Смертельная погоня - Макс Брэнд

— Хочу провести с ним некоторое время, — сообщил Эндерби. — И задать ему несколько вопросов.

— О чем? Мне нужно знать. Это моя обязанность.

— Я понимаю. Можешь пойти со мной и слушать. Такер сейчас в жутком настроении. Его превратили в плохого человека. Но я знал его, когда у него было все в порядке, и мы дружили. Хочу сказать ему доброе слово, вот и все.

— Да? — удивился Питерс. — О, у тебя есть сердце, приятель. Тогда иди туда и поговори с ним, если хочешь. Мне нужно еще кое-что сделать в конторе. Думаю, поймав его, ты не станешь теперь отпускать его на свободу?

— Да вряд ли! — отмахнулся Таг. — Хотя никогда нельзя поручиться.

Тюремщик хихикнул:

— Это верно. Никогда нельзя поручиться. Лучшие становятся худшими, а худшие в один прекрасный день превращаются в лучших. Ладно, иди. Я полагаю, его стоит немного подбодрить. Его повесят завтра, а оно наступит для бедняги очень скоро. И это совсем не так весело, как Рождество!

Итак, Эндерби остался один, его самое большое желание исполнилось — он мог поговорить с Такером.

Глава 32

РАЗГОВОР С ТАКЕРОМ

В маленькой комнате находились четыре клетки. В сезон сгона скота они бывали набиты людьми до отказа, но сейчас стояли совершенно пустыми, если не читать Такера, сидящего в дальнем углу. На него не надели наручников. Тяжелые стальные прутья и замок на двери надежно удерживали преступника в руках закона.

Такер сидел на койке, опустив голову на сжатые кулаки, а его локти, в свою очередь, опирались на колени. Бандит не поднял глаза, когда Эндерби подошел к нему.

— По чьему следу ты скачешь? — поинтересовался Таг.

— По следу, ведущему на волю, — отозвался Такер, все еще не глядя на вошедшего.

— Не так плохо, — заметил Эндерби.

— Да, по следу, ведущему на волю, — повторил бандит. — Он короткий, но все равно отправил меня в ад!

— Они сфабриковали на тебя дело?

— Нет. Дело не сфабриковали. Но они меня заполучили.

— Я не знал, что ты убийца, Такер… до прошлой ночи.

— Прошлой ночью я был дураком, — ответил бандит. — На самом деле это единственная грязная игра, в какой я когда-либо принимал участие. Я скажу кое-что. Старик хотел, чтобы я прострелил голову Чемпиона и не дал ему ни одного шанса. Но я не собирался так поступать. Я хотел, когда он войдет в дверь, крикнуть и дать ему возможность выхватить револьвер, устроить перестрелку. Ты мне веришь?

— Верю, — усмехнулся Эндерби. — Почему бы и нет? Я всегда считал тебя порядочным человеком, Так.

Бандит поднял на него изумленные глаза.

— К чему все это? — осведомился он. — Ты ведь пришел сюда не для того, чтобы посмеяться надо мной? Ты всегда был выше этого!

— Нет, я пришел сюда не затем, чтобы посмеяться над тобой. Но в чем тебя обвиняют, Так, помимо того, что случилось в номере гостиницы?

— Три или четыре года назад я спутался с большой рыжей головой шведа.

— Рыжей головой?

— Да. Рыжей, какие они обычно бывают. Тебе бы понравился такой цвет волос. — Несмотря на все свои проблемы, Такер улыбнулся, вспомнив о знаменитой ненависти Эндерби к людям с рыжими волосами.

— Не могу обвинить тебя за то, что ты имел дело с рыжим, — заявил Эндерби.

— Это была честная драка, — продолжил Такер. — Хотя началась нечестно. Потому что он подошел ко мне сзади, с ножом. Я ухитрился вывернуться и загнал в него пулю. Но когда его нашли мертвым, нож где-то затерялся в высокой траве. Руки шведа оказались пустыми. При нем не было револьвера. Вот почему это сочли убийством, ясно тебе?

— Да. Понимаю. Такое можно считать убийством.

— Да. И повесить меня за него, что сейчас и собираются со мной сделать.

— Возможно, тебе помогут адвокаты, Такер.

— Адвокаты на этот раз не помогут, — твердо заявил бандит. — Парни знают, что я был в банде Мэлли. Любой суд в горах вздернет меня за это. В конце концов, может, они и правы. Не знаю. Я много думал с тех пор, как очутился за этими прутьями.

— Такер, — начал Эндерби, — предположим, кто-нибудь войдет в эту тюрьму сегодня вечером, откроет двери и выпустит тебя. Что тогда?

Бандит пристально посмотрел на него:

— Ты не искушаешь меня, верно?

— Просто спрашиваю. Что тогда?

— Спроси мертвеца, хочет ли он вернуться к жизни! — воскликнул Такер.

— Скажу короче. Нужно сделать для меня одну работу. Что думаешь?

— Что-нибудь вроде прыжка со скалы? Назови работу, и я назову человека, который ее сделает или погибнет во время попытки.

— Это все, — заключил Эндерби. — Надеюсь, вернусь сегодня вечером. Ложись и поспи немного. Тебе придется много скакать верхом, когда ты проснешься.

— Таг, — проговорил Такер, внезапно подскочив к решетке, — я не знаю, что сказать тебе.

— Не говори ничего. Просто отдыхай и жди меня. Я приду за тобой.

— Даешь слово?

— Даю слово.

— Черт побери! — пробормотал сквозь зубы Такер. — Я предпочитаю твое слово чьей-нибудь клятве на Библии! Таг, храни тебя Бог… до тех пор, пока ты не придешь за мной! Я знаю твои руки… Нет таких замков в этой тюрьме, которые оказались бы для тебя трудными!

Эндерби вернулся к гостинице и на террасе обнаружил умирающего от скуки Чемпиона, слушающего болтовню Генри Бентона. Рей тут же вскочил.

— Есть новости? — поинтересовался он, поднимая брови.

— Пока нет, — бросил Таг на ходу.

Он вошел в гостиницу, заказал двойной номер для себя и Чемпиона, а поднявшись в него, обтерся мокрой губкой и улегся на кровать, чтобы подумать и покурить.

День подходил к концу. Уже тускнели на западе краски, а голоса с улицы доносились будто издалека. Эндерби закрыл глаза и с жуткой ясностью увидел свою комнату в доме Бентонов, кушетку под окном, на которую всегда падала тень от дуба.

Таг думал об этой комнате, о кушетке, о Молли Бентон. Неожиданно тот мир показался ему бесконечно сладостным и столь же горьким.

Очевидная тщетность всех его усилий угнетала Эндерби. Потому что, независимо от того, что он делал, все-таки Чемпион, вне всяких сомнений, в конце концов завоюет девушку. Не важно, что Молли обещала пойти за Тагом на край света. Возможно, и пойдет из благодарности за то, что он сделал для другого человека. Но тогда Таг будет полным идиотом, если потребует от нее сдержать слово! Уразумев это, Эндерби еще больше скис.

Затем ему показалось, что существует некая жестокая справедливость — недаром он оказался в такой ситуации. Таг так весело порхал по жизни, подобно птице, жил, как ему нравится, совершенно не заботясь ни о чем, помимо собственного удовольствия, что теперь стал рабом обстоятельств.

Мысль о девушке терзала его острой болью. Ее имя постоянно звучало в его ушах, словно музыкальный мотив. Ее храбрость и честность преследовали его, словно тень. Однако он все же чувствовал, что в девушке есть какое-то зло, нечто скрытое даже от нее самой.