Син Син Мин: Книга ни о чем - Бхагаван Раджниш

С пониманием этого исчезают желания. Когда желания исчезают, появляется вера. Вера означает движение с жизнью без всяких ожиданий, желаний, собственных требований. Не прося, не жалуясь — принимая все, что происходит.

И помните: это не есть нечто, что вы делаете. Если вы это совершаете, тогда есть отвергание. Если вы говорите: «Да, я приму»,— вы отвергли. Если вы говорите, что вы примете все, что произойдет, тогда позади этого есть глубокое отвержение. Вы в действительности не принимаете. Вы принимаете только потому, что ощущаете беспомощность, что не можете ничего поделать. Тогда что вы можете сделать? Принять. Но такое приятие несет в себе глубокую депрессию, отвергание. Если бы можно было отвергнуть, вы бы выбрали отвержение. Тогда это не вера.

Сосан говорит, что вера рождается простым видением реальности, того, что противоположность предполагается везде. Это не вы говорите: «Я принимаю», это не вы принимаете в какой-то беспомощности. Это просто природа жизни. Видение факта, истины, лежащей глубоко внутри вас, дает вам веру. От видения факта рождается вера.

Если я вижу, что я родился, тогда есть факт, что я умру. Это простой факт. Я не принимаю это, ибо нет отвержения: я просто верю. Когда я верил в рождение, жизнь дала мне рождение — и я верил. Жизнь дает мне смерть, и я верю. Рождение было таким прекрасным, почему бы и смерти не быть такой? И кто вы, чтобы решать? Если рождение дало вам так много, почему же не может дать смерть?

Неведомое есть всегда. Вера означает вхождение в неведомое, не делая никаких требований. Тогда вы не можете быть несчастны, тогда блаженство ниспадает на вас. Как вы можете быть несчастны, если вы не требуете? Кто сделает вас несчастным, если вы не требуете? Жизнь выглядит несчастной, потому что кажется, будто она движется противоположно тому, что вы требуете. Жизнь станет блаженной, если вы не будете требовать, если все, что бы ни происходило — прекрасно. Все, что происходит — прекрасно, и вы просто двигаетесь с этим.

Прав Чжуан-цзы: «легкое верно» и «если ботинок впору, нога забывается». И когда вы так глубоко совпадаете с жизнью, сомнения и недоверие исчезают. Эта прилаженность ботинка есть вера. Тогда возникает вера, которая не является уверенностью; тогда возникает вера, которая не нуждается ни в каком Боге, чтобы в него верить.

Вот почему Буддисты не говорят о Боге. Буддизм действительно достиг глубочайшей сердцевины религии, и люди, подобные Сосану, редки. Их понимание тотально, совершенно. Целое пришло в их понимание. Они не нуждаются в Боге, ибо они говорят: «Зачем Бог? Разве существования недостаточно? Зачем его персонифицировать? И что бы вы ни сделали, будет точно таким, как вы — это будет проекцией. Поэтому все боги — проекции».

Индуисты сотворили Бога; посмотрите на него — это просто проекция индуистской философии: нос, глаза, рот — все. Посмотрите на японского бога, посмотрите на негритянского бога — и вы увидите, что это только проекции наших умов. Если у лошадей есть свои Боги, они не могут быть человеческими — они будут лошадьми. Можете ли вы представить себе лошадь, у которой Бог подобен человеку? Невозможно. Лошади будут иметь своими Богами лошадей. Если у деревьев есть свои Боги, они должны быть деревьями.

Что такое ваши Боги? Это ваши проекции. А зачем вы проецируете? Потому что вы хотите быть защищены. Без Бога вы чувствуете одиночество, пустоту; вы хотите, чтобы вам кто-нибудь помогал. Этой просьбой о помощи вы сами создаете себе несчастье. Теперь произойдет противоположное: каждую минуту вы будете чувствовать, что Бог не слушает — вы молитесь и плачете, а он не слушает. Каждый момент вы будете ощущать, что сделали все, но вам не дано то, что вам причитается.

Святые, так называемые святые, всегда жаловались, потому что они отреклись от мира, и все же блаженство не снизошло. Они целибаты, но все же цветы не посыпались на них. Они сделали это и то, у них длинный список, они сделали много вещей, и все же Бог так же далеко, как и всегда. Они не верят, они все еще устраивают борьбу с жизнью. Они не позволяют жизни происходить своим путем, у них есть собственные идеи воздействия на жизнь — но это неверно.

Неверие означает, что у вас есть некие идеи воздействия. Вы считаете себя мудрее, чем сама жизнь — это неверие, это неуверенность. Вы хотите навязать себя. Пойдите в церковь, в синагогу и посмотрите на людей, молящихся Богу. Что они говорят? Они дают совет, они говорят: «Не делай этого, это неверно. Мой сын болен, сделай его здоровым».

