Фаланга - Бен Каунтер

— Если мы сражаемся не за выживание, — сказал Луко, — тогда за что же? Может, нам просто сдаться Воющим Грифонам, получить пулю в затылок и покончить со всем этим?

— У нас есть незаконченные дела, которым, благодаря отступлению противника, мы теперь можем уделить внимание, — ответил Сарпедон.

— Ты имеешь в виду Денията, — произнес Салк, — и Иктина.

— У нас до сих пор нет представления о том, что они задумали, — сказал Тирендиан. Каким–то образом на нем, как случалось всегда, сражение в архиве не оставило ни малейшего шрама или пятнышка. Возможно, его психические силы не ограничивались швырянием молний, а еще и обеспечивали некоторую неприкосновенность, защиту от уродств войны.

— Если даже предположить, что причиной нынешнего кризиса стал Иктин, направляемый Дениятом, нет ничего, что свидетельствовало бы о его намерениях.

— Значит, мы это выясним, — сказал Сарпедон, — вскоре Воющие Грифоны либо снова атакуют, либо поставят кордон, чтобы сдерживать нас. Так или иначе, если кому–то из нас придется начать охоту на Иктина и Денията, это нужно делать быстро. Не думаю, что мы сможем быстро пройти через «Фалангу» в полном составе, что наша целая сила может переместиться через Фалангу достаточно быстро. На нашем пути встанут все Воющие Грифоны и Имперские Кулаки. Но если главные силы будут отвлекать внимание, а небольшая группа двинется вперед, шансы прорваться и найти Денията сильно вырастут.

— И кто пойдет? — спросил Тирендиан.

— Сержант Салк, — сказал Сарпедон, — прошу набрать отделение и сопровождать меня. Мне не удастся сделать это в одиночку. Капитан Луко, ты примешь командование остатками ордена.

— Ты — магистр ордена, — ответил Луко, — наши боевые братья ждут, что именно ты их возглавишь. Неужели ты откажешь им в этом желании перед последней битвой? Позволь идти одному из нас.

— Нет, капитан, — возразил Сарпедон, — я быстрее любого из космодесантников. Мои мутации, какими бы мерзкими они ни были, служат мне хорошо. Не говоря уж о том, что против Иктина или Денията я не отправлю никого, кроме самого себя. И хотя по праву я должен возглавить Испивающих Души, спроси любого из них, с кем он предпочел бы сражаться плечом к плечу. Те, кто ответит честно, назовут имя капитана Луко.

Луко долгое время молчал.

— Если бы этот вопрос задали мне, — спокойно сказал он, — я бы назвал имя магистра ордена Сарпедона. Значит, такова моя участь, что мне откажут в этом желании в последние минуты жизни?

— Да, — сказал Сарпедон, — я обещал тебе покой, капитан. Скоро он наступит. Но я не обещал, что в этот момент буду рядом. Прости, но это мой приказ.

Луко ничего не сказал, в ответ лишь отсалютовав.

— Какова наша задача? — спросил Тирендиан.

— Отвлечь противника, связать его боем. Чем более жестокой будет битва здесь, тем меньше врагов встанет на нашем с Салком пути.

— Я соберу отделение, — сказал Салк, — я знаю, кого взять. Это не займет много времени.

— Значит, пора разделиться, — сказал Сарпедон, — помните, чья бы кровь в нас ни текла, мы — сыны Дорна. Если и жил когда–либо человек, который не признавал капитуляции, то это был Рогал Дорн. Нам дарована битва, которую нельзя проиграть. Думайте о Дорне и забудьте, что такое поражение.

Испивающие Души отсалютовали своему командиру. А затем все они, до последнего человека, склонили головы в молитве.

Как вонзившийся в плоть ядовитый шип, как инфекция, портал в варп заставил пространство вокруг вспухнуть гнилостным нарывом, источающим кровь и страдания. Из стали «Фаланги» портал создал огромный собор цвета крови. Сводчатый потолок испещряли узловатые вены, по которым текла мерзкая жидкость, а стены были сделаны из живой, кровоточащей плоти. Кровь струилась потоками под действием гравитации Кравамеш, подобно перекатывающемуся по стенкам бокала вину, и из нее возникали все мерзости варпа.

Каждая из сил варпа стремилась приложить руку к тому, что творилось на «Фаланге». Столь многие их слуги были изгнаны или уничтожены Имперскими Кулаками и другими присутствующими на судне орденами, что даже взаимная ненависть, возникшая много эпох назад, не мешала им посылать своих приспешников, чтобы те присоединились в силам Абракса. Меднокожие солдаты Кровавого Бога ступили из крови на истерзанный металл, держа наготове черные железные мечи. Их мускулистые тела двигались синхронно, словно они маршировали по плацу на параде. Тут и там мелькали змееподобные твари с длинными гибкими языками, быстрые, как вьющиеся над землей насекомые. Периодически они хватали с поверхности крови всплывающие кусочки мяса. Толпа разлагающихся фигур ржавыми цепями тянула из трясины огромную тварь, состоящую из гниющей плоти. На вздутом лице твари появилась довольная улыбка, она вытащила из складок на коже крошечного визжащего демона и проглотила его. Казалось, из кровавых врат появляются все воплощения ненависти варпа, а за порталом собралось великое множество существ, жаждуших наблюдать за вторжением в святая святых Имперских Кулаков.

