Война Братьев - Джефф Грабб

Миловидный клерк, впрочем, мог бы изъясняться и точнее, так как до «голубятни» путешественник добирался добрых пятнадцать минут, по дороге прибегнув к помощи еще двух миловидных клерков. Но в конце концов он и впрямь оказался в большом помещении, увенчанном куполом, которое в самом деле находилось на задах основного здания. Гость не преминул отметить, что купол состоял из двух половин, одна из которых покоилась на рельсах, так что ее можно было повернуть вокруг центральной оси и сдвинуть в сторону, открыв дорогу в небо.

Будучи частью Палаты изобретений, «голубятня», все же больше напоминала палату для умалишенных. Все куда-то торопились, суетились и копошились. У дальней стены стоял один из легендарных орнитоптеров Главного изобретателя, все детали которого, казалось, висели в воздухе, словно машину взорвали, но она не пожелала разлетаться до конца. На самом деле, понял гость, это сборно-разборная модель в натуральную величину — каждую деталь можно установить и демонтировать отдельно от других, и на каждой были написаны подробные инструкции, как это делать и какое крепление куда следует вставлять. С одной стороны этого орнитоптера располагалась группа молодых учеников, которые обрабатывали на токарных станках с колесным приводом брусья из свечного дерева. У противоположной стены другие ученики натягивали парусину на крылья соседнего орнитоптера. Судя по всему, там собирали действующую машину, а не упражнялись с учебной моделью.

В центре зала, у огромного стола, заваленного чертежами, стоял сам Главный изобретатель. Солнце сверкало в его светлых, почти белоснежных волосах. Он был ниже гостя, но вел себя так, что казался намного выше.

— Первый выступ — три целых четыре десятые дюйма, — крикнул Главный изобретатель токарям, те немедленно схватили свои штангенциркули и начали измерять. — Не так, не так! — Он подошел к команде, занятой парусиной. — Сначала вденьте в кожу несущие кольца вдоль крыльев! Иначе машина не сможет их расправить.

Гость увидел, как к Главному изобретателю подскочил клерк и протянул ему свиток. Урза просмотрел пергамент, покачал головой и, забыв о клерке, вернулся к заваленному бумагами столу. Вынув карандаш, он быстро исправил послание.

— И скажи ему, что поставки мне нужны завтра к полудню, — раздраженно рявкнул он. — Не позже!

Клерк проскочил мимо незнакомца и скрылся в основном здании.

Тут гость заметил, что у стены стоит женщина. На фоне царившего в «голубятне» хаоса она казалась совершенно неподвижной — поначалу путешественник даже принял ее за статую. На ней было простое синее платье, пышные черные волосы ниспадали на плечи. Вся ее поза говорила о том, что она весьма неодобрительно смотрит на происходящее вокруг.

— Прошу прошения, госпожа, — сказал гость, — я хотел бы знать…

Женщина повернулась к нему, и слова застряли у путешественника в горле — он сразу узнал полные губы, яркие темные глаза и изящные скулы. Гость предпочел закашляться.

— Простите меня, ваше высочество, — сказал он, кланяясь.

Его колено не успело коснуться деревянного пола — на плечо легла легкая рука.

— Не стоит, молодой человек, — сказала Кайла бин-Кроог, принцесса Иотии и супруга Главного изобретателя. Когда гость поднял глаза, она едва улыбнулась, словно его манеры ее позабавили. Он почувствовал, что краснеет.

— Прошу прощения, — сказал он. — Я не думал увидеть вас здесь.

— В логове Главного изобретателя не принято церемониться, — ответила принцесса.

Урза кричал на токарей:

— Я сказал — три целых четыре десятые, а не три и две! Максимальный допуск для этих распорок — ноль целых две десятые!

— А ваш муж не за… — Гость снова поправился: — Главный изобретатель сейчас не занят?

— Трудно сказать, — ответила принцесса недовольным тоном. — Я уже десять минут стою здесь и жду, когда он меня заметит. Лично у меня такое правило — если мне приходится ждать пятнадцать минут, то я поворачиваюсь и ухожу.

Гость вопросительно глянул на принцессу и кивнул.

— Наверное, мне стоит прийти сюда завтра утром, — задумчиво произнес он.

Принцесса горько рассмеялась:

— Насколько я могу судить, сейчас он почти не занят, обычно все гораздо хуже. У вас что-то важное?

Посетитель достал из плаща письмо.

— Я его новый подмастерье.

Кайла пробежала глазами послание. Гость затаил дыхание, боясь, что принцесса сочтет его рекомендательное письмо написанным не по правилам и не позволит ему даже поговорить с могущественным Урзой.

— Игрушечных дел мастер? — наконец спросила она.

— Из Джорилина, на побережье, — выпалил молодой человек.

Принцесса кивнула:

— Когда я была девочкой, мы как-то раз провели там лето. Уж на что я привыкла к кроогской жаре, но у вас погода была просто невыносимая.

— Знаете ли, — продолжил путешественник, — последние несколько лет я делал игрушки, работал подмастерьем, все как полагается. Мне говорили, что я отлично делаю свое дело, и присоветовали мне попробовать пробиться к нему в подмастерья… — Гость смущенно пожал плечами и замолчал. В Джорилине все это звучало куда убедительнее, чем сейчас, когда его слушала самая могущественная (и прекрасная) женщина в Крооге.

— Понятно, — сказала принцесса, и ее лицо подобрело. — Значит, вы — его подмастерье.

— Ну, полагаю, один из многих, — сказал путешественник.

— Вы об этих? — улыбнулась принцесса. — Никакие они не подмастерья. Так, трутни, вьющиеся вокруг матки-Урзы. Помощники, ученики, лишние пары рук, не более. К подмастерьям предъявляются более высокие требования, чем к ним. Подмастерья обычно и месяца не выдерживают. Он — тяжелый человек, с ним непросто общаться, а работать и того сложнее.

Словно в подтверждение ее слов Урза крикнул:

— Я же говорил, допуск ноль и две, станок номер два! Вы что, используете какую-то неизвестную мне систему исчисления?

Из-за станков раздался смех, и какой-то смущенный юноша засеменил обратно к своей машине.

— Наверное, мне все-таки надо прийти попозже, — повторил гость.

— Куй железо, пока горячо, — ответила Кайла. — Завтра он будет занят еще плотнее, чем сегодня, а меня здесь не будет, и я не смогу вам помочь. Урза! Любимый! На минуточку!

В ответ Главный изобретатель поднял руку, требуя подождать. В другой руке он держал карандаш, проверяя длинную колонку цифр, от которой даже не потрудился оторвать взгляд.

— Будь я про… — пробормотала принцесса, изобразив на лице весьма нецарственную гримасу. — Чтоб мне провалиться, если он не отдает работе каждый свободный миг до тех пор, пока не начинает валиться с ног от усталости. А утром просыпается с одной мыслью — сон отнял у него драгоценных шесть часов работы. Урза!