Благословите короля, или Характер скверный, не женат! - Анна Гаврилова

Длинная и совершенно непрозрачная сорочка ситуацию не смягчала. Наличие на Ринарионе пижамных штанов — тоже никакой роли не играло. Еще сознавая, где нахожусь и что делаю, я прикрыла глаза и приподняла подбородок, подставляя губы. И все. Реальность дрогнула, а мир окончательно сошел с ума.

Голубоглазый тиран целовал нежно и вместе с тем буйно, а я отвечала на это буйство со всей возможной горячностью. Отвечала так, словно от этого поцелуя зависит судьба вселенной. Словно нет ничего важнее.

Руки сами обвили мощную мужскую шею, а пальцы с наслаждением погрузились в распущенные темные волосы. Сердце забилось быстрее, а в коленях появилась по-прежнему непривычная, но очень характерная дрожь. Если бы мы сейчас стояли, кому-то пришлось бы ловить, и… вероятно, вновь удивляться, почему эти ровные ноги не держат.

Когда ладонь Ринара заскользила по телу, задержалась на груди и тут же устремилась вниз, стало совсем жарко. Захотелось впиться в широкие плечи ногтями, что я и сделала.

Его величество глухо застонал, а моя сорочка сразу оказалась задрана до самой шеи. А монарх принялся целовать еще жарче, но уже не губы, нет… Он ласкал грудь, живот и лишенные тонкой шелковой защиты бедра.

Через несколько бесконечных, наполненных невозможным удовольствием минут Ринар избавил меня от сорочки и потянулся к собственным штанам. Хотелось назвать этот миг точкой невозврата, но точка невозврата была давно пройдена. И не факт, что сейчас. Кажется, мы прошли ее гораздо раньше — вероятно, в королевском кабинете, а может быть, в момент самой первой встречи…

Новая порция поцелуев и ласк лишила остатков разума. Просто теперь между нами не было абсолютно никаких преград. Я чувствовала жар мужского тела и мужское желание. Последнее сводило с ума особенно сильно, будило такие чувства, о существовании которых я даже не подозревала.

В миг, когда Ринарион развел мои бедра и вошел, мир взорвался. Разрядка оказалась до того внезапной и мощной, что я не только застонала, но и выгнулась, причем с такой силой, что едва не сбросила Ринара с себя.

Вместе с бесконечным удовольствием пришел шок — похоже, виной всему довольно скудный опыт, но прежде со мною подобного не случалось! А король отнесся к произошедшему с пониманием — не покидая лона, прижал к постели и замер, позволяя пережить взрыв.

Все это время он ласково целовал губы и лицо, а едва мое дыхание перестало напоминать дыхание выигравшего забег спринтера, впился очень глубоким поцелуем и начал двигаться. Сперва медленно, словно продолжая успокаивать и давая возможность привыкнуть к его довольно внушительным размерам, а потом быстрей, постепенно и очень умело наращивая темп.

И все. Реальность опять прогнулась, а связь с внешним миром истончилась и оборвалась.

Я погрузилась в бешеный, бесконечный водоворот из чувств и ощущений. Из стонов, поцелуев и вполне успешных попыток раствориться в другом человеке. В водоворот, где не было места ни сомнениям, ни стеснению, ни страхам. Туда, где царила абсолютная и очень чувственная гармония…

Повторного взрыва я не ждала, но он все-таки случился. Настиг через миг после того, как Ринарион застыл и, прикрыв глаза, издал какой-то… немного жалобный, но весьма грозный рык.

Да, я опять уплыла и протяжно застонала. И вновь неосознанно попыталась взбрыкнуть — сбросить того, кто уже выполнил свою миссию, а теперь чуть-чуть, самую малость мешал.

Ринар это стремление понял, но не оценил. Беззлобно усмехнувшись, его величество перестал удерживать свой вес и всем телом прижал к постели. Это было и неудобно, и сладко, и одновременно волнующе — я почувствовала себя бесконечно слабой, и ощущение, как ни странно, понравилось.

Когда взрыв закончился, а сердце перестало колотиться как бешеное, я поняла, что проваливаюсь в полусон. Какая-то часть сознания шептала, что это не лучший вариант, но воспротивиться я не могла.

Ринарион тоже ослаб и вскакивать с кровати точно не собирался — скатился и, обвив рукой талию, подтянул мое безвольное тело ближе.

Состояние слабости длилось очень долго. Прошла вечность, прежде чем я сумела открыть глаза и сделать первый осознанный вдох. Потом, не встретив сопротивления со стороны лежащего рядом Ринара, сесть и попробовать осмыслить произошедшее. И вздрогнуть всем телом, осознав…

— Контрацепция, — выдохнула уже вслух. — Мы про нее забыли.

Ожидаемого «Контра… что?» не прозвучало. Исполненного страдания стона — тоже. Монарх, который к этому моменту, как и я, уже очнулся, просто кивнул и прикрыл глаза. Такая реакция вызвала легкий шок.

Я непонимающе вытаращилась, но прежде чем успела что-то сказать, его величество распахнул глаза и сел. Он очень ловко спрыгнул с кровати и, совершенно не стесняясь своей наготы, направился в ванную.

Зато я, наоборот, смутилась. В смысле, осознала, что сижу совершенно голая, и пусть не сильно, но все-таки залилась краской. Вот только оглядеться и отыскать сорочку, дабы неприличность исправить, не успела — едва Ринар распахнул дверь ванной, щелкнул пальцами, зажигая свет, и исчез в проеме, меня… да-да, телепортировало!

Опять-таки не знаю как, но в процессе этого переноса я сумела выпрямиться, благодаря чему приземлилась не на попу, а на ноги. И активно захлопала ресницами, пытаясь привыкнуть к слишком яркому, в сравнении со спальней, освещению.

Лишь спустя пару секунд до сознания дошло, что дистанция снова сократилась — это стало поводом для тихого и очень жалобного стона…

Ринар, который тоже лишь сейчас внимание обратил, болезненно поморщился. А потом он шагнул к умывальнику и подхватил с полки знакомый тяжелый перстень — тот самый, с помощью которого мое послание домой запечатывал.

Повертев ювелирку в пальцах, величество скосил взгляд на меня и пробормотал:

— Ума не приложу, как я мог забыть. — И уже громче, с мимолетной беззлобной ухмылкой: — Совсем ты мне голову задурила.

Я?..

Хотелось возмутиться, но меня отвлекла одна догадка…

— То есть этот перстень от нежелательных беременностей защищает?

— Это не просто перстень, это королевская печать, — надевая кольцо на безымянный палец, ответил Ринар. — Она защищает от многого, и от нежелательных беременностей тоже.

И пусть к расспросам ситуация не располагала, но не поинтересоваться я все-таки не могла…

— А если кто-нибудь снимет? Ну пока ты спишь, например?

— Снять печать могу только я сам, — пояснил правитель. — Равно как и поставить с ее помощью оттиск.

Уж не знаю почему, но ответ успокоил. И вот теперь я обратила внимание на те, предыдущие слова.