В Желанном плену (ЛП) - Aurora Belle

— Он выбрался оттуда, Бу. Он сделал это.

Кусая губы, она закрывает глаза и начинает плакать. Ее плечи тихо трясутся от рыданий.

Я встаю в другой конец движущегося фургона. Моя ярость уже выплескивается через край, и я кричу на нее:

— Он, бл*дь, выбрался оттуда, Бу!

Она опускает голову. Всё ее тело трясется от тихих рыданий. Я вижу, как ее слезы падают прямо на пол.

Падая на колени прямо перед ней, я говорю немного тише:

— Он выбрался. — Она тянется и обнимает мое онемевшее тело. Я повторяю: — Он выбрался. — В это раз это звучит еще слабее. Она крепко обнимает меня, ее тело трясется напротив моего, и мой голос дрожит, когда я, уткнувшись ей в шею, глухо говорю: — Он сделал это. Он выбрался.

Мое мужество исчезает.

В носу пощипывает.

Голос дрожит, когда я произношу в замешательстве:

— Он не мог умереть. У нас были планы.

Я слышу ее голос, она бормочет мне прямо в волосы:

— Мне так жаль, Диди. Очень жаль.

Я сильно обнимаю ее, сжимая в руках ее одежду. Сожаление режет меня как нож. Очень быстро у меня начинается сильная истерика.

— Нет. У нас планы. — Она прижимает меня к себе. Рыдаю, мое тело дрожит, и я завываю. — Он придет за мной! Он обещал! — я чувствую слабость, задыхаясь, я шепчу:

— Он обещал, Бу. Он поклялся.

Отпусти это. Всё кончено.

Низкий, протяжный, оплакивающий крик вырывается из меня. Я не могу дышать, мое тело бьется в конвульсиях в моем слабом состоянии.

Я оцепенела.

Бу плачет вместе со мной и крепко держит меня в своих объятиях.

Всю дорогу в больницу.

***

Эта больница отличается от других.

Однажды я уже была в подобного рода больнице. Это частная клиника. Очень маленькая клиника.

Она почти идентична той, в которой я проснулась, после того как меня похитили, когда я была ребенком.

С момента прибытия, Рок носил меня на руках. Ему пришлось это делать, потому что я не могла перестать плакать. А вместе со слезами приходит и слабость сердца, а с ней в придачу и слабость всего тела.

Я помню, как мне сделали укол в руку, и неожиданно всё стало легким и воздушным. И хотя, я всё еще хотела плакать, но мое тело не слушалось. И я хотела спать. Они посадили меня в инвалидную коляску и отвезли в комнату с кроватью огромных размеров. Рок помог мне взобраться на нее. Бу пришла и крепко обняла меня, прежде чем уйти, но Рок остался со мной рядом, пока я не уснула.

Я пришла в себя несколько минут назад, когда медсестра мерила мне давление. Как только она видит, что я открыла глаза, она улыбается и мягко говорит:

— Здравствуй, милая. Прости, что разбудила тебя.

Она выглядит уж слишком милой и понимающей. Я глазами изучаю комнату. Во мне нарастает паника. Быстро сажусь в кровати и спрашиваю хриплым голосом:

— Мужчина, который был здесь, где он?

Ее лицо вытягивается.

— Какой мужчина, милая?

Нет. Нет!

Мои руки начинают трястись.

— Мужчина, который привез меня сюда.

На ее лице не появляется ни капли понимания. Указывая на стул, на котором сидел Рок, пока я спала, я почти визжу:

— Он сидел на этом стуле! Мне нужно знать, где он! Это важно!

Она отступает на шаг от меня, очевидно, ей некомфортно из-за моих действий и криков. Она говорит тихо, но строго:

— Сейчас, дорогая, тебе нужно успокоиться. Я уверена, что мы можем разузнать, куда он ушел.

Мой пульс делает резкий скачок на мониторе. Пикающий звук прямо сверлит дыру в моем черепе.

Учащенно дыша, я срываю провода, приклеенные к моей руке и внутренней части локтя. Снимаю пластик со своей кожи, я двигаюсь, чтобы встать и тогда медсестра начинает выкрикивать:

— У меня код красный! Мне нужна помощь!

Я встаю на матрас, когда в мою комнату входят двое огромных мужчин. Выставляя руки перед собой, я произношу:

— Мне просто нужно найти моего друга. И это всё.

Один из мужчин, кивая, подходит ближе ко мне. Его ласковые глаза гипнотизируют меня.

— Хорошо, дорогая. Слазь с кровати, и мы немного прогуляемся, хорошо?

У меня падает груз с плеч. Спасибо Господу, он понимает.

Я беру его за руку, и он помогает мне спуститься с кровати. И когда я ему улыбаюсь, что-то колет меня в бедро. Я кручу головой, чтобы увидеть, что там сзади, и второй мужчина вытаскивает шприц из моего бедра и кивает другому мужчине.

Сукин сын!

Лекарство действует быстро. Мое зрение затуманивается. Испытываю головокружение, моя хватка на его руке слабеет, и я мямлю:

— Ты обманул меня.

Мужчина крепко держит меня, и последняя вещь, которую я помню, это его шепот мне на ухо:

— Мне жаль.

***

Я просыпаюсь, и сразу в моей памяти всплывает картина пылающего конспиративного дома.

Мой отец встает со стула, на котором он сидел, и мама, измученная, уставшая и явно обеспокоенная спешит к кровати. Она становится коленом на мою кровать, проползает ко мне под одеяло и ужасно сильно меня обнимает.

Это так не похоже на мою маму, что это пугает меня.

Я постоянно слышу, что дочери обычно близки со своими матерями, но я никогда не была. Мой отец держал меня так близко к себе, что мама отошла на второй план. Я чувствую, как ее тело дрожит, и обнимаю ее, вдыхая ее знакомый запах

— Всё хорошо, мам. Со мной всё хорошо.

Ее голос надламывается.

— Я так переживала. Моя малышка одна и напугана. — Она сжимает меня еще сильнее. Я даже и не догадывалась, насколько сильно я скучала по ее объятиям. Она повторяет уже шепотом: — Одна и напугана.

Я обнимаю и поглаживаю ее по голове, пока смотрю на отца. Мой мозг нуждается в ком-то, кого можно винить, и выбирает именно его. Самая легкая цель.

Я отпускаю маму, отстраняюсь от нее, и ко мне приближается отец. Я выставляю руку перед собой и говорю:

— Не нужно.

Он останавливается в полушаге, и я вижу, как его лицо становится мрачным. Мой обычно красивый отец сейчас выглядит истощенным. Сжимая простыни в кулак, я говорю ему сквозь стиснутые зубы:

— Ты должен был рассказать мне. Я бы никогда не узнала, если бы Ноксу не пришлось рассказать.

Глаза отца наполняются слезами.

— Прости меня, Лили детка.

Мои глаза тоже наполняются слезами. Хлюпаю носом и говорю дрожащими губами:

— Это не вернет его назад ко мне. — Я неожиданно испытываю ярость, наклоняюсь вперед и практически шиплю: — Я заслуживаю быть счастливой. И я была счастлива с ним!

Понимание отражается на лице у отца. Мама хватает меня за руку.

Отец тихо отвечает:

— О, Лили. Я даже и не