Заноза - Екатерина Орлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ваня! – вскрикивает она, когда сержант заводит ей руки за спину и хватает за локоть.
– Нежнее, не поцарапай. Ася, не ори. – Наклоняюсь к ней и шепчу у самых губ: – Не привлекай внимание, и папа не узнает. И голову опусти, тут мамкиных ютуберов с десяток.
Ася, словно очнувшись, бросает быстрый взгляд на толпу, в которой только ленивый не ведет стрим с события, потрясшего приличный с виду двор, а потом быстро опускает голову, прикрываясь завесой волос.
– Ты же заберешь меня? – шепчет.
– Заберу, – отвечаю твердо, и сержант уводит мою Занозу в машину.
Упираю руки в бедра и задираю голову, глядя на темнеющее небо. Как ей удается каждый раз попасть в какую-то задницу? Набираю Витю:
– Есть наличность?
– А что, без денег уже не дает? – ржет он.
– Асю загребли в кутузку, надо забрать.
– В какую?
– Нашу любимую.
Витя смеется громче.
– Я сейчас Филонову позвоню, выпустят твои тридцать три несчастья. Подъедь туда, чтобы объяснить им, кого забираешь.
– Там три девушки и собака.
– Блядь, я хочу знать все подробности.
– Узнаешь, я привезу ее к тебе. Слушай, чем убрать следы перцового баллончика?
– Спиртом или водкой. Перед этим можно промыть практически горячей водой с жидким мылом.
– Она ж печет.
– Ну, или ждать, пока не попустит.
– Ладно, дай знать, как разрулишь.
Запрыгиваю в машину и еду за паркетником полицейских до самого отделения. У меня уже чешутся ладони выпороть бедовую Асю, чтоб наконец начала сначала думать, а потом делать. И невольно закрадывается мысль, что вот послезавтра я улечу, и некому будет ее выдергивать из передряг. Отцу она ни за что не признается, вон как побоялась, что ее узнают. Надо будет дать ей номер Вити или даже лично установить его на быстрый дозвон на телефоне моей сумасшедшей. Но даже эта мысль не успокаивает, хоть я и знаю, что у Аси есть подруга, жена Романа, и здесь живет мой брат-судья и его жена-прокурор. Все равно тревожно за эту ненормальную, за которой приключения сами ходят следом.
Из отделения Асю и ее соратниц по преступлению я забираю уже спустя полчаса после прибытия. От мужика открещиваюсь, а благодаря Вите делаю так, что инцидент с собакой замят. Приходится дать этому наркоману несколько шуршащих купюр, чтобы отвалил от девочек и не писал заявление.
Стоя у крыльца, наблюдаю, как на улицу выходят эти трое и псина. Трое в лодке, блядь, не считая собаки.
Достаю из кармана сигареты, вставляю одну между губ и подкуриваю.
– Можно и мне? – спрашивает Ася, и я смеряю ее пренебрежительным взглядом.
– Тебе нельзя.
– Это еще почему?
– Не вырастешь.
– Так вот почему ты такой низкий?
– Ладно, с меня хватит, – произношу тихо и иду к машине.
– Ваня, я пошутила! – несется за мной Ася. – Ты что, обиделся?
– Я заебался, – рявкаю, резко развернувшись. Только расстояние между нами не позволило Асе налететь на меня.
– Возиться со мной? – тихо спрашивает она, притормозив. И смотрит так… Обнять хочется.
Распахиваю дверцу.
– Девки, бегом в машину! – ору на них, и, что удивительно, без единого писка они загружаются в Витину машину, даже Заноза не сопротивляется.
Мы молча развозим подруг Аси по домам. Когда остаемся в машине одни, она разворачивается и сверлит мою щеку взглядом.
– Болит? – киваю на ее лицо.
– Болит.
– Чего молчишь?
– Я терпеливая.
– Ты дура, – не сдерживаюсь.
– Хватит меня оскорблять!
– Ася, блядь, как можно было в это ввязаться?! – от переизбытка эмоций луплю ладонями по рулю. Я! Ладонями по рулю! Никогда так не делал. Я привык сдерживать свои эмоции. Ася, похоже, пробуждает во мне худшее.
Она хмурится, складывает руки на груди и, подпрыгнув на сиденье, демонстративно отворачивается к окну. Ну и славно. Мне нужны эти несколько минут до дома брата, чтобы из ноздрей перестал валить дым.
– Почему мы сюда приехали? – возмущается Ася, пока открываются ворота. – Отвези меня домой. Я не стану позориться перед твоим братом и Ирой.
– То есть на полгорода опозориться ты была согласна, а тут вдруг засмущалась?
– Скажут еще, что ты какую-то ненормальную привел!
– И в каждом слове будет правда.
– Останови! Я выйду и поеду домой!
– Завтра поедешь, сегодня надо спасти твою щеку.
– Тогда вези в больницу! Зачем в дом твоего брата?! Он врач?!
Ася дергает ручку двери, но я предусмотрительно заблокировал ее ровно до того момента, пока не закроются высокие ворота. Теперь для нее единственная возможность свалить – это перемахнуть через забор, но вряд ли и так потрепанная Заноза решится на такое. Хотя от нее чего угодно можно ожидать, поэтому надо держать ухо востро.
Открываю ее дверцу и протягиваю руку.
– Идем.
– Не пойду, сказала же, – нахмурившись, Ася пытается делать страшные глаза, чтобы, видимо, быть убедительнее в своем отказе.
– Ты сейчас ведешь себя, словно избалованный ребенок. Я могу вытащить тебя силой, но все еще надеюсь на твое благоразумие.
– Может, зря? – язвительным тоном отзывается она. – У тебя вон Мариса покладистая, от нее и ожидай благоразумия.
Я прищуриваюсь, не в силах поверить тому, что слышу. В словах и тоне Аси четко сквозит ревность, которую можно учуять за версту.
– Ты чего улыбаешься? – растерянно спрашивает Заноза, немного поумерив пыл.
– Ты ревнуешь.
– Ни черта подобного!
– Ревнуешь, – настаиваю я.
– Ты слишком самоуверен.
– А ты забавная.
– Как щеночек?
– Как детеныш гарпии. Выбирайся, Ася, идем лечить твою щеку.
Она отстегивает ремень безопасности и, игнорируя мою руку, наконец вылезает из машины. Сделав пару шагов к дому, Заноза поворачивается и тычет в меня пальцем.
– Но это не потому, что ты настоял, а потому что я и сама понимаю, что с этим уродством, – взмах рукой в направлении обожженной щеки, – надо что-то делать.
Сказав это, она задирает подбородок и твердым шагом направляется к крыльцу. А мне хочется догнать ее, замахнуться и так треснуть по этой заднице ладонью, чтобы горела ближайшие три дня.
Начало конца?
Иван
Когда ожог обработан, девчонки оккупируют качели на террасе. Ася пьет легкое вино и распыляется о несправедливости этого мира, а Ира кормит ребенка грудью. Мы с братом устроились на шезлонгах у бассейна и периодически бросаем на девочек взгляды. Первые эмоции улеглись, история рассказана, возмущения выслушаны, Ася на меня дуется. Она даже не позволила мне помочь ей, доверилась только Ире.
– Бедовая она у
