Зарубежный детектив (1989) - Джеймс Чейз

— Пора переходить к делу, — неучтиво прервал его капитан.

— Как раз к нему и перехожу, — слегка обиженно ответил адвокат. — Ни о чем ином я, собственно, и не говорю. Хочу только заметить, что по странному стечению обстоятельств каждый из семи подозреваемых как бы… хм… страдал одним из недостатков, воплощенных в кикиморах, но было ясно, что только у одного из них негативная черта перешла границы нормы, стали пороком, толкающим к убийству. Но какой из семи смертных грехов и кто тот злодей? Вот что нужно было узнать.

Вначале серьезное подозрение пало на пана Седлницкого. И не буду напоминать, какая из кикимор ему… скажем, ближе…

— Не надо, — махнул рукой Рафаэль. — Меня знают все и всюду.

— То же самое и с Дареком, — адвокат посмотрел на фотографа с извиняющейся улыбкой. — Прежде всего потому, что за вами кое-что уже числилось…

— Это не всегда является основанием для подозрений, — прервал его Янда. — Но в интересах истины надо признать, что в отличие от Седлницкого вы, Дарек, довольно долго находились у нас под подозрением. Был момент, когда я склонялся к тому, чтобы приписать вам второе убийство, а доктор Гронек вас — точнее, Эмилу и вас — подозревал до самого конца.

— Что?! Почему меня? — удивилась Эмила. — Пан доктор, этого от вас никак не ожидала. Чем же я заслужила?

Адвокат опустил голову:

— Йозеф, прошу тебя, объясни ей.

— Вы, Эмилка, не должны обижаться. Подозревал вас не только Яник, — начал Янда в некоторой растерянности. — Дело в том, что во время следствия мы установили факты, которые вам, может быть, неизвестны до сих пор. Вы говорили, что старый дом в Угошти пан Залеский для Марин снял, а на самом деле он его купил.

— Это я знала. Но не хотела, чтобы вы подумали о Марии… ну, что она принимала такие подарки… Хочу вам также признаться, что я была там несколько раз, поэтому знала расположение комнат и смогла найти рукопись «Реки». Мне хотелось самой разоблачить…

— А знаете ли вы, что являетесь совладелицей того дома? — прервал ее Янда.

Новость эта оказалась для Эмилы неожиданной и искренне ее удивила. Вначале она вообще не могла поверить, что такое возможно, по потом, поразмыслив, заключила: в этом поступке — вся Мария. Самоотверженная и бескорыстная — за что и поплатилась.

— А вы еще удивляетесь, — она едва сдержала слезы, — почему я хотела застрелить этого подонка Гакла!

— У меня возникли опасения на сей счет сразу же, как только я узнал, что вы сбежали от нас, а он — вслед за вами. Я сказал себе: или он совершит третье убийство, что станет настоящей катастрофой, или у нее помутится в голове, она его застрелит и будет иметь кучу неприятностей. Вот мы и помчались к телефону, чтобы послать туда своих людей. В тот момент, — Янде хотелось немного успокоить Эмилу, — на вас уже не лежало подозрение.

— Но было раньше. Почему?

— Ну, честно говоря… вы, по сути, получили отличную квартиру, автомобиль, дом у воды… Компенсацию сестре Марии за ее половину наследства выплатите легко, она не будет большой…

— Вы подозревали меня в зависти, — горько произнесла Эмила. — Я была зеленой кикиморой. Вы поверили Гаклу…

— Не удивляйтесь, Эмилка, — Янда широко улыбнулся ей. — Вы написали такую разгромную статью…

— Сейчас, надеюсь, понимаете почему! — воскликнула она раздраженно.

— Конечно, понимаем, — успокоил ее Гронек. — Не сердитесь, голубушка. У нас же дружеская беседа, а не допрос.

— Я с самого начала подозревала, что автор «Реки» — Мария. Ведь я знала ее с юности. Правда, когда переехала к ней, книга была уже в типографии. — Эмила вытерла глаза и продолжила спокойным голосом: — Мария никому не открывалась, даже мне, но и слепой мог увидеть, что она сходила с ума по этому красавцу. Не знаю, как такое могло случиться, ведь она же во всем была выше его на две головы…

— У Дарека, — вмешался Янда, — на этот счет есть любопытная теория.

— Любая теория сути дела не изменит, — вздохнула Эмила. — Короче, мое подозрение, что она из любви преподнесла Рудольфу такой великий дар, переросло в уверенность. Особенно после того, когда я перечитала ее прежние статьи. Ведь стиль сильно изменить нельзя. Разозлило меня это страшно, ведь Мария была мне как сестра, никого другого у меня нет. Но открыто сказать, что мне известна правда, я не могла. Надо было знать Марию. Тогда я потеряла бы ее навсегда. И я решила забыть, не думать об этом. Но, к сожалению, этот случай не стал единственным. Гакл, который надувался прямо на глазах, стал намекать, что готовит новую книгу — о крупнейших памятниках архитектуры и их влиянии на чешскую культуру… Мария стала чаще удаляться в Угошть — без меня. Готовилось новое жертвоприношение идолу. А потом вышла эта ее ужасная брошюра. Меня до сих пор зло берет. Дальше ехать было некуда. Не думаю, чтобы Гакл просил ее написать брошюру… она сама хотела снять любые подозрения, если они у кого-нибудь появятся в будущем. Брошюра была на ту же тему, что и готовящаяся книга, но складывалось впечатление, что писал ее дебил. Короче, я решила: пора вмешаться. Напишу критическую статью на тему: способная, подающая надежды специалистка вдруг абсолютно поглупела. И этим выбью оружие из ее рук. В редакции со мной согласились, потому что тоже удивлялись таким переменам. Не случись этой трагедии, ее с Гаклом афера все равно рано или поздно провалилась бы.

— Когда Залеска узнала имя автора, вам пришлось несладко, — как бы размышляя вслух, заметил Гронек.

— Вначале она страшно бушевала, а потом принялась ходить за мной. Видно, хотела уговорить, чтобы я держала язык за зубами.

— Ну хорошо, — вмешался Дарек, — а какая здесь связь со мной? Вы сказали, что вместе с Милушкой…

— Еще одна специфика этого дела — сплошная ложь в показаниях свидетелей, — принялся объяснять Янда. — Мадленка и Геленка в один голос твердили, что вы ни на миг не покидали их. Но потом проболтались о кружке выпитой вами пахты. И когда я спросил вас, как долго вас мучил желудок, вы запаниковали и вдребезги разбили свое алиби. Нам было известно, что вы обожаете Эмилу, но — как знать? — может, обожаете настолько, что готовы сделать для нее бог весть что… Встречу в то утро назначила мне она. Позвонила неожиданно…

— Это, — вмешалась Эмила, — ваша идея или… — Она скосила глаза на Гронека.

Янда молчал.

— У меня было всего лишь смутное предположение, — смущенно забормотал старый адвокат, — одна из множества версий. На самом деле прежде всего я подозревал Гакла и хотел, кстати, сказать об этом Йозефу, но он все не находил время меня выслушать. Гакла я не просто подозревал — я знал, что это он. Из всех мужчин только у него был перстень. Массивный, с большим камнем, к тому же на правой руке. Он задел им за подсвечник, когда шарил в темноте в рыцарском зале. Этот звон вы, Дарек, и услышали.

— Выходит, я… — Дарек усмехнулся, — находился под подозрением потому, что бегал в туалет. Как мало надо, чтобы человека постигло несчастье.

— В истории, — поднял указательный палец Рафаэль, — найдется не одна сотня случаев, когда люди попадали под подозрение и не за такое.

— Хорошо, согласен, — кивнул великодушно Дарек. — Ну ладно, со мной и Милушкой мы покончили. Теперь можно поговорить о Ленке.

— Но… нам уже надо идти. Правда. Скажи, Михал, — засуетилась девушка.

— О Ленке потом. Сейчас на очереди Яначек и Беранек, — пришел ей на помощь Янда, хотя толком не знал, что говорить об этой паре. С ними все было ясно.

— Слушай, Эмила, — вспомнил Рафаэль, — это правда, что вы с Яначеком рассказали друг другу, как видели Гакла с подсвечником — он в замке, а ты во дворе?

— Помилуй! — фыркнула Эмила. — Человека считают интеллектуалом, хоть и слегка деградировавшим, — а он вдруг ляпнет такую глупость! Если бы Гакл хоть чуть-чуть подумал, он на это тоже не клюнул бы.

— Значит, вы все выдумали?

— Конечно! Хорошо, что о подсвечнике почти никто не знал. Ты молчал, а Яначек решил на этом деле подзаработать и поплатился жизнью. Гакл понятия не имел, что известно следователям. Поэтому, когда я заговорила об орудии убийства, он впал в шоковое состояние, не смог сдержать себя…

— И дал нам в руки прямые улики, — дополнил Гронек.

— Мы могли арестовать его и раньше, — заметил Янда. — Он единственный не имел «железного» алиби, давал противоречивые показания, путался во времени. Несоответствий было много. Ну вот, например: такой расчетливый человек никогда не предложил бы подтвердить взаимное алиби девушке, которая выскочила из замка, кипя от злости на убитую, а во время совершения убийства шлялась неизвестно где. Но он это сделал спокойно. Потому что знал, что Ленка — не убийца. Или, скажем, Гакл утверждал, что все время ждал Ленку в своей комнате, но двое из свидетелей его там не нашли. Далее, он хотел уничтожить мотив преступления, но ему не повезло — наш сотрудник записал в Угошти номер его машины. А самое главное — кроме следов крови, на подсвечнике нашли в отпечаток пальца Гакла. Этих доказательств было достаточно, чтобы изобличить его как убийцу, хотя повозиться, конечно, пришлось бы немало. А благодаря Эмиле все разрешилось быстро и просто. Ее мужественное поведение заслуживает уважения.