Ящик Пандоры - Мэри Шелдон

Все утро я проверяла сообщения. Поступило несколько звонков от клиентов, но ничего от Лори. В офисе по-прежнему откликался один автоответчик.

— Где же она? Почему не отвечает?

— Понятия не имею, — пожимал плечами Трой.

— Может, мне надо сейчас же возвращаться? Как ты думаешь?

— Разве ты этого хочешь? — он смотрел на меня в упор.

Я заглушила в себе чувство вины.

— Это последнее, чего я хочу.

И я решила больше не терзаться. Мы пошли гулять по городу, держась за руки, то болтая, то в блаженном молчании.

— Я все думаю о нашем первом свидании, — сказала я. — О том ланче в «Каджуне», о том, как нам нечего было сказать друг другу. Удивительно, как этот день ушел для нас в прошлое.

Трой остановился и внимательно посмотрел на меня.

— Для меня он никуда не ушел, — тихо сказал он.

После ланча мы решили проехать по Майл-драйв 17. Это оказалась удивительно красивая дорога, такая красивая, что просто невозможно об этом говорить. Мы ехали молча, а мимо нас проплывали небо, и земля, и море, синее, коричневое и зеленое.

День мы провели в Монтерее, гуляя по пристани. Теперь он стал туристическим центром, на каждом шагу магазины и рестораны под открытым небом, но надо всем этим витал стойкий унылый дух, оставшийся с тех дней, когда здесь стоял консервный завод.

Это напомнило мне Дрим-хоумс.

Я рассказала Трою о родительском доме, о том, как я его ненавижу.

— Но в один прекрасный день я вытащу их оттуда в Лагуну, куплю им квартиру.

Он улыбнулся:

— Знаешь, если ты устроишь мне сериал, то я сам ее для них куплю.

Я сжала его руку. Некоторое время мы шли в молчании.

— Это твоя самая большая мечта? Сериал?

— А кто об этом не мечтает? — пожал он плечами. И добавил: — По крайней мере, это решило бы для меня кучу проблем.

Что он имеет в виду, интересно.

— А что за проблемы? — спросила я.

— Да ничего такого, — небрежно ответил он. — Просто я с тобой становлюсь лучше. И после нашей встречи мне захотелось изменить кое-что в моей жизни.

Я вздохнула.

— Что такое?

— Ты всегда такой скрытный. Иногда мне кажется, что я о тебе вообще ничего не знаю.

— А что бы ты хотела знать? — он слегка улыбнулся.

— Все. С самого начала.

Он засмеялся:

— Ну, родился я в Чикаго. Жил в южной части города, в квартире у железной дороги. Ходил в школу. В общем, ничего интересного.

Я сжала его руку:

— А дальше? Ты любил школу?

— Ненавидел. — Он помолчал. — Там было полно хулиганов. Они избивали малышей. Я каждое утро умолял маму оставить меня дома. Потом отец научил меня драться, и жизнь стала легче.

Я вспомнила ту единственную историю, которую Трой рассказал мне об отце. Когда тот сбросил его в лестничный пролет.

— Что за человек был твой отец?

— Я мало что о нем помню. В основном как он пил.

В голосе его появилась какая-то монотонность.

— Он умер, когда мне было десять. Я однажды пришел домой, и мама сказала, что нам надо кое-куда пойти. Я решил, что у меня неприятности в школе, но мы отправились на фабрику, где работал отец. Он лежал там на столе, мертвый. Он упал с высокой балки и сломал себе шею.

Он вытянул руку и снял с пальца кольцо с розовым топазом, которое носил всегда, и протянул мне. Кольцо было теплым.

— Это его кольцо, — сказал он. — Единственное, что мне от него досталось.

Я коснулась кольца, пытаясь представить себе человека, который носил его. Но ничего не почувствовала, только тепло от руки Троя.

Я обняла его и долго не отпускала.

Мы приехали обратно в Кармель. Снова любовались закатом на пляже, ужинали, и потом нас опять ждала постель. В этот раз нам было хорошо, как никогда, словно между нами возникла какая-то новая связь.

— Спасибо, что рассказал мне все это сегодня, — сказала я.

Он поцеловал меня в макушку:

— Все нормально. Это было не так уж больно. Когда-нибудь я соберусь с силами и расскажу тебе про Фанни.

— Фанни?

Это имя словно прошелестело в наступившей тишине.

— А почему не сейчас? Расскажи мне о ней сейчас.

Трой сел в кровати. Я едва различала в темноте его силуэт.

— Ладно, — сказал он после долгой паузы. — Фанни была моей младшей сестрой. Она родилась, когда мне было четыре. Она была из тех детей, которых все обожают. Я души в ней не чаял. Всегда приглядывал за ней, когда мать была слишком занята. Водил ее по всяким местам после школы, помогал ей собираться.

