Струны: Собрание сочинений - Юрий Верховский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Только вечер настанет росистый…»
Только вечер настанет росистыйИ прохладный пахнет ветерок,Я стою под сиренью душистой,Ожидая условленный срок.
Изломалась сирень, поредела,И заглохли куртины давно,Но, как прежде, и пышно и смелоСветят звезды, а в доме темно.
Слышу, стукнуло тихо окошко,Сердце замерло. Зорко тяжу:Далеко серебрится дорожка,Никого… Но я глаз не свожу.
Кружевную узнаю накидкуИ услышу шаги в тишине:Ты тихонько отворишь калиткуИ сойдешь в тихий садик ко мне.
8-21.I.1929, Ночь. Москва«Ты вновь предо мною стоишь, как бывало…»
Ты вновь предо мною стоишь, как бывало,И тихо глядишь на меня.И вновь я не верю, что сердце устало,Что нет в нем былого огня.
Ты думаешь: бедный! Я знаю, напрасноОн верен любви роковой;Он будет томиться так долго, так страстно,В борьбе с непреклонной судьбой.
Но горькую долю тот верно полюбит,Кто помнит признанья свои,Кто счастье, и жизнь, и всю душу погубитЗа миг непонятной любви.
10-23.I.1929. Ночь. Москва«У меня ведь не альбом…»
У меня ведь не альбом,У меня этюдник мужа.Привела ли в милый домНас сегодня злая стужа, –
Нет, этюдник нас манилИ привет хозяев дома, –В чем и руку приложилЯ владелице альбома.
11-24.I.1929«Торжеств иных прекрасней и утешней…»
Ивану Алексеевичу НовиковуТоржеств иных прекрасней и утешней,Прекрасен твой домашний юбилей.И вдвое мне сочувственней, милейТридцатилетие – порою вешней.
Тебе и в самом деле тридцать лет:Вся мягкость юноши и твердость мужаВ тебе – одно, так стройно обнаружаДвоякий лик: прозаик и поэт.
Равно с Москвой и с дальнею деревнейТы говоришь на языке родном:То сказочник, то мудрый агроном,Не знаю где правдивей и душевней.
И мягким вольным воздухом полейНад мокрою весною москворецкой,Уютом теплым, ласковостью детскойМне веет твой прекрасный юбилей.
1-14.IV.1929. Москва«Что чудо начудесило!..»
Ивану Алексеевичу НовиковуЧто чудо начудесило!Вовек мне не сквитаться.А, право, как-то веселоПевцам перекликаться.
Как будто зорькой вешнеюВ простом, живом величьиПод яблонью, черешнеюТы слышишь песни птичьи.
Как будто в небе книжицаГлубинная сияетИ слово-бисер нижется,Игрою упояет.
Не белых ли крестовиковРассыпал полной шапкойИван Лексеич Новиков –Не шапкою – охабкой?
Звенит, переливается –Светлее братец братца —По бархату катается, –Ну, где тут расквитаться!
18.XI-1.XII.1929. Москва«Дельвиг и добрый, и мудрый от юности пел…»
Сергею Васильевичу ШервинскомуДельвиг и добрый, и мудрый от юности пел, как седаяДревность учила: вовек старости страха не знал.Прав был милый певец. Я, ныне рубеж преступаяПоздних годов, повторю: благо и благо тому,Кто, над белою розой свивая плющ благодатный,Звонкою чашей готов дружнюю чашу лобзать;Трижды счастлив, кто с песней волён перекликнуться песней,Яркому звуку – старик – голос ответный подаст.
4-17.XII.1929. Москва«Послушай тишину под этими звездами…»
Послушай тишину под этими звездами,Такими крупными в морозной вышине.Здесь мы окружены чистейшими снегамиИ в их спокойствии уже спокойны сами,Как бы причастные надмирной тишине.
Безмолвно оглядись средь мира столь простого,Куда, неведомы и просты, мы вошли:Не правда ли, – молчишь, а, кажется, готоваДуша твоя найти единственное словоДля разрешения всех тягостей земли.
1929. Мураново«Что-то грустен я стал. Погадай-ка мне, милая…»
Что-то грустен я стал. Погадай-ка мне, милая.Или лучше гадай о себе.Жизнь моя не мила мне, такая остылая,Равнодушная к шаткой судьбе.
А твоя, – а твоя словно песня певучая,И в душевной тоске горяча.Пусть порою томит, и лаская, и мучая,Но глубоко дыша и звуча.
Улыбнешься и взглянешь глазами веселыми,И печальные молвишь слова –И растают они словно хлопьями в полыме,И душа молодая жива.
А моя и смутится, и никнет, унылая,Словно совестно ей при тебе.Что-то грустен я стал. Погадай, моя милая,О своей благодатной судьбе.
1929«Не серебряные крины…»
Не серебряные криныРайских радужных нолей,Золотые мандариныСердцу детскому милей.
Но когда на ветви кистиЗаблистали близ тебя,Не срывай их и не чисти,Без корысти полюбя.
Не дели их и не кушай,И друзей не угощай,Вожделения не слушайИ душой не обнищай.
Если ж благосклонный случайКисть уронит с высоты,Рай земных благополучийОцени достойно ты.
Искрометней, светлопеннейБлагородного вина,Всех блаженней песнопенийПеснь да будет сложена.
Упиваясь, оставайсяЛишь с собой наедине,Наслажденью предавайсяБезраздельному вполне.
Не серебряные криныРайских радужных полей,Золотые мандариныСердцу детскому милей.
7-20.I.1930. Москва«Когда бы, как Верлен, среди живых цветов…»
Ольге Максимилиановне НовиковойКогда бы, как Верлен, среди живых цветовИ всеми соками играющих плодовЯ смел вам поднести в корзине той же – сердце, –Не правда ли, ведь вы не вспомнили б о перце?А в глубине души хоть каплю смущены.Не знали бы хоть миг, что делать с ним должны,Куда его девать. Но щечек злые пятнаМне приказали бы забрать его обратно,А с ним уж заодно цветочки и плоды.И я б, оторопев, чтоб не нажить беды,С поклоном вышел вон: ослушаться посмей-ка!Меж персиков и роз малюсенькая змейкаВдруг проскользнула бы. А там уж – хвать-похвать –Ведь сердцу бедному никак не сдобровать.Вот почему его, не на манер Верлена,Запрятал я в стихи, страшась склонять колена.
7-20.I.1930«Воздвиг купец Канатчиков…»
Воздвиг купец Канатчиков, –Дал бес ему удачу, –Для бесовых потатчиковКанатчикову дачу.
Сюда ж товарищ Кащенко,Надевши свой халатец,Меня, как дурака-щенка,Посадит на канатец.
1.IV.1929. Москва«Вам классические розы…»
Ольге Максимилиановне НовиковойВам классические розыЮной рифмой расцвели:Обновили их колхозы,Воскресители земли.
Молодясь, старушки-музыНыне в нашей стороне,Поспешив окончить вузы,Стали с веком наравне:
Пожеланья к именинамВсе по-новому поют:Тишь и гладь вам с наркомфином,На жиллощади уют!
Светом солнечного мифаНаяву да будет вамБлагодать в чертогах Зифа,В Госиздате фимиам.
11-24.VII.1930«Прошлого лета…»
