал ей, что мой замок кажется мне похожим на гнездо вампиров из одного мультика, который смотрел в детстве. Ну, слово за слово, и Полина сказала, что не хотела бы стать паразитом. Она хочет жить, обеспечивая сама себя. А мы с тобою, Брюн, паразиты, как ни крути.

— Понятно, — пробормотала Брюн. — А ведь ты больше интересуешься вампирами, чем хочешь показать.

— Видишь ли, там, где я родился, они водились.

— Как это? — изумилась Брюн. — Ты хочешь сказать, что видел…?

Карл засмеялся:

— А ты не знала, что существуют самые настоящие летучие мыши-вампиры? В Южной Америке. Они, правда, не загрызают насмерть, для этого они слишком маленькие. Но действительно пьют кровь — у спящих коней, кур, людей. Как комары здесь.

— Нет, — пробормотала ошеломленная Брюн. — Первый раз слышу.

— Мальчишкой я ловил их. А когда приехал в Новый Свет, и узнал, что эти маленькие паразиты у вас окружены таким романтическим ореолом, я очень удивился… А ты, случайно, не спросила, кто новая любовь Полины? — осведомился Карл небрежно.

— Да, — кивнула Брюн. — Она решила, что будет жить с девушкой, которую всегда любила.

Брюн ощутила, что Карл напрягся, и закончила неуверенно:

— По-моему, это не так обидно, если бы Полина ушла от тебя к другому мужчине, правда?

— Ну вот давай мы с тобой повстречаемся, повстречаемся, а я потом геем стану, — меланхолично ответил Карл.

— А я и не подумала! — воскликнула Брюн, смутившись.

— Да ну ладно, — сказал он. — Лишь бы ей было хорошо.

Брюн поворочалась еще немного и заснула. Карл осторожно, чтобы не разбудить подругу, поднялся. Он укрыл Брюн легким одеялом. Затем оделся, сунул в карман сигареты и покинул спальню.

Полоса люминофоров под потолком заработала. Комнату залил яркий свет. Лот вывалился из болезненного забытья. Так старое пальто бесформенной, сырой грудой выпадает из битком набитого шкафа, если нечаянно открыть дверцу. На сон это состояние походило так же, как и на смерть. Скрипнула дверь. Лот не стал открывать глаза. Он совершенно не хотел видеть ни Брюн, ни то, что она ему приготовила на этот раз. За прошедшие сутки Лот успел ознакомиться с нетривиальным применением кипятильника, круглых бирюзовых бус и выбивалки для ковров. Он раньше и не подозревал в Брюн такой раскованности и техничности в мечтах. Лот почувствовал запах табака. Он открыл глаза. Сигарета в руках Брюн стала бы апофеозом всего, что Лоту пришлось пережить в последние сутки. Но в кресле рядом со столом, к которому был прикручен Лот, обнаружился Карл.

Лот шевельнул разбитыми губами.

— Ты пришел освободить меня или убить? — спросил он.

— Ни то, ни другое, — ответил Карл. — Я пришел поговорить с тобой.

— Поглумиться, значит, — резюмировал Лот.

Карл поморщился.

— Пить хочешь? — спросил он.

— Ты же знаешь, зачем спрашиваешь, — буркнул Лот.

Карл взял стоявший на подоконнике графин с компотом и напоил Лота. Тачстоун подумал, что Карл развяжет ему хотя бы руки. А уж воспользоваться ими Лот сумел бы. Но мимолетная надежда на освобождение исчезла так же быстро, как и появилась.

— Интересным штукам ты ее научил, — сказал Лот. — Никогда не думал, что она может научиться хоть чему-нибудь.

Карл вернулся в кресло. Курил, молчал и ждал, пока Лот тоже замолчит. Удостоверившись, что Тачстоун спустил пар, Шмеллинг спросил:

— Как ты думаешь, чего она от тебя хочет?

— Не знаю, — сказал Лот. — Бабий ум слишком мелок и злобен, чтобы можно было его понять. Да и не ум у них, а так, умишко. Я так думаю, это ты ее на меня натравил.

Карл медленно повернулся к нему, держа в руке сигарету. Несколько мгновений он рассматривал Лота. С кончика сигареты поднималась серая струйка дыма. Когда Карл чуть двинул рукой, с сигареты упал столбик пепла. Тачстоун думал, что после того, что он пережил в эти сутки, его уже ничто не сможет напугать.

Но он ошибся.

Глаза Карла, обычно темные, как два уголька, медленно сменили свой цвет на ярко-алый — словно бы раскалившись. По позвоночнику Лота потекла холодная капля.

— Зато я, кажется, начинаю ее понимать, — усмехнулся Шмеллинг. — Попросил бы ты у Брюн прощения.

Глаза у Карла снова были обычные — темные, как спелая слива.

— Прощения? — повторил Лот. — Я? За что, спрашивается? За то, что я нашел ее на этой помойке, отмыл, отогрел, научил жизни? Кто она была до меня? Пустое место, ноль, никто! Я все ей дал — дом, уют, ребенка. А она? Села и ножки свесила! Так за что прощенья-то просить? За то, что она так еблива, что одного мужика ей не хватает?

Карл встал. Лот замолчал. Он смотрел на Шмеллинга в упор в ожидании неотвратимого удара.

— Хватит, — сказал Карл спокойно, и даже с некоторой скукой в голосе. — Начнем с того, что не ты ее нашел, а я. И ты как-то подзабыл, что из этой помойки в добавление к этому куску грязи, твоей жене, ты прихватил и чудный брильянт — химический завод. На доходы с которого ты и живешь, и который при других раскладах принадлежал бы Брюн целиком.

Лот усмехнулся.

— Я знал, что ты хочешь владеть Новгородом один, — сказал он. — Но уж больно мерзкий ты выбрал повод, чтобы отделаться от меня.

Карл покачал головой. Сигарета догорела. Он затушил ее о плоскую медную пластину, лежавшую на столе. Многочисленные темные пятна на теле Лота удивительно совпадали с ней по форме и размерам.

— Я просил Брюн не убивать тебя, — сказал Карл. — Но больше я не буду этого делать. Брюн не удастся добиться от тебя того, что ей нужно. А тратить время на бессмысленный гнев мы сейчас не можем.

Шмеллинг вышел и выключил свет, оставив Лота в темноте.

Однако Лот недолго пробыл в одиночестве.

За окном что-то сверкнуло. Лот поднял голову.

Бледная зарница, бесшумная и мгновенная, обычно свидетельствовала о том, что флаер, принадлежавший Тачстоуну, появился в воздушном пространстве около дома и благополучно прошел сквозь технологическое отверстие в силовом поле.

После войны на Земле появилось много нового оружия. И трофейного, и нового в прямом смысле, сделанного по технологиям инопланетян. Пиэрсы телкхассцев имели оглушительный эффект. Но симбионты жили недолго, и поэтому пиэрсы не получили большого распространения. А вот другие технологические примочки захватчиков удалось приспособить под нужды землян. Так появились энергетические винтовки, а так же бластеры. Это оружие не являлось бластерами в том смысле, которое некогда придали этому термину фантасты; но они выглядели именно так, и поэтому их так и назвали.