Хладнокровное предательство - Чарлз Тодд

– Да? – осторожно отозвался Ратлидж, думая о фамилии, которую он не назвал ни Грили, ни кому бы то ни было.

К его удивлению, Камминс спросил прямо:

– Я в вашем списке есть?

– Почему вы решили, что должны быть в моем списке?

– Потому что вы что-то подозреваете. У вас на лице написано!

– Пришли еще не все ответы на мои вопросы, – уклончиво ответил Ратлидж. – Может быть, вы хотите что-то рассказать мне до того, как я их получу?

– Я… мне просто хотелось узнать, есть ли в вашем списке моя фамилия! Я ничего плохого не сделал… во всяком случае, Элкоттам. Но я раньше… понимаете, дело очень щекотливое, личное… и мне бы не хотелось, чтобы пошли слухи. Особенно в наших краях, где соседям все сразу же становится известно.

– Значит, наверное, лучше всего рассказать мне, что вы скрываете.

– Ничего я не скрываю… во всяком случае, к убийству это не имеет никакого отношения. Повторяю, речь идет о личном деле. Посторонним не понять… Наверное, каждый из нас совершал в жизни такие поступки, которыми он не слишком гордится!

Ратлидж посуровел, и Гарри отступил на шаг, положив руку на спинку стоящего сзади стула.

– Я вовсе не имею в виду, что… Нет, забудьте! Я ничего не говорил. Просто сейчас у всех нервы на пределе. Даже Элизабет не в себе. Она утром напустилась на меня, а ведь она никогда не срывается. Никогда! Уж если ее нервы расстроены, то… неудивительно… что и другие на взводе. – Он отвернулся, посмотрел в окно. – Только бы вы арестовали того, кто убил Элкоттов! Тогда у нас снова будет спокойно.

– Вы давно знакомы с мисс Фрейзер? – спросил Ратлидж.

Камминс развернулся так быстро, что едва не свалил стул:

– С Элизабет? Примерно года четыре, а что?

– Как она попала в Эрскдейл?

– Я сам пригласил ее сюда. Предложил побыть компаньонкой жены, пока я на фронте. Элизабет тогда только поправлялась после несчастного случая. Ей не хотелось, чтобы ее жалели; она мечтала найти тихий уголок, где никто не спросит, как и почему она прикована к инвалидному креслу. – Он обвел рукой вокруг себя, как будто холодная столовая была святилищем. – Мы обо всем договорились, положение устраивало нас обоих.

– Расскажите, что с ней случилось.

– Откровенно говоря, я и сам не знаю. Как-то рано утром я отправился в Грин-парк. Накануне немного перебрал с выпивкой, решил бороться с похмельем на свежем воздухе. Она сидела в своем инвалидном кресле и плакала. Я подошел к ней и спросил, не могу ли я чем-нибудь ей помочь. Она попросила, чтобы я поговорил с ней, пока она снова не возьмет себя в руки. И я с ней поговорил. Минут через пятнадцать она поблагодарила меня, и все.

– А дальше?

– Через день или два после того я встретил ее на улице, и она сказала: «Я помню ваш рассказ о горах, которые обступают Эрскдейл, и о вечернем свете, который мерцает на поверхности озера. А вот фамилию вашу, к сожалению, запамятовала». Я пригласил ее выпить чаю, и мы еще немного поговорили. Кажется, тогда я признался ей, что моя жена несчастна. Состояние Веры уже давно беспокоило меня, только я ничего не мог поделать. Нельзя же послать армию куда подальше! Не помню, я ли предложил ей поехать к нам и составить компанию Вере, или она сама вызвалась помочь нам. Да это и не важно. Я был ей благодарен. Через две недели после нашей второй встречи я посадил ее на поезд и попрощался с ней. Через три дня меня отправили в Египет. Элизабет часто писала мне. Вера не могла писать. Она, видите ли, запила. Боялась, что меня убьют. Тогда многие женщины, как она…

– И вы послали в помощь жене совершенно незнакомую девушку? Вы ничего не знали о ней? Доверчивый вы человек!

– Я был в отчаянии. Она показалась мне мягкой и доброй. Вере нужна была чья-то помощь, а к родне она обратиться не могла. Ее родственники не разговаривают с ней с тех пор, как мы поженились. Боже, что же мне еще было делать!

Грили пришел, когда Ратлидж собирался выйти из гостиницы.

– Ну, что вы придумали насчет старой скотопрогонной тропы?

– Это еще один путь в долину, – пояснил Ратлидж.

– Да, но вряд ли его кто-то выбрал.

– Вряд ли Джош Робинсон мог выжить. Но вы все-таки его искали. Я намерен и здесь проявить педантичность.

– Я пошлю кого-нибудь разузнать, хотя это напрасно потраченное время. Даже летом туристы так далеко не забираются. Туда нелегко добраться и в хорошую погоду, а вид оттуда не лучше, чем с других гор, куда подступы легче. Ведь тут недалеко озеро Уэстуотер и Баттермир, есть из чего выбирать.

Ратлидж достал из кармана оторванный каблук:

– А об этом что скажете? Я нашел его с эрскдейлской стороны камнепада.

– С чего вы взяли, что каблук принадлежал убийце? Он мог проваляться там бог знает сколько времени.

– Что вам известно о Дрю Тейлоре?

Грили явно удивился:

– Дрю живет здесь всю жизнь. Его мать дожила до восьмидесяти семи лет; говорят, характер у нее был не сахар. Неудивительно, что он так и не женился! Сомневаюсь, что в шести графствах нашлась бы женщина, которую миссис Тейлор сочла бы достойной невесткой. Неужели теперь вы и его подозреваете?!

– Я из любопытства. Во взводе Элкотта служил рядовой по фамилии Тейлор. Они не ладили. Вот я и подумал, нет ли тут какой связи.

– Элкотт не любил вспоминать о войне. А у Тейлора близких родственников нет.

– В самом деле.

Ратлидж отнес тарелку и чашку в раковину.

– Я хочу еще раз побеседовать с Белфорсом. Пойдете со мной?

Белфорс как раз открывал лавку. Он кивнул двум представителям закона и пригласил их войти.

– Вам, наверное, новый заступ нужен? – спросил он.

– Револьвер, который Тео Элкотт привез из Африки.

– Тео ничего не привозил. У мер на корабле от лихорадки.

– Где сейчас револьвер?

– Не знаю. Генри… отец Джералда… показывал мне его. Он не говорил, что он с ним сделал.

– Тогда вы видели его единственный раз?

Белфорс отвел глаза и начал старательно полировать тряпкой прилавок.

– По правде говоря, я и не помню.

Ратлидж кивнул Грили:

– Инспектор, будьте добры, арестуйте этого человека!

– За что?! – воскликнул пораженный Грили.

– За сокрытие улик! – Ратлидж круто развернулся и вышел на улицу.

Он услышал, как Белфорс возмущенно окликает его:

– Послушайте!

Ратлидж не остановился.

Дойдя до крошечного полицейского участка, он сразу направился в кабинет Грили и, не отвечая на расспросы сержанта Миллера, закрыл за собой дверь. Вскоре он услышал, как Грили привел арестованного. Белфорс громко сетовал на произвол и угрожал пожаловаться на Ратлиджа его начальству.

Сержант Миллер удивленно осведомился, что натворил Белфорс.

– Сэр, но ведь не убийца же он? Мистер Белфорс!

Хэмиш мрачно заметил: «В этом не было необходимости!»

Ратлидж ему не ответил.

Вскоре Грили открыл дверь своего кабинета и с порога объявил:

– Ну что, довольны? Это самоуправство!

– Возможно, и самоуправство, но я не люблю, когда меня обманывают. Подождем полчаса, а потом проверим, готов ли мистер Белфорс пойти нам навстречу.

Белфорс еще кипел от негодования, когда Ратлидж зашел в единственную камеру, чтобы поговорить с ним.

– Вот увидите, я обо всем доложу главному констеблю!

– Когда вас обвинят в соучастии в убийстве, он, возможно, взглянет на дело по-иному.

Слова Ратлиджа мгновенно отрезвили Белфорса.

– Я никого не убивал!

– Может, и не убивали. Пусть суд решает. – Ратлидж направился к двери.

Белфорс сказал:

– Слушайте, вы все неправильно поняли! Я много лет не видел того револьвера. И не хочу доставлять неприятности другим людям из-за какой-то мальчишеской выходки, розыгрыша!

Ратлидж остановился на пороге.

– Мистер Белфорс, я всего лишь хотел узнать, при каких обстоятельствах вы видели револьвер Тео Элкотта в последний раз. Раз вы считаете, что совесть не позволяет вам отвечать на мои вопросы, у меня не остается иного выхода, и придется передать те же вопросы судье.

– Чтоб вам провалиться! Генри Элкотт был моим другом. Его сыновья были моими друзьями!

– Мистер Белфорс, как известно, любопытство погубило кошку. Вы попросили Генри Элкотта показать вам револьвер его брата. Вы стояли за прилавком, и Генри дал вам револьвер? А вы, наверное, осмотрели его, а потом положили палец на спусковой крючок… Так поступил бы на вашем месте любой нормальный мужчина. Вы, если можно так выразиться, оживили в памяти подвиг прежнего владельца. Ни одному жителю Эрскдейла еще не приходилось убивать буров. Волнующее ощущение! Вы так и представляли, как враги ворвались на железнодорожную станцию! Наверное, собирались убить Тео Элкотта, прежде чем он успеет телеграфировать об отряде бурских ополченцев. А может, буры замышляли захватить станцию и из засады напасть на поезд. Как известно, буры очень любили уничтожать британские линии связи. И Тео Элкотт, помешанный на технике, – вы сами так говорили, – сделал то, что не представилось возможным совершить ни вам, ни Генри, ни другому жителю Эрскдейла… – Ратлидж помолчал. – Именно поэтому вы узнали револьвер, когда снова увидели его!