Интуиты. Ася (СИ) - Кистяева Марина

От накатившего волнения, Ася облизнула пересохшие губы и сцепила пальцы рук в замок. Отпускать и расставаться с Матвеем она не хотела. Всё её естество было против. Она жаждала быть с ним каждый день, видеть его, чувствовать. Знать, что он рядом.

Их командировка завершится через двенадцать часов. Они прибудут в Москву, откуда каждый поедет по своим делам. Домам. И когда они снова пересекутся?

Увидев, что Матвей разворачивается и идет в её сторону, внутренне собралась. Не время раскисать. У них ещё дорога впереди. И одно купе на двоих.

***

Поезд подошёл раньше на сорок минут. На Москву было много садящихся, и Матвей отвел Асю в сторону.

— Успеем. Он еще полчаса стоять будет.

Ася встала вплотную к Матвею и едва не замурлыкала от удовольствия, когда крепкая рука по-свойски обняла её за талию.

Как и должно быть.

Их купе располагалось в середине вагона, и когда они двигались по коридору, к Матвею обратилась женщина лет пятидесяти с двумя маленькими близнецами:

— Молодой человек, вы мне не поможете? Вещей много, а эти, — кивок на детишек, — с рук не слезают.

— Конечно. Сейчас сумки свои закину и помогу вам.

Матвей поставил свои сумки на пол, скинул куртку на полку, улыбнулся Асе и пошёл к женщине, которая делала отчаянные попытки угомонить непоседливых близнецов.

Ася сбросила с плеч ветровку и взяла куртку Матвея, чтобы повесить её на вешалку. И ее тот час накрыло. Знакомая удушающая волна, несущая с собой чужие воспоминания…

… — Отдай мне её, — голос Матвея бесцветный, мертвый.

Только такая ассоциация приходила на ум.

Он стоит посреди гостиной, во всем черном. Воздух наполнен ладаном и тяжелым запахом церковных свечей. Напротив Матвея — незнакомый мужчина в черном костюме с галстуком.

— Не могу, — незнакомец говорит четко и жестко. — Извини.

— Эта сука видела, как убивают мою семью. Мою жену. Моего ребенка. Видела и промолчала. Ничего мне не сказала, — бледное лицо Матвея кажется маской, высеченной из камня.

— Я соболезную твоему горю.

— Значит, не отдашь?

— Ты убьешь её.

— Убью.

— Это будет преступление. Тебя посадят. Я прикрывать не буду.

— Плевать. Такие твари, как Перинова, не должны ходить по земле. Дышать воздухом.

Тишина. Тик-так. Тик-так. Огромные настенные часы отсчитывают вечность.

— Перинова — интуит. Сильный. Она нужна Центру.

— Она — тварь. И если она нужна Центру, тогда я не нужен. Ты сделал выбор. Давай. Прощай.

Матвей разворачивается, чтобы уйти. На секунду прикрывает глаза. И с ресниц срывается скупая соленая капля…

…Асю точно током ударило. Она выронила куртку из дрожащих рук и принялась жадно глотать воздух. В груди зажгло. Чтобы не упасть, Ася здоровой рукой оперлась о стол и всеми силами заглушила рвущийся наружу крик отчаяния.

Если бы она только знала!

ГЛАВА 18

Лучше бы её ударили. Сильно. Наотмашь.

Физическую боль заглушить можно. Душевную — нет.

Асю сложило пополам, она из последних сил стояла на ногах, чувствуя, как они становятся ватными и отказываются держать безвольное тело.

Господи…

Матвея предали. Самым бесчеловечным образом. Вонзили нож в спину и с особым садизмом несколько раз крутанули его. Содрали живьем кожу. Облили кипящим маслом.

Его предал Центр. Его предал интуит.

Такой, как она.

Всё встало на свои места. Стало понятно отношения Матвея к ней. Его нежелание принимать её в своем доме. Его отчужденность.

Чтобы не завыть в голос, Ася с такой силой сжала зубы, что послышался негромкий скрежет. Как же так… Почему… За что…

Глупые, нелепые вопросы, на которые никто никогда не ответит.

Она может быть для Матвея кем угодно. Девушкой, попавшей в беду. Напарницей. Знакомой.

Но она никогда не станет возлюбленной.

Её дар, её проклятье, перечеркнул на корню их отношения.

— Ася, тебе плохо?

Она не слышала, как вернулся Матвей. Обернулась и сразу же почувствовала, как его крепкие руки поддерживают её за талию и спину, не позволяя безвольно осесть на пол.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она посмотрела на него глазами, застланными пеленой слез.

Мужчина нахмурился, не понимая в чем дело. Ушёл на пять минут, оставляя её улыбающейся, вернулся — обнаружил в слезах. Черт побери, что случилось за столь короткий отрезок времени?

— Ася? — его вопрос прозвучал более требовательно.

Одного взгляда на неё хватило, чтобы понять, что физически с ней ничего не произошло. А вот та растерянность и тоска, что появилась в глазах, напрягала.

— Прости меня, пожалуйста… — выдавила из себя Ася, уже не в силах сдержать слезы. Всхлипнула, прикусив нижнюю губу.

— Женщина, ты сейчас о чем? — немного грубовато бросил Матвей, продолжая удерживать девушку и с замиранием сердца следить, как прозрачные слезинки катятся по бледным щекам.

— Прости… — снова выдохнула она.

Она просила прощение за своё невольное вторжение в его жизнь. За ту дрянь, которая ради карьеры погубила три жизни — две позволила убить, а третья сама едва не сломалась от горя. За всех интуитов.

Матвей прищурил глаза и более жестко спросил:

— Ты что-то ещё видела?

Короткий кивок.

— Что?

Трещина между ними быстро увеличивалась, грозясь превратиться в бесконечную пропасть, и Ася не смела его осуждать.

— Я вешала куртку… Твою… И на меня накатило… я не специально… прости… честно не специально… я увидела тебя после похорон жены и ребенка… твой разговор про девушку-интуита, что предала…

На лице Матвея не дернулся ни один мускул, лишь вены на висках вздулись, да пульс усилился. Он смотрел на стоящую перед ним девушку, и в его взгляде невозможно было что-либо разглядеть. Никаких эмоций. Ни осуждения, ни гнева. С одной стороны, хорошо. С другой… Теплоты, к которой уже начала привыкать Ася, в них тоже не было.

Наконец, Матвей чуть скривил губы и глухо спросил:

— И что?

Ася опешила.

— Как что? Я… Я вмешалась в твою жизнь… И я… я тоже интуит. Как и та…

— Женщина, я и без тебя знаю, кто ты, — Матвей усмехнулся и разжал руки.

Асе моментально стало холодно. Одиночество стихийным потоком обрушилось на ней, затянуло в водоворот, погружая всё глубже и глубже в пучину отчаяния.

Она шумно сглотнула и криво улыбнулась.

— Я…

Она отступила, натолкнулась на полку и шлепнулась на мягкое сиденье.

Брови Матвея скользнули вверх. Качнув головой, он сел напротив нее и негромко сказал:

— Иди ко мне.

Ася от удивления приоткрыла рот.

— Что…

— Иди ко мне, женщина, — сдерживая зарождающийся внутри смех, повторил Матвей. Было забавно наблюдать за эмоциями Аси. Не девушка, а раскрытая книга. И ему чертовски нравилось её читать. Какое читать, ему нравилось в ней всё.

Её улыбка. Её искренность. Её смех. Её доброта. Её задиристость тоже нравилась.

А её тело…

Хотя в теле ли была причина?

Нет. Тысячу раз нет.

Всё дело в ней самой.

Он указательным пальцем поманил её к себе, жестом подтверждая слова.

Ася растерянно моргнула, до последнего сомневаясь в происходящем. Ионов не выговаривает ей. Не кричит. Не уходит.

Он остался и хочет, чтобы она…

Она встала и сделала шаг к нему навстречу.

Чтобы сразу же почувствовать, как сильные руки властно притягивают её к себе, усаживают на колени верхом и обнимают, давая понять, что не отпустят. Вот не отпустят и всё тут.

Да она и не хотела этого.

— Матвей…

— Ты сегодня замолчишь или как?

— Замолчу. Уже.

— Так-то гораздо лучше. Хотя нет — вот так.

Его губы сначала прикоснулись к щекам. К тем мокрым дорожкам, по которым бежали предательские слезы. Он осторожно слизнул их, прикасаясь столь трепетно, столь нежно, что в пору было снова разреветься. Правда, теперь уже от счастья, а не от тоски.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она первой поймала его губы, тихонько постанывая. Не в силах сдержать лавину страстей, что вырвалась наружу, накрывая её с головой. Внутри неё словно открыли заслонку, и она больше не стеснялась, не боялась показать своих чувств.