Птица не упадет - Уилбур Смит

Днем старый зулус показал Марку, каким точно маршрутом поднимался король со своими воинами. Потребовался бинокль, чтобы разглядеть щели толщиной в волос и крошечные опоры для пальцев.

Марк содрогнулся, проследив взглядом этот маршрут, и вспомнил, что Чака вел своих воинов без страховки в кромешной тьме после захода луны и каждый воин нес на спине щит и копье с широким наконечником.

Шестнадцать воинов при подъеме сорвались вниз, но так велико было мужество отобранных Чакой людей, что никто не издал ни звука во время ужасного падения в темноте, даже шепот не насторожил часовых иньози прежде тишайшего глухого удара тела о скалы внизу в ущелье.

На рассвете, пока его воины отвлекали иньози нападением на тропу, Чака перебрался через край утеса, перестроил оставшихся воинов, и тридцать пять человек обрушились на тысячу, каждый удар большого копья вспарывал тело от груди до спины, а когда воин вытаскивал копье, бил фонтан алой крови.

— Нги дла! Я поел! — ревели король и его люди, и большинство иньози предпочли броситься с утеса, чем посмотреть в лицо гневу Чаки. А тем, кто не решался прыгать, помогли.

Чака обеими руками легко поднял над головой вырывающегося вождя иньози.

— Если я бабуин, то ты воробей! — свирепо захохотал он. — Лети, воробышек, лети!

И швырнул его в пропасть.

Не пощадили даже женщин и детей, ибо среди шестнадцати воинов, упавших с утеса, были те, кого любил Чака.

Старый оруженосец порылся в осыпи под утесом и показал Марку на ладони старую кость, которая могла быть человеческой.

После победы на вершине Чака приказал устроить большую охоту в бассейне двух рек.

Десять тысяч воинов гнали дичь, охота продолжалась четыре дня. Говорят, только король своими руками убил двести буйволов. Ему так понравилась эта охота, что он издал приказ: «Это королевские охотничьи угодья, никто, кроме короля, не смеет здесь охотиться. От утесов, с которых Чака сбросил иньози, на восток до самых горных вершин, на юг и север, сколько может пробежать человек за день, ночь и еще один день, вся земля — только для королевской охоты. Пусть все услышат эти слова, пусть все дрожат и повинуются». Чака приказал ста воинам под началом своего старого ундуны охранять землю и присвоил старику звание хранителя королевской охоты; много раз возвращался сюда Чака — возможно, для того чтобы вдохнуть покой и очарование этой земли и усмирить свою израненную жгучим стремлением к власти душу. Он охотился здесь даже в период мрачного безумия, охватившего его после смерти матери — Нанди Доброй. Он охотился здесь ежегодно, пока не умер под лезвиями ассегаев своих братьев.

Около столетия спустя законодательное собрание Наталя, заседая в сотнях миль от утесов Ворот Чаки, повторило указ короля и провозгласило этот район закрытым для охоты и разграбления, но территорию охраняли вовсе не так хорошо, как при старом короле. Здесь много лет беспрепятственно орудовали браконьеры с луками и стрелами, ловушками и западнями, с копьями и собачьими сворами и с современным мощным огнестрельным оружием.

Может быть, очень скоро, как и предсказывал дед, будет найдено средство от наганы или для уничтожения мухи цеце. Закон будет пересмотрен, земли заполнятся стадами скота и будут отданы во власть блестящих ножей плуга. От этой мысли в животе у Марка что-то заныло, пришлось встать и походить по осыпи, чтобы это ощущение прошло.

Старик всегда держался своих привычек, даже в одежде и в повседневных делах. И когда проходил знакомой дорогой или возвращался куда-нибудь, всегда разбивал лагерь в одном и том же месте.

Марк сразу отправился к такому месту у слияния двух рек, где наводнения образовали крутой берег, над которым находилось возвышенное плато под защитой рощи диких фиговых деревьев со стволами толщиной с колонну Нельсона на Трафальгарской площади. Здесь в прохладной зеленой тени жужжали насекомые и ворковали голуби.

Камни для бивачного костра на месте, но немного разбросаны и почернели от сажи. Марк собрал их и уложил правильно.

Много дров: засохшие и упавшие деревья и ветки, выше по берегу грудами лежит принесенный наводнениями плавник.

Марк набрал в реке чистой воды, поставил на огонь котелок, чтобы вскипятить чай, потом из бокового кармана ранца достал стопку документов, присланных Марион, перевязанных и уже слегка обтрепавшихся.

Показания свидетелей на коронерском дознании, предпринятом для выяснения обстоятельств смерти ДЖОНА АНДЕРСА, ЭСКВАЙРА, владельца фермы АНДЕРСЛЕНД в Ледибургском округе.

Марион Литтлджон старательно перепечатала документы во время обеденных перерывов, и по многочисленным исправлениям и надпечаткам было очевидно, что она плохо владеет машинописью.

Марк столько раз читал эти показания, что мог цитировать их наизусть вплоть до незначительных реплик судьи.

Мистер Грейлинг (ст.): Мы разбили лагерь у реки Бубези, судья. Магистрат (мировой судья): Я не судья, сэр. Правильное обращение — ваша милость.

Но сейчас Марк стал читать с самого начала, старательно отыскивая хоть какую-то зацепку, которую мог пропустить в прошлые разы.

Магистрат: Свидетель, называйте погибшего «погибшим», а не стариком.

Мистер Грейлинг (ст.): Простите, ваша милость. Погибший вышел из лагеря рано утром в понедельник. Сказал, что пойдет вдоль хребта поискать куду. Перед обедом мы услышали выстрел, и мой парень, Корнелиус, сказал: «Похоже, старик подстрелил одного…» Прошу прощения, я имел в виду «погибший».

Магистрат: Вы еще были в лагере в то время?

Мистер Грейлинг (ст.): Да, ваша милость, мы нарезали и развешивали билтонг, в тот день мы из лагеря не выходили.

Марк хорошо представлял, как разделывают тушу. Сырое красное мясо разрезают на длинные полосы, окунают в ведра с рассолом и развешивают на ветвях. Он много раз наблюдал такую картину. Когда мясо высыхает и превращается в черные бруски, похожие на жевательный табак, его упаковывают в мешки и перевозят на вьючных мулах. Высыхая, мясо теряет три четверти веса, а получившийся в результате билтонг высоко ценится во всей Африке и пользуется таким спросом, что заготовка его очень выгодна.

Магистрат: Когда вас стало тревожить отсутствие погибшего?

Мистер Грейлинг (ст.): Ну, в тот вечер он в лагерь не вернулся. Но мы не тревожились. Он мог выслеживать добычу и заночевать на дереве.

Дальше документ содержал заявление:

Мистер Грейлинг (ст.): Ну, в конце концов мы нашли его, только на четвертый день. Ассфогельс, прошу прощения, стервятники подсказали нам, где искать. Он пытался подняться на откос в трудном месте. Мы нашли, где он поскользнулся, ружье лежало под ним. Должно быть, этот выстрел мы и слышали. Мы похоронили его там же, понимаете, нести нельзя было, солнце и птицы… Но мы поставили крест, я сам его вырезал, и я сказал подобающие христианину слова.