Паспорт человека мира. Путешествие сквозь 196 стран - Альберт Поделл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У меня отличное топографическое чутье, и после часа виляния вокруг дюн я был уверен, что мы направляемся к юго-востоку и сбиваемся с курса, уходим все дальше от дороги, но Бог был не согласен. Я оставил свой компас в Бамако с большей частью своего снаряжения, поэтому мне было трудно доказать свои предчувствия. Мы попали в песчаную бурю, но Бернард продолжал движение, хотя и снизил скорость. Буря усилилась и закрыла солнце на целый час, что усугубило наше положение. Вскоре после того, как воздух очистился, мы добрались до дороги, по которой, судя по следам, ездили грузовики и машины. Бог был уверен, что это нужная нам дорога, и распекал меня за мое неверие в его умение ориентироваться, но я был убежден, что мы сбились с пути. Я взглянул на свою карту Мали и заключил, что мы были на дороге к Ансонго, маленькому городу неподалеку от границы с Нигерией и в нескольких сотнях миль от того места, где мы должны были находиться. Я сказал об этом Богу и упрекнул его в том, что в этой местности без каких-либо ориентиров у него не было ни компаса, ни GPS-навигатора.
– Я согласен, что потеряться в Сахаре очень легко, – ответил он, – но только если твой мозг работает не так, как нужно. Не надо нам компасов. Мы будем следовать за ветром, а ночью сориентируемся по лунному свету. GPS-навигатор – это новое изобретение. Его не существовало, когда я только стал проводником. Он все еще в новинку для Африки. У меня нет GPS, потому что я не вижу в нем смысла. Потеряться в Сахаре – небольшое развлечение для каждого путешественника. Ты можешь открыть для себя новые земли и интересные места. Компас мог бы выручить нас, но я не думаю, что это так уж важно. Мы не пользуемся компасами. Мы не пользуемся GPS. Мы путешествуем так, как подсказывает чутье.
Мое чутье подсказывало, что все очень плохо. Я знал, что если мы и впрямь направляемся к Ансонго, то можем застрять там на неделю, если в городке не окажется бензина, что не входило в мое представление о «развлечениях путешественника».
Когда мы остановились, чтобы помочиться, я снял часы, положил их на песок и с помощью прямой веточки и яркого солнечного света сделал компас. Для этого нужно совместить стрелку часов с тенью перпендикулярно поставленной палки, и тогда юг совпадет с точкой между стрелкой часов и двенадцатичасовым делением на циферблате. Таким образом я удостоверился, что мы ехали на юго-восток, но Бог был слишком гордым, чтобы прислушаться к увещеваниям своего клиента или моего самодельного определителя азимута.
Через полчаса мы добрались до источника в тени пальмовых деревьев, где несколько людей разбили стоянку и поили свое стадо, единственные люди, которых мы встретили за четыре часа. Они не знали ни слова по-английски или по-французски или любого другого понятного Богу языка, но когда я пять или шесть раз осторожно повторил слово «Бамако», они вроде бы поняли его и закивали. Хотя мы не планировали ехать прямо до Бамако, этот город находился в нужной нам стороне, и я чувствовал, что, раз это место было столицей их страны, они могут знать, где оно находится. Я попытался объяснить жестами и вопрошающим видом, что нам нужно было найти: «Бамако! Бамако! Бамако!» Наконец они поняли и показали нам направление – сильно вправо, больше чем на сто градусов к западу от того курса, которому мы следовали.
Бог сдался и поехал на запад-юго-запад. У нас ушло два волнительных часа на то, чтобы добраться до протоптанной дороги, которую мы искали и которая точно вела к Бандиагаре.
С того момента Бог разрешил мне быть его проводником в четырех других поездках – в одной по Бруклинскому мосту и трех по бульварам Нью-Йорка, где живет его подружка, которую он навещает каждый год во время дождливого сезона в Западной Африке.
В Бандиагаре нам пришлось ждать сутки, пока не утихомирится песчаная буря, а затем мы целый день катались по нагорью Бандиагары, где должны были провести три дня среди догонов, одной из немногих этнических групп, до сих пор хранивших древние традиции и не подвергнувшихся захвату благодаря их впечатляющим горным цитаделям.
Я восхищался ими 30 лет, с тех самых пор, как купил вытянутую догонскую статую, принятую мной за таксу. Впоследствии оказалось, что она изображала лошадь. Несмотря на это, я чувствовал тревогу, подходя к их укреплениям, так как не был уверен насчет своей совместимости с догонами. Они сравнивают женскую вагину с муравьиной норой, а клитор – с насыпью термитов, до чего я бы никогда не додумался. Да и не хотел бы.
Четыреста догонов населяют центральную равнину Мали к югу от большого поворота реки Нигер, в области, разделенной пополам нагорьем Бандиагара, песчаным утесом высотой в 500 метров и длиной в несколько километров. Они бежали сюда из других областей Мали тысячи лет назад, отказавшись предать традиции своих предков и анималистские верования и обратиться в ислам, и заняли оборону среди скал и пещер. В правление ислама их причислили к народу, годному для рабства. Арабские работорговцы убивали пойманных мужчин и отправляли женщин и детей на служение в растущие города Западной Африки.
Этот народ незлобив. Они стремятся к спокойной жизни в племени, которое с радостью показывают во время регулярных церемоний, на которых женщины хвалят мужчин, мужчины благодарят женщин, дети оказывают дань уважения старшим, а старшие выражают признательность младшим за их труд.
Сначала они занимались натуральным хозяйством, направляя струи дождевой воды к подножью нагорья, чтобы выращивать просо, рис, сорго, табак, арахис и овощи. Позже они выстроили искусную ирригационную систему и теперь зарабатывали неплохие деньги, выращивая богатые урожаи сладкого лука, популярного на всей территории Западной Африки. Когда мы ехали к нагорью мимо монохромных пейзажей цвета хаки, поля сладкого лука особенно выделялись своей сочной зеленью и густотой стройных стеблей.
Догоны практикуют женское обрезание. Оно распространено по всей территории Африки, так как в патриархальных общинах верят, что эта тактика лишения женщин сексуального удовольствия делает их верными супругами. Догоны же практикуют обрезание по совсем иным, благородным и полезным, в их понимании, причинам. Они верят, что, когда их бог создавал Вселенную, он был еще слишком неопытен и совершил несколько ошибок, оставив мужчинам ненужную им женскую часть – крайнюю плоть, а женщинам бесполезную мужскую часть – клитор. Женщины и мужчины племени пытаются «исправить» эти ошибки и помочь каждому почувствовать истинную идентичность своего пола через обрезание. Избавляясь от «лишних» частей, мужчины становятся более мужественными, а женщины более женственными – это своеобразное обрезание без половой дискриминации. Церемония проводится с особой осторожностью и тщательностью в специальной пещере для обрезаний, здесь используются острые и стерильные инструменты, выкованные местным кузнецом. После церемонии догоны следят за состоянием юношей и девушек до тех пор, пока не пройдет опасность заражения.
