Фая, или До тех пор, пока Вы хотите (СИ) - Эшли Ирен

 Отпустил.

Буквально оттолкнул рывком.

Фаина на ватных ногах отошла от него, выпрямилась, одаривая злым, ненавидящим взглядом, вся её поза выражала неприязнь к сыну советника. Аарен усмехнулся так, словно он победитель. Зрачки сияли огнём, сорванного с самого олимпа. Он думал: конкурент скоро исчезнет. Навсегда.

Казалось, жизнь рушится. Причем быстро, как расходятся трещины на стекле. Впереди губительная беспросветная тьма. Пугающая. До дрожи губила душу неизвестность… Фаина не прекращала думать о Расселе ни на секунду: что с ним, где он. Узнать никак было нельзя. В академии молчали, газеты тоже, ничего не комментировал даже король.

Таилась надежда: вдруг освободят, или он сам выберется… Но вмиг растаяла, как снег на солнце, когда в одно из утра в комнату ворвался Аарен и, словно приговор, сообщил:

— Рассел сегодня умрет.

* * *

Тем утром была отвратительная погода.

Лил дождь. Ветряно. Зябко. Настолько сгустились тучи, что нежно-розового светила Наатира можно было не ждать еще долго.

На королевской площади собралось много народу. Наатирийцы как один укутались в серые плащи-дождевики с большими капюшонами, скрывающие их лица. Точнее была видна только нижняя часть лица, а на ней довольные злорадные полуулыбки. На возвышении под шатром сидели правители Наатира, Салал там тоже был рядом с отцом. Принц сидел горделиво, чинно. Его лицо выражало брезгливость.

Фаина находилась в толпе. Сумела подобраться как можно ближе, где… скоро вынесут приговор и, скорее всего, случится казнь. Она мандражировала, зуб на зуб не попадал. Девушка обреченно плакала. Сердце не находило себе место. Казалось, от нервов не выдержит и замрет навеки.

Аарен предпочел остаться с иномирянкой… Отказался стоять в комфорте с вельможей, дабы близко увидеть её реакцию, когда Рассела убьют. Злорадствовал.

Фаина не обращала на него внимания. Рядом был или нет — не важно. Мысли заняты Расселом… Девушка молилась, чтобы он сумел избежать наказания.

— Рассел. Фон. Корнель. — объявили, отчеканивая каждое слово.

Внутри иномирянки всё сжалось. Даже сердце…

Королевские маги за шкирку, как собаку, вывели некогда могущественного тиарнака, который сейчас выглядел ужасно: растрёпанный, замученный, грязный. Не верилось, что это он. Глупо и нелепо оказался в лапах магов Наатира. Из-за какой-то… Снежаны! Сейчас Фая ненавидела её всем своим нутром. Так не должно быть! Просто невозможно…

Фаина заплакала сильнее, злясь на свою беспомощность, ведь ничем не может помочь любимому.

В центр вышел маг, демонстративно раскрыл конверт, доставая лист.

— Слушай, — дернул за плечо Аарен. — Внимательно слушай.

— Наатирийцы! Народ великой магии и силы! Вот уже много лет мы ведем ужасную войну с нашими врагами… аритаанийцами. Сколько умерло наших братьев, сражаясь с ними… и подумать страшно. Но мы почти победили! Их Тиарнак пал! Сейчас он перед нами… — указал рукой, а все радостно заликовали.  Фая с отвращением скривилась. — Рассел фон Корнель, — глянул на него высокомерно, — вы обвиняетесь в предательстве, в убийствах, в использовании запрещенной магии…

— А сейчас ему вынесут приговор, — весело шепнул сын советника.

— …вечное заточении в ледовой тюрьме!

Наатирийцы засвистели, зааплодировали. Стоящий рядом Аарен выкрикнул: «Так ему!», и громко захлопал в ладоши. Фая тревожно оглядывалась, не понимая всеобщей радости, а главное не знала: убьют или нет? Что такое «ледовая тюрьма»?

Обреченно глянула на Рассела и… вздрогнула.

Мужчина смотрел тоже. Ласково, нежно, с любовью. Не было ни страха, ни отчаяния. Будто ничего, кроме их двоих не существует.

Покатилась слеза. Корнель показал жестом, мол вытри, не нужно плакать, но его тут же ударили по спине и рявкнули:

— Спокойно стой.

Общение глазами заметил Аарен. Он тяжело вдохнул воздух, крепко схватил иномирянку за руку и увёл.

— Пошли!

Фая била его по плечу и спине, требовала отпустить. Окликала наатирийцев в толпе, но те не обращали внимания на «выясняющую отношения парочку». Выбраться было практически невозможно, но она… сумела. Молниеносно развернулась и помчалась вновь к Расселу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Аарен отвел их на довольно длинное расстояние и было сложно возвращаться обратно, проталкиваясь через всех.

Вдруг все громко возрадовались. Душа была не на месте, Фаина заторопилась, наконец-то выбилась в первый ряд и окаменела.

Рассел стоял во льду…

Навеки заперт в заснеженном драгоценном камне, ярко-сияющем даже при свинцовом небе. Одиноко, молчаливо… жутко.

Прошел холод по руке. Страх? Не только он…Фая взглянула на запястье и её затрясло. Печать превратилась в грязь, которую девушка легко стерла с кожи, как пыль, а та подалась легко, не оставив ни следа. Словно печати никогда не было.

В груди кольнуло от осознания: всё…

Весь груз тоски и невыносимой боли в одночасье упали на плечи хрупкой девушки. Фаина истерично заверещала, падая на колени прям там… на площади. Наатирийцы с непониманием оборачивались.

— Рассел… — всхлипнула она. — Рассел, — вскочила к ледяному кристаллу.  — Рассел! — ударила по сколькой холодной поверхности безнадежно. Будто вот-вот откроет глаза, еще немного и льдина разлетится на миллиард осколочков, Корнель выберется и покажет им.

Ничего не происходило.

Только маги силой оттащили иномирянку от морозно глыбы, приказывая не подходить близко.

Фая захлёбывалась от слез, закашливалась ими. В горле встал ком. Легкие взялись в тиски. Смотрела на любимого, качала головой, не веря, что его могли одолеть так просто. И где аритаанийцы? Почему не пришли за правителем?

Думала и горько рыдала, скорбя о любимом. Она не могла смириться с этим. И вокруг эти паршивые наатирийцы! Ходят и смотрят. Ходят и облизываются. В глазах читается: «Ах… иномирянка». Мужчины останавливались, перешептываясь, узнавая в скорбящей девушке… жену тиарнака. Ту самую, о которой писали в газетах. Насмехаясь, они отпускали в её сторону грязные словечки… Фаина закрывала ладонями уши, шепотом почти заговорщически приговаривая:

— Ненавижу… Ненавижу Наатир. Ненавижу, наатирийцев. Ненавижу!

Донеслись угрозы. Не ей… тем хамам.

Это был Аарен. На одного «земляка» даже замахнулся, но тот трусливо понурился.

— Все прочь пошли! — взревел он.

Как крысы разбежались по сторонам. Никчемные.

Послышались шаги. Фая по звуку понимала — к ней идёт.

— Вставай, — глухо скомандовал он.

— Не трогай меня!

— Дождь идёт. Пошли в академию.

— Иди сам, а меня оставь, — травница с черной печалью посмотрела на мёрзлую глыбу в хладных объятиях которой был её возлюбленный, — я хочу побыть с Расселом.

— Сдох он!

— Он жив! — отчаянно отрицала. — Жив!

Билась в истерика. Ревела. Кричала. Проклинала Наатир. Вдруг Аарен схватил и прижал девушку к себе, успокаивал, поглаживая по волосам. Шептал на ухо:

— Всё будет хорошо. Ты не останешься одна. У тебя есть я. Я буду оберегать тебя, слышишь? Забудется любовь к тиарнаку, поверь мне, — договорив, украдкой взглянул на заледеневшего соперника и победно ухмыльнулся.

Фаина не слушала. Просто плакала, а через минуту мир перед глазами поплыл, и девушка потеряла сознание. Последнее, что она услышала — это перепуганный возглас Аарена: он кричал её имя.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

18.1

Спустя месяц…

— Спасибо, красотка, — поблагодарили пьяные посетили и кинули на деревянную поверхность массивного стола несколько монет. Звонкий звук смешался с противным хриплым смехом. Фая застыла, дожидаясь пока мужчины уйдут, а потом сгребла чаевые и положила в карман фартука.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В баре, как называла иномирянка, а точнее в местном наатирийском «кабаке», или, как гордо твердила хозяйка, в кафе «Хмельная услада» Фаина работала двенадцатый день. Низшего разряда заведение было единственным, куда её приняли на работу. Находилось на самом краю столицы, ехать было долго, но платили прилично и стабильно. Особенно радовали чаевые, которые пьяницы щедро оставляли. Хозяйка «кафе» изредка давала «премию», ведь с приходом иномирянки посетителей стало больше.