Прежде всего, если вы действительно верите, то больным вашего сына сделал он — так верьте этому. Зачем идти жаловаться и молиться? Вы что, думаете, что можете его улучшить? Все молитвы означают такую просьбу к Богу: «Пожалуйста, не делай так, чтобы два и два было четыре. Все, что происходит, что естественно — не давай этому происходить».

У вас есть идеал для предложения, некоторые советы — это не вера. Вера означает: «Я никто, и я пойду, куда бы ни повела меня жизнь — всюду. В неведомое, тьму, смерть или жизнь — куда бы она ни вела, я готов. Я всегда готов и я соответствую». Но когда вы можете соответствовать? Вы можете соответствовать только тогда, когда двойственность прекращается, когда вы можете видеть. И самое видение становится остановкой — прекращением желания, требования.

Для единого ума, соответствующего Пути,

все эгоцентрические стремления прекращаются.

Сомнения и нерешительность исчезают,

и становится возможной жизнь в истинной вере.

Единственным ударом мы освобождаемся от рабства.

Единственным ударом мы освобождаемся от рабства. Это не постепенное дело, это не так, что вы постепенно достигаете Истины, это не вопрос степени. Единым ударом, в один момент вы освобождаетесь от всего рабства, когда вы видите Истину.

Это не вопрос совершения усилия, ибо что бы вы ни делали, вы делаете это с умом, а ум — это причина всего несчастья. И все, что вы делаете с умом, будет стремлением; все, что вы делаете с умом, будет выбором из двух противоположных полюсов. Вы еще больше запутаетесь.

Поэтому вопрос не в том, что делать; вопрос в том, как увидеть. Вопрос не в изменении вашего характера, не в становлении более хорошим, более святым, менее грешным — нет, вопрос не в этом. Вопрос в том, как видеть без ума, как видеть без выбора. Вопрос не относится к деланию и действию — он относится к качеству сознания.

Вот почему на Востоке мы акцентировали внимание на медитации, а на Западе — на морали. Когда Упанишады были впервые переведены на западные языки, ученые были озадачены, потому что они не нашли в ни ничего подобного десяти заповедям: «Не делай это, не делай то»,— ничего такого не было. И они были озадачены: как эти Упанишады могут быть религиозными писаниями? Ведь религия подразумевает мораль, религия подразумевает: «Делай это, не делай то»,— это деяние. А Упанишады не говорят о том, что делать — они говорить только о том, как быть, чем быть.

Как быть более бдительным и сознательным — это единственный вопрос. Как быть таким сознательным, чтобы вы могли видеть насквозь и противоположности стали единством, а двойственности прекратились. В глубоком проникновении сознания грешники исчезают, а также и святые, ибо и те и другие принадлежат двойственности. Умирает Бог и умирает Дьявол, ибо они тоже принадлежат двойственности — их создал ум.

Христианство постоянно пребывало в смятении, ибо как договориться и с Богом, и с Дьяволом? Это действительно проблема. Сначала, прежде всего, откуда берется этот Дьявол? Если вы говорите, что его создал Бог, тогда ответственность ложится на самого Бога. И что произойдет в конце? Кто выиграет? Если вы говорите, что в итоге победит Бог, тогда зачем весь этот нонсенс по ходу дела, по пути? Если Бог в итоге победит, то почему не сейчас?

А если вы говорите, что не может быть финальной победы, торжества, что конфликт будет продолжаться, тогда Дьявол становится таким же могущественным, как Бог. И кто знает? Возможно, он победит в конце. И если он победит, тогда что произойдет со всеми вашими святыми? Тогда грешники будут счастливы, а святые брошены в ад. Но все это возникает из-за двойственности ума.

Ум не может видеть, что Бог и Дьявол — едины, а они есть одно. Дьявол как раз противоположен — это другая крайность, ненависть, смерть. Поэтому вы говорите, что Бог есть любовь, а Дьявол — ненависть; Бог сострадание, а Дьявол — насилие; Бог — это свет, а Дьявол — тьма; что за глупость. Ведь тьма и свет — это два аспекта единой энергии. Хорошее и плохое, правильное и неверное, моральное и аморальное тоже являются двумя полярностями одного феномена и этот феномен — существование.

Сосан не называет его Богом, потому что если вы называете его Богом, вы отрицаете Дьявола, а это Бог плюс Дьявол. Существование — это и ночь и день, и утро и вечер, и счастье и несчастье — все. Это совместность, и если вы видите это — и рай и ад вместе, тогда где выбор? И что за смысл выбирать что-либо или просить что-то?