Черный Истребитель - Татьяна Апраксина

На крыле,

Для смысла «вверх» и «вниз»

В контексте

Птицы, падающей в небо.

Слова -

Тошнит словами,

Но

Нет слов,

И терминов,

И параллелей нет,

И врет ассоциаций ряд,

А образы нелепы.

И только небо,

Сумрачное небо

Смеется

Над попыткой

Рассказать…

– Вот примерно так… - она еще раз взяла последний аккорд.

Саша потер ладонями глаза и лоб. Вид у него был какой-то наполовину загипнотизированный.

– Ты здорово поешь. У тебя песни - как фильмы. Слушаешь - а какие-то картинки перед глазами.

Танька польщенно улыбнулась:

– Я стараюсь. Я рассказываю криво, а когда стихами выражаю - иногда ничего так получается.

– А все-таки, попробуй что-нибудь еще рассказать словами. Хоть криво, хоть как. Какую-нибудь историю.

– Историю? Хорошо. Только это будет невеселая история. На одной из пограничных планет штурмовики Олигархии устроили показательную акцию устрашения. Подчистую разнесли единственный крупный город. А они работали куда страшнее нас. Мы просто убивали - они убивали так, что нас тошнило. Зачем туда притащили нас - вопрос к эсбэшникам, ну, службе безопасности, и психологам. Наверное, просто посмотреть, чтобы злее были. Нас - это два крыла[6]. В частности, мою и еще одного офицера эскадрильи. Был такой дядя, мы с ним друг друга еще с летной школы знали. И, надо сказать, друг друга терпеть не могли. Без особых поводов - просто так с молодости повелось. Не то чтобы завидовали друг другу или ссорились, но обходили друг друга стороной. А у него в пилотах был молодой еще совсем мальчик. Несколько лет, как пришел в Корпус. В Корпус, кстати, брали только имперскую аристократию. Для остальных были прочие возможности, но Корпус «Василиск» - только для дворян. И только для тех, кто при этом по остальным параметрам проходит. Короче, никто не знает, зачем понесло родителей этого мальчика на планету-форпост. И в СБ об этом не знали.

Танька замолчала, сжимая и разжимая кулаки.

– Ну, наверное, все-таки действительно не знали. Потому что они сволочи, конечно, но всякому сволочизму есть предел. Должен быть. В общем, нас высадили посмотреть на это все. Мы посмотрели. Меня стошнило, честно скажу. Это после всего, что я видела и делала. А этот мальчик… он посмотрел на свой дом. На то, что от него осталось. И на то, что осталось от его семьи. Он ничего никому не сказал. Он вернулся на базу. Тот офицер, он в него не вглядывался, у него своих впечатлений хватало, и мы все были бледно-зеленые от этих самых впечатлений. А мальчик каким-то чудом добыл очень тяжелые наркотики и покончил с собой.

Танька опять замолчала, стараясь дышать размеренно. Ее трясло мелкой дрожью, как всегда, когда она вспоминала эту историю. История была когда-то давным-давно, но для нее она всегда была рядом, за правым плечом.

– Ты понимаешь, такого никогда не было. Ни до, ни после. Обойти контрольные цепи имплантов - это нереально. Ты не можешь застрелиться, отравиться, с небоскреба спрыгнуть, машину разбить. Просто - не получится. А у него - получилось. Это был шок почище того города. И когда все выяснилось, оказалось, что виноватым сделали его командира. Дескать, у него была информация по всем своим, и он должен был ее учесть. От него все наши отшатнулись. Получилась такая мертвая зона вокруг него. И мне это показалось такой подлостью… в общем, одна я с ним и беседовала. Долго. И мне удалось его напоить. А потом мы устроили большой и красивый погром. Это уже было нормально. И еще я очень хорошо погрызлась с другими офицерами и даже с Полковником. Я никогда не умела читать пропагандистские речи, но тут я их убедила. И перед ним даже извинились. Потом. Когда нас из изолятора выпустили. Такая вот сказочка.

Саша молчал, прикрыв глаза и заложив руки за голову.

– Саш… - попинала его Танька ступней в бедро. - А у нас выпить есть?

– Нет. Я почти не пью. А тебе купить не додумался. И спать пора. Я завтра рано уеду, я насчет паспорта договорился. Так что - на горшок и спать.

Таньке не понравилась его заторможенность. Говорил он как будто сквозь сон. Но дергать его она не стала. Сходила, умылась, поплескала себе в лицо ледяной водой, стараясь унять дрожь в губах. Когда она вернулась в комнату, Саша лежал на диване с краю. Увидев Таньку, он чуть-чуть улыбнулся и похлопал по дивану у себя за спиной. Танька замерла на пороге.

– Э, подруга, ты чего?

Танька молчала, склонив голову набок.

– Тань, я с клиентами в интимные отношения не вступаю. Даже когда очень хочется. Так что ложись и не строй из себя институтку.

Танька легла, стянула на себя половину одеяла. Сашина спина в тонкой майке оказалась очень уютной, и через пару минут она удобно устроилась вдоль него, положив ему руку на плечо. Еще через минуту она догадалась спросить:

– Я тебе не мешаю?

– Нет, конечно. Будешь мешать - я скажу.

– Саш, а почему телохранители с клиентами не спят? Я знаю, что так не делают, но - почему?

– Потому что если я буду думать о том, как уложить тебя в постель, я не смогу трезво оценивать ситуацию вокруг. Физиология, понимаешь ли. Гормоны и все прочее.

– А разве ты не можешь об этом не думать, когда опасность?

– Тань. Я должен относиться к тебе, как к дорогой и хрупкой вещи. А не как к человеку, тем более к близкому человеку. Иначе я не смогу работать.

– Да я вообще абстрактно спрашиваю… - улыбнулась Танька. - А если хочется и нельзя - не мешает?

– А с этим справиться проще. У меня так голова устроена. Пока это только абстракция - это не волнует. А когда конкретика, когда я знаю, как у тебя волосы пахнут, как ты целуешься - это уже совсем другое дело.

– Как к вещи, говоришь? А если вещь сохранить не удается - на нее можно плюнуть?

Саша повернулся к ней. Сейчас их лица были настолько вплотную друг к другу, что у Таньки все расплывалось в глазах.

– Тань, я еще никогда не предавал клиента. И не плевал на него. Я делаю работу до конца. Иначе мне останется только караулить офис фирмы, производящей кетчуп. Так что спи и не бойся.

– Я не боюсь. Мне просто интересно.

Саша опять повернулся на бок, спиной к ней. Танька вновь устроилась вдоль него, с удивлением чувствуя, какой он уютный и теплый. Было в этом, в сущности, полузнакомом человеке что-то невероятно близкое и родное. Если бы Таньке предложили выбрать себе брата - она бы выбрала именно его, Сашу.

В эту ночь Таньке ничего не снилось определенного - только блуждания по какому-то причудливому заброшенному городу. Там было много высотных домов из радужного стекла, а мостовая была из белого камня. Потом ее что-то ударило по лицу, и Танька проснулась. Этим чем-то оказался Сашин локоть, и спал он как-то странно, лежа в странной позе, будто на него упало что-то тяжелое. Глаза под веками неистово метались, а губы были плотно закушены. Как будто во сне ему хотелось закричать, но было нельзя. Танька крепко толкнула его под ребра, но он не проснулся. Танька потрясла его за плечо. Бесполезно. Но через несколько минут он расслабился, повернулся на бок, положил руку под щеку. Танька тоже заснула, прижимая холодную ладонь к носу.