Я буду ждать тебя - Юлия Николаевна Николаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"Банк "Александровский", – гласила записка, – 696-я ячейка на твое имя".
Глава 26
Больше не было ни слова. А я стояла не в силах уйти и смотрела в темноту через проем окна. Глотала слезы, не замечая, как комкаю листок в руках, как впиваюсь ногтями в замерзшие ладони. Не знаю, сколько прошло времени, когда я вернулась в город, было уже совсем темно. Идти к Денису не хотелось, снимать номер в гостинице было опасно, меня могли по нему вычислить. Я шаталась по городу, натянув шапку и закутавшись в шарф.
В какой-то момент вдруг села на маршрутку и отправилась к родительскому дому. В окне кухни горел свет, в комнате включен телевизор. Сердце сжалось, и мне снова захотелось плакать. Я крепилась, не замечая, как слезы катятся по щекам. Господи, да за что же мне все это? Все в моей жизни стало таким: рядом, но бесконечно далеко. Чего было проще: подняться и позвонить в дверь. От мысли, что я могу прямо сейчас увидеть маму с отцом, я разревелась еще больше. Я знала, что не имею права идти к ним. Что будет дальше?
Мне все равно придется уехать, а знание того, что я жива, может быть опасным для них. Никто не должен даже подумать о связи Ивановой Ани с семьей Ленц. Никогда. А значит, я никогда не увижусь с ними. Предательски подумалось, что можно дождаться утра, они выйдут из дома, и я просто на них посмотрю…
"Уходи, – безжалостно сказал внутренний голос, – лучше этого ты ничего не сможешь сделать сейчас".
И я пошла, растирая слезы, выползла на дорогу, увидела телефон— автомат. Ларек с карточками был у остановки. Я все-таки не выдержала и, купив карточку, направилась к телефону. Набрала по памяти номер и стала слушать гудки. Трубку сняли после пятого, и тут же раздался голос отца:
– Слушаю, – сказал он, и я закусила губу, не в силах сдерживать слезы. – Алло! Вас не слышно, перезвоните.
Пошли частые гудки, но я повесила трубку далеко не сразу. Папин голос звучал в ушах, и я чувствовала в нем боль и одиночество, которые тут же начали съедать меня изнутри. Наверное, потеряв меня тогда, родители так и не смогли смириться. Я была единственным долгожданным ребенком, их маленьким чудом, как они меня называли. И что в итоге?
Повесив трубку, я стремительно зашагала прочь, запрещая себе думать о чем бы то ни было. Приехала в центр и продолжила шатания. К счастью, кинотеатр работал до трех ночи, и я проспала несколько сеансов в последнем ряду. После трех таскалась по городу, заглядывая в ночные заведения, и пила кофе. К девяти утра я окончательно осатанела от холода и кофе, но, к счастью, банк открывался в это время. Выждав для приличия еще полчаса в соседней кофейне и приведя себя в туалете в более— менее приличный вид, я отправилась в банк. Мне выдали номерок и велели ждать очереди, которая, несмотря на ранее время, присутствовала. Наконец, меня вызвали к окошку, где сидел молодой человек.
– Чем я могу вам помочь? – поинтересовался он.
– Я бы хотела получить доступ к ячейке, – ответила я, протягивая паспорт.
– Она на ваше имя?
– Да, номер шестьсот девяносто шесть.
– Минутку.
Он стал что-то проверять в компьютере, через полминуты сказал:
– Да, все в порядке, вас сейчас проводят.
Он кого-то вызвал, появился еще один мужчина в банковской форме и повел меня по коридору. Мы пришли в комнату, забитую ячейками. Мужчина пропустил меня вперед, а сам остался снаружи, прикрыв дверь. Я вытащила из кармана ключ на веревочке, осмотрелась и направилась в глубь. Нужная ячейка была примерно в середине комнаты. Я открыла ее, слегка подрагивая, она оказалась забита пачками евро, на них лежал конверт.
Я взяла его в руки и, немного помедлив, раскрыла. Там было письмо. Я никогда не видела почерк Марка, но сразу узнала его.
"Привет, милая.
Уверен, ты все сделала правильно, поэтому чемоданчик сейчас у меня, а у тебя приличная сумма денег для жизни. Прости, что как всегда использовал тебя втихую, но иначе ты начинаешь вносить свои коррективы. Очень хотелось пристрелить твоего Женьку, но знаю, что ты мне этого никогда не простишь. Будем считать произошедшее справедливым, ведь я забрал у него всего лишь паршивые деньги, а он у меня – тебя.
Передай Денису привет и оставшуюся сумму, она в отдельном пакете. Скажи, что он отлично справился, но все равно проиграл мне, он поймет, о чем речь.
По-хорошему, от водилы тоже стоило избавиться, но твоя слабость по отношению к нему опять мне помешала. Старею, наверное.
Прощай, Лика, и помни, что ты мне обещала".
Я сжимала листок так сильно, что костяшки пальцев побелели. Глаза бегали и бегали по письму, перечитывая снова и снова. Наконец, я сообразила, что выгляжу подозрительно, быстро сняла рюкзак и сложила туда деньги, они вместились с трудом, а пакет для Дениса пришлось нести в руках. Я покинула комнату, и меня проводили до основного зала, кивнув охраннику, я вышла из здания. День был морозный, но светило солнце, а я снова плакала и ничего не могла с собой поделать.
Остановив такси, я назвала адрес Дениса, ехала, прокручивая в голове строки письма, которые за несколько мгновений словно отпечатались в моей голове. Конечно, Марк все устроил, и душой я поняла это давно, но все равно не хотела верить. Тогда, на фабрике он ушел, но пообещал, что вернется, а теперь его письмо явно говорило о прощании, о том, что вряд ли мы увидимся снова.
Я давилась слезами, не видя дороги, хотя еще раньше поняла, что так оно и будет. Водитель поглядывал на меня, но молчал, за что я была ему благодарна. Я вышла на остановке, на нашей с Марком остановке, и усмехнулась этому. Теперь у нас не осталось ничего нашего, кроме воспоминаний, и то, каждый будет жить с ними наедине. Пройдя до нужного подъезда, я набрала номер домофона.
– Да? – раздался неуверенный голос.
– Это я, – сказала я, вышло хрипло.
Дверь открылась, я поднялась на седьмой этаж, Денис ждал меня у открытой двери. Я посмотрела на
