Домик с крокодилами - Ольга Степнова

– Сделай лицо народного артиста и проезжай! – заорала я.

Бизон надул щёки, выпучил глаза и так вжарил по газам, что вряд ли кто-нибудь из оцепления рассмотрел цвет и марку нашей машины, а не то, что тех, кто в ней сидел.

Чем ближе подъезжали мы к посёлку, тем отчётливее слышались взрывы и выстрелы. Мы увидели, как огромный вертолёт с полозьями под брюхом кружит в воздухе. Несколько журналистов в камуфляже и с камерами, прижимаясь к земле, носились вдоль дороги, пытаясь снять ценные кадры.

– Кажется, Сазон решил покончить жизнь самоубийством! – Чуть не плача, я вставила сигарету в рот, но оказалось, что это третья сигарета, которая торчит у меня между зубами.

Ничего не ответив, Бизя припарковался возле высокого кирпичного забора.

Чусов-дэнд выглядел плачевно… На улицах, и без того не отличавшихся комфортом, зияли воронки, в недостроенных домах были выбиты окна, а красная черепица на крышах оказалась посечена пулями и осколками. От пары претенциозных домишек вообще мокрое место осталось – кучка кирпича, да дымок, вившийся над руинами. Возле этих останков стояла камуфляжной окраски военная машина, и дуло гранатомёта, крепившегося на её крыше, медленно поворачивалось, целясь в резвый «Робинсон», который кружил в небе, как беспокойная стрекоза.

– Стойте! – бросился к военной машине Бизя. – Не стреляйте! Это мой дед, он мухи не обидит! – Бизон заскакал, задрав голову и размахивая руками, будто его миротворческие действия могли возыметь успех.

Из вертолёта вылетела граната, и, просвистев в воздухе, попала прямиком в недостроенный дворец Чусова. Громыхнул взрыв, крышу у коттеджа снесло, отбросив на сотню метров. Пыль и дым взметнулись вверх приличным смерчем, от которого захотелось забиться в любую щель.

– Прямой наводкой по вертолёту пли!!! – заорал командир, нарезавший круги, вокруг военной машины. Гранатомёт вздрогнул, послышался мощный выстрел, но юркий «Робинсон» ловко ушёл с линии огня и, словно дразнясь, завис в воздухе.

Я почувствовала себя на войне и прикурила сразу три сигареты.

Какой-то шальной журналист с окровавленной щекой и камерой наперевес, метнулся от забора и перекатами закатился под нашу машину, целясь объективом в небо.

Бабахнул ещё один выстрел из гранатомёта, камуфляжная машина содрогнулась, но «Робинсон» неуязвимо жужжал в воздухе, закладывая вираж над коттеджем Чусова. Послышались одиночные выстрелы, и окна в чусовском доме со звоном начали разлетаться на мелкие осколки.

– Не стреляйте, мужики! Он мухи не обидит! – опять завопил Бизя.

Журналист под машиной витиевато выругался и затараторил в микрофон, комментируя события в прямом эфире:

– Обстрел элитного посёлка продолжается! Военные до сих пор так и не смогли поразить цель! Невооружённым глазом видно, что вертолётом управляет ас. На помощь военным идут мотострелковая рота, танковое подразделение, а также брошены силы противовоздушной…

Очередной взрыв заглушил слова комментатора.

– Не стреляйте! – орал Бизя, бегая перед военными с заломленными руками, как истеричная мамаша, чей ребёнок на морозе прилип языком к водосточной трубе. – Дед! – задрал он голову. – Умоляю тебя, прекрати огонь! Приземлись! Сдайся! – Бизя вдруг бухнулся на колени. – Сдайся, старый козёл! Приземлись, я сказал!!!

Никотин от трёх сигарет так вдарил по мозгам, что у меня закружилась голова. Я вышла из машины на свежий воздух. Я понятия не имела, что делать, тем более, что справа приближалась колонна военных машин, и Сазон автоматически становился смертником в своём вертолёте.

Или… колонна автоматически становилась смертницей?…

– Идите сюда, – позвал меня журналист из-под машины. – Здесь безопаснее!

– Это мой дед посёлок бомбит, – не без тайной гордости сообщила я корреспонденту. – Вот, стою и думаю, как бы его угомонить?

– Ваш дед?! – завопил парень. – Как его зовут?! Кто он?!

– Подполковник в отставке, – расплывчато ответила я. – Кстати, тебя в армии не учили, что прятаться от взрывов под бензобаком – гиблое дело?

Парня с камерой как ветром сдуло, а я достала мобильный телефон и набрала Сазона. Шансов, что он ответит, не было никаких, но дед неожиданно взял трубку.

– Элка! – завопил он мне в ухо. – Я веду прицельный огонь, а ты мне мешаешь! Я потом позвоню.

– Дед, ты своим прицельным огнём сейчас по мне лупишь.

– Что?! При чём тут ты, доча? Я Чус Чусыча наказываю за недостойное поведение!

– Я внизу. И Бизон тоже. Он стоит на коленях и умоляет тебя не стрелять.

– Тьфу! Вы уже не живёте отдельно?

– Живём. Мы очень отдельно живём. Но если ты ещё раз пальнёшь, то прибьёшь нас обоих.

– То есть мне прекратить боевые действия?

– Хотелось бы.

– То есть – капитулировать?!

– Не капитулировать, а проявить благоразумие. Чусов-лэнд ты и так в хлам разнёс, зачем тебе нужны бессмысленные жертвы? В подвалах коттеджей живут рабы, которые строят посёлок. Ты же не хочешь угробить ни в чём неповинных людей?

– Рабы?!! – взвыл Сазон. – Чусов держит рабов?! Да я его, гниду, сейчас на винт намотаю и такую карусель устрою!!

– Уходи! – взмолилась я. – Справа подходит колонна военной техники, скоро здесь будут военные самолёты, уходи, Сазон!!!

Вертолёт дёрнулся, резко набрал высоту и ушёл вправо, в сторону города.

– Молодец, – сказала я в трубку. – Если захочешь спрятаться и перекантоваться, шуруй по адресу Пионерская, двадцать два, там петуньи нужно полить.

Дед промычал что-то нечленораздельное в трубку и отключился.

Ко мне подошёл печальный Бизон.

– Никогда не стоял на коленях, – с дрожью в голосе признался он. – Это так неприятно, камушки колются под коленками.

– Быстрее! – крикнула я, садясь за руль. – У нас есть ровно три секунды, чтобы удрать. Когда бравые солдаты с гранатомётами очухаются, они схватят нас и поведут на допрос.

Без особой спешки Бизя погрузился в салон. Я рванула с места и понеслась по бездорожью, рискуя пропороть колёса острыми осколками стёкол и кирпичей.

– Чёрт меня дёрнул втянуть в эту историю деда, – вздохнул Бизон, когда мы выехали на шоссе. – Я должен был предвидеть, чем всё это закончится.

– Да ладно тебе, – отмахнулась я. – Ну, прикупил человек вертолёт, ну, прилетел за несколько сот километров, ну, пострелял немножко, что в этом такого? Кажется, никто не погиб и не ранен, зато Чусову будет урок за его вседозволенность и безнаказанность.

– Думаешь, Сазона не задержат и не посадят лет на сто пятьдесят?

– Думаю, нет. Он ловкий и хитрый стратег. Опытный старый вояка! Приземлится в безлюдном месте и удерёт на улицу Пионерскую. Я ему адрес дала, пусть Васю реанимирует и цветы поливает.

– Он нальёт! И реанимирует. Калибром девять миллиметров. – Бизя настроил приёмник на новостной канал.

– … одни источники утверждают, что вице-мэр Вениамин Петрович Чусов спрятался в подвале своего дома, другие – что он лежит в частной клинике с сердечным приступом, третьи – что он поспешно вылетел в Лондон, – заполошно затараторил голос ведущего новостей. – В любом случае, обстрел неизвестным владений нашего вице-мэра, заставил запаниковать Вениамина Петровича. Может, это заставит, наконец, правоохранительные органы обратить внимание на одиозную и неоднозначную фигуру Чусова? Наш специальный корреспондент по телефону только что сообщил, что вертолёт «Робинсон» ушёл от обстрела военных и скрылся… – Бизя раздражённо выключил приёмник и включил рок.

– Куда мы едем? – отрешённо глядя в окно, спросил он.

– Есть три варианта. Вернуться к Громовым и ждать Прохора, поехать к Васе и ждать Сазона, или проведать Сома.

– Давай, к Сому. Тем более, что он почему-то не отвечает на мои звонки.

Зарево пожара мы заметили метров за двести до оврага.

Сомнений не было – горел старенький дом возле речки, где мы оставили в засаде Аркадия.

– Сом! – заорал Бизя, высунувшись в окно. – Гони быстрее, Элка! Гони!

Я прибавила скорость и вцепилась в руль, но краем глаза видела, как побледнел Бизон, и как лацкан его пиджака запульсировал, выдавая бешеное биение сердца.

Сумеречное небо пылало красным заревом, а смоляной дым шапкой висел над оврагом. Это было так страшно, что мне невольно захотелось рвануть обратно, в разбомбленный Чусов-лэнд.

– Он погиб, – прошептал Бизя, когда я на бешеной скорости еле справилась с поворотом и затормозила. – Сом погиб, Элка, и я никогда себе этого не прощу!

– Не каркай, – только и могла сказать я, выскакивая из машины.

Ничего нельзя было сделать, совсем ничего. И Бизя тоже понимал это, но он был бы не он, если бы начал вызывать «Скорую» и пожарных, а не попытался сделать что-нибудь сам.

Я не успела остановить его…

Бизон рванул к пылающему дому, и я увидела только его спину, скрывшуюся в дверном проёме.

Нужно было орать что-то типа «Пожар! Помогите!», но в горле пересохло, и я не могла воспроизвести ни звука, как механическая кукушка, у которой кончился завод.