Черное пламя Раграна (СИ) - Индиви Марина

— Не думаю, что вам стоит уходить до обеда.

— А…

— Тем более что я еще не беседовал с начальником твоей охраны.

— С кем?!

— С начальником твоей охраны. Слишком многие видели нас вместе, Аврора. Через пару часов… хотя что там. Я думаю, что возле твоего дома уже дежурит толпа журналистов. Моей пресс-службе оборвали все телефоны.

Вести с ней все эти разговоры не хотелось. Особенно сейчас, когда он снова чувствовал ответ ее тела: стихийный, невыносимо-притягательный, острый.  Именно этот безумный отклик и ввел его тогда в заблуждение, заставив принять Аврору за одну из тех легкодоступных женщин, которые с радостью идут на все ради карьеры.

Если бы он тогда на минуту остановился и позволил своим чувствам раскрыться в полной мере, уже тогда уловил бы это совершенно новое, ни на что не похожее ощущение. Эмоции остальных по сравнению с ее казались тлеющими фитилями, тогда как рядом с ней полыхал костер. Этот костер сегодня заметался, как под порывами штормового ветра, в ее отчаянии. Ударившего по нему так сильно, что перехватило дыхание и на миг потемнело перед глазами.

Еще до того, как он узнал, что случилось, от отменил сразу два совещания, а в себя пришел уже во флайсе, направляющемся к Эсфери Молл. Пока собирали информацию, позвонила Ния, и все стало ясно. Потерять ребенка для нее… он даже не мог передать, как это воспринималось. Нечто гораздо более запредельное, чем боль, нечто более темное, чем безысходность.

— И что сказала твоя пресс-служба?

— Все то же, что и обычно: дождитесь официальных комментариев.

— Я не хочу, чтобы это все раздувалось.

— Делу уже дан ход, Аврора. Это станет отличным уроком для тех, кто считает возможным похищать детей.

В ее глазах мелькнуло что-то странное.

— То есть ты хочешь превратить меня и моего сына в публичный пример? — возмущенно спросила она.

— Нет.

— Тогда что ты делаешь?! И зачем? Почему я?! — она вскочила, при этом оказавшись лицом к лицу с ним.

Так непростительно близко, что внутри полыхнуло. От нее полыхнуло в ответ — диким, первобытным желанием, затмевающим все вокруг, как сплошная стена черного пламени. Он поднялся одним движением, как истинный хищник, и Аврора просто не успела отпрянуть. Рывком притянув ее к себе, он впился голодным, до одури глубоким поцелуем в приоткрывшиеся на гортанном вздохе такие желанные губы.

Глава 21

Одно прикосновение губ — и я потерялась. Сначала в этом поцелуе, больше напоминавшем жидкое пламя, а после — в скольжении пальцев по моей щеке. По скуле. Выше. Чтобы сгрести волосы в горсть, еще сильнее углубляя поцелуй, хотя куда уж глубже. Я никогда так не целовалась, с такой безумной яростной силой отвечая на звериный напор, на давящую власть его губ, подчиняющую жесткой лаской, лишающую возможности вдохнуть… и допускающую лишь одно: дышать им.

Реальность хрустнула, осыпаясь осколками, но все они плавились в диком, сумасшедшем огне, в желании обладать, стать единым целым, касаться его пальцами, ладонями, всем телом. И я подалась вперед, вжимаясь в него и чувствуя, как в мой рот врывается глухое рычание, рождающееся в его груди в ритме ударов сердца. Мне казалось, что если я сейчас до него не дотронусь — умру, и я коснулась шеи над воротником пиджака кончиками пальцев. Запустила их в темные густые волосы, как мгновение (или вечность?) назад сделал он.

— Аврор-р-ра, — мое имя ударило в сознание на выдохе, под поцелуем.

Ударило с такой мощью, с какой не мог бы ударить ни один афродизиак, и обрушившееся на меня желание полыхнуло внутри с удвоенной силой. Теперь уже я касалась его лица, впитывая каждую резкую черточку: от скул к подбородку и ниже, чтобы расстегнуть дрожащими пальцами его рубашку. Он не позволил — мой свитер рывком потянули наверх, и в результате я оказалась спеленатой, с поднятыми руками.

Хотела возмутиться, но вместо возмущения с губ сорвался стон, когда его губы накрыли мою грудь прямо поверх белья. В спину врезалась столешница, холодный мрамор ожег кожу, но даже тут я не успела ничего сказать. Меня подхватили под бедра, и секунду спустя я уже лежала на холодящей тело поверхности. Что-то звякнуло и, судя по всему, разбилось, но этот звук донесся до меня эхом, далеким, как из соседней комнаты. Ожог поцелуя вспыхнул на другой груди, следом — на животе. Я всхлипнула, дернулась и врезалась в его руку, которая словно граница возникла справа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Или слева?

Я попыталась выпутаться из свитера, но добилась только того, что его ладонь легла на мои запястья, с силой прижимая к столу.

— Тебе нр-равится, — прорычал он. В самом деле прорычал, в какое-то мгновение мне показалось, что если бы все-таки удалось сбросить пелену плотной шерсти, я бы увидела дракона, а не иртхана. Его пальцы легко поглаживали мои запястья, в такой короткой, дразнящей ласке, сводя с ума даже совершенно невинными прикосновениями. Там, где мой бок касался его руки, я словно прижималась к раскаленному металлу, и от этого безумия все внутри вспыхивало, каждая клеточка, от низа живота — и выше.

— Скажи, что тебе нравится, Авро-р-ра, — донеслось глухое, рычащее.

Безумие. Настоящее безумие! Но какое же сладкое!

— Мне… нравится, — прошептала я, совершенно искренне. Так неожиданно низко, собственный голос словно опустился сразу на несколько октав, и от этого меня повело еще сильнее. От этого, или от того, что повело его? Я услышала хриплый выдох, который словно ретранслятор отозвался во мне, заставляя выгнуться всем телом в поисках продолжения.

Которое не заставило себя ждать: очередное прикосновение губ к обнаженной коже прокатилось сладким дурманящим пламенем по всему телу, а дальше… Я словно упала в костер, в котором плавилась, сгорала и возрождалась, раз за разом. От яростных ласк, череды прикосновений губ, языка и укусов, пометивших, кажется, каждую клеточку моего тела, до нежных, невесомых и остужающих, от которых я сходила с ума не меньше. Я даже запрокинула голову, чтобы увидеть хоть что-то, но увидела только его пальцы, сжимающие мои запястья.

И это — когда браслет его ладони разомкнулся, и я почувствовала свободу. На миг, потому что в следующий момент с меня сдернули джинсы, и поцелуи жидким пламенем стекли ниже. Задохнувшись от первых безумно-острых ощущений, кажется, я снова всхлипнула.

Теперь над моими руками, которые я видела в коконе задранного свитера, маячили перевернутые бокалы, плавающие туда-сюда, тающие в зыбком раскаленном мареве, от которого мое тело превратилось в натянутую струну. Надорванный растянутый провод, по которому бежал высоковольтный ток чистого огненного наслаждения, а потом…

Его ладони легли на мои бедра, хотя я все равно не смогла бы их ни развести ни сдвинуть, как ни старайся — джинсы сковывали движения. Мои, но не его: и ритм его сумасшедших ласк — губами и языком, замедлился, а потом ускорился так, что мне не хватало вдохов, выдохов и стонов, чтобы собрать себя из этого костра сладких, идущих по нарастающей, спазмов. Миг, когда внутри все сладко сжалось, а потом пульсацией ударило по натянутому струной телу, расходясь волнами дрожи, заставляя выгнуться и закричать, оборвался короткой темнотой перед глазами.

Когда я пришла в себя, на фоне бокалов и моих рук еще и сверкали, осыпаясь, как черные звезды, искорки пламени.

Безумный сон, подумалось мне. Пожалуй, самый безумный изо всех, что мне снился…

Я сладко потянулась, выдыхая оставшийся в груди довольный низкий стон, похожий на рычание. Заворочалась, выпутываясь из свитера. А в следующее мгновение осознала, что это не сон.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вот же…

Я захотела запутаться в свитер снова. Потому что то, что только что произошло, не просто напоминало безумие, оно им и было. Да что там, я до сих пор лежала распластанная на столе, мрамор холодил кожу, а воздух — бедра, и то, что я чувствовала минуту назад… То, что произошло между ним и мной…

Ой.

Я подавила желание прижать ладони к щекам и куда-нибудь уползти, а ведь еще надо было подняться и посмотреть ему в глаза. Вот только подняться я не успела, потому что меня вздернули за плечи, вглядываясь в мое лицо. Я никогда не видела Вайдхэна настолько встревоженным. Отмороженным — видела, замкнутым, каким угодно, но только не таким.