На единственном оставшемся от причальной палубы островке ржавого металла стоял Деният. Он казался единственным неизменным предметом на этой арене из мутировавшей по прихоти Темных Богов плоти, словно корпус дредноута удерживал это место в реальном пространстве, не давая рухнуть в варп под весом собственного безумия.

— Я призвал тебя, — закричал Деният, до максимума увеличив громкость голоса, — именно по моей воле ты снова вступил в царство реальности. Абракс Красивый, Абракс Великолепный, я взываю к тебе. Услышь меня!

Абракс поднялся с трона из перекрученных и сплавленных воедино тел членов экипажа, чьи разумы разлетелись в клочья от последовавшего за открытием врат психического удара. Красоту князя демонов ничуть не портила впитавшаяся в одежду и стекающая по совершенной алебастровой коже кровь.

— Никто не может призвать Абракса, — его слова лились подобно песне, — он не приходит по чужой прихоти.

— И все же, — ответил Деният, — ты здесь. Ибо кого же еще мне призвать, чтобы он отомстил Сарпедону из Испивающих Души?

Абракс подался вперед.

— Сарпедон? А я уж начал думать, что Имперские Кулаки, сколь бы вкусными они ни были, станут здесь единственным лакомством, способным утолить мой голод. А здесь Сарпедон… где же он? Врата открыты настежь, армия демонов готова к выступлению. Его я растопчу первым, а потом уничтожу то, что останется, чтобы отпраздновать свою месть!

— Полагаю, — сказал Деният, — он сам придет к тебе. Но устроить обычную резню — слишком мелко для такого, как Абракс, не правда ли? Учинить бойню на полном космодесантников корабле — деяние, достойное какого–нибудь мелкого князька или восходящего демона, но разве этого достаточно Абраксу? Несомненно, ты мечтаешь о чем–то более грандиозном?

— Объяснись! — потребовал Абракс, — я теряю терпение. Смотри! Моей воле повинуются ужасы Тзинча. По моей прихоти они тысячами изливаются из варпа! Я незамедлительно поведу их вперед, если твои слова окажутся правдой.

— Мы находимся на корабле, — начал объяснять Деният, — самом огромном и смертоносном из всех созданных Империумом. А теперь это корабль с порталом в варп. Я украл Глаз Хищника со звезды Кравамеш и внедрил его в «Фалангу». Чего может великий Абракс желать больше, чем прохода в варп, через который хлынут послушные ему легионы, и который он сможет по своему желанию перемещать меж звездами?

Абракс сжал кулак, его мысли практически читались на лице. Нечеловеческие мысли — они попросту не вместились бы в разум человека.

— Я погашу звезды, — сказал он, — я вплету в свой узор всю галактику, даже Терру!

— Я могу отвести тебя туда, — продолжил Деният, — Всю свою жизнь я изучал путь, которым можно обходить неповоротливые армии Империума и появляться на орбитах самых густонаселенных миров. Это путь, который ведет к Терре, уверяю тебя. Но проходит он через самое сердце Человечества! Вообрази, как мир за миром падают, утопая в безумии, и последнее, что они видят перед тем, как лишиться рассудка — «Фаланга», сияющая над ними подобно ужасной звезде! Тысячи тысяч миров постигнет эта судьба, и, добравшись до Терры, ты нанесешь завершающий удар по пресмыкающемуся перед тобой роду человеческому!

— И с чего бы космодесантнику доставлять мне такую радость? — спросил Абракс, — тебе, рожденному по воле Императора. Тебе, неоднократно клявшемуся уничтожать подобных мне. Почему ты хочешь предать свой род столь мучительной смерти?

— Мне не нужны причины, — ответил Деният, — Ненависть — сама себе оправдание.

— О, ненависть! — сказал Абракс, вскакивая на ноги. Кровь доходила ему до лодыжек, в пене извивались лишенные разума хищники, — дар человека вселенной. Величайшее достижение человечества. Даже ваш Император восхищался ей. С ней не сравнится ничто. Она создает миры и разрушает их. Открытая ненависть — это война, а затаенная — мир. Человеческий род — всего лишь триллион проявлений ненависти! Когда человечество исчезнет, я думаю, что сохраню его ненависть. Из нее я создам то, что считаю достойным подражания, что я считаю целесообразным следовать за ними. Меж звезд будет царствовать одна лишь ненависть.