Голос его звучал глухо.

— Когда она подросла, за ней стали увиваться все парни в округе. Она всегда выбирала самых гнусных. Я пытался остановить ее, но она не слушала. А потом она залетела. Маме побоялась сказать. И мне тоже. Отправилась куда-то в центр с подружкой и сделала аборт. Только неудачно. И умерла. Ей было всего шестнадцать.

Он заплакал. Никогда в жизни не видела, чтобы кто-то так плакал.

— И я был рядом с ней, — рыдал он, — когда она истекала кровью. И ни черта не мог сделать.

Он все говорил и говорил, что, если бы он знал, он смог бы что-то сделать. Остановить ее. Поговорить с ее парнем. Достать денег на хорошего врача. Я слушала его и не знала, что сказать. Только держала его в объятиях.

Наконец он затих.

— Прости. Давай забудем все это.

— Я не забуду ничего. Я только еще больше люблю тебя.

Я спросила, нет ли у него ее фотографии. Он включил свет и взял со стола бумажник. Глядя на маленький снимок, я почувствовала ком в горле. Фанни, с длинными черными волосами, выглядела просто очаровательно в желтом свитере. Яркая, живая девушка, при виде таких невольно начинаешь улыбаться.

Мы снова легли в кровать, обнялись и больше не говорили. Но перед тем как заснуть, я попросила:

— Расскажи мне про лучший день в твоей жизни.

Он сжал мою руку в темноте и прошептал:

— Сегодня.

На следующее утро наше путешествие подошло к концу. Мы уложили вещи, заплатили за отель и отправились в Лос-Анджелес сразу после завтрака. Пока мы ехали по мощеным улицам, я отсняла целую фотопленку, высунувшись из окна машины.

Трой предложил мне подремать, пока мы будем ехать, но я всегда боялась спать в машине, особенно на такой извилистой дороге. Троя это рассмешило.

— Я все-таки водитель-каскадер, — напомнил он.

И я улеглась на заднем сиденье и закрыла глаза. Следующее, что я услышала, был его голос:

— Просыпайся, красавица.

Мы въезжали в Санта-Барбару.

Когда он довез меня до дома, я предложила ему приехать попозже ко мне и остаться на ночь. Но он сказал, что у него есть кое-какие дела, которые больше не могут ждать.

Мы целовались, целовались, и на этом наша поездка кончилась.

Я разобрала вещи, приняла душ и отправилась прямиком в агентство. Там я обнаружила записку от Лори. Она сообщала, что поехала улаживать мелкие дела и до завтра мы не встретимся. Было заметно, что на работе Лори находилась каждый день. Все в полном порядке. Почта разобрана, факсы сложены в стопку.

Я решила ненадолго задержаться, сделать несколько звонков и войти в курс текущих дел. Через час, когда я уже собиралась уходить, за дверью послышались шаги. В дверь постучали, и я открыла.

На пороге стоял Джон Брэдшоу. Он выглядел крайне смущенным и не мог даже поднять на меня глаза.

— Я хотел бы с вами поговорить, если это удобно.

Он протянул мне лист бумаги.

— Я получил это письмо. Не знаю, от кого.

Я быстро пробежала его глазами. Оно касалось Троя и содержало множество оскорбительных и противоречивых сведений о нем — что он был наемным убийцей мафии, что торговал наркотиками, что за шпионаж его разыскивает ФБР.

— Я не знал, что мне делать с этим письмом, — продолжал Джон. — Решил, что лучше всего прийти к вам. Я не хочу причинять вам боль, но мне кажется, вы должны это знать. На случай, если хоть что-нибудь из этого окажется правдой.

Я отдала ему письмо, не сказав ни слова. Он опустил глаза и ушел.

Я, дрожа, вернулась в офис. Непонятно, кто мог написать такое письмо, кто мог так ненавидеть Троя. Или меня.

Я отправилась домой. Когда позвонил Трой, я не взяла трубку, и включился автоответчик.

— Я все-таки решил приехать. Я слишком скучаю без тебя.

От звука его голоса я совершенно сникла, но видеть его сейчас было выше моих сил. Я не смогла бы скрыть от него свою тревогу и в конце концов рассказала бы про письмо.

Но решимости моей хватило ненадолго. Трой еще не закончил наговаривать на автоответчик, как я схватила трубку и велела ему приезжать.

Мы встретились так, словно не виделись три месяца, а не три часа. Едва взглянув на него, я готова была смеяться над письмом, выкинуть его из головы.

Когда мы ложились в постель, Трой сказал мне:

— У меня для тебя подарок.

Он достал из кармана куртки маленькую коробочку. В ней лежало кольцо его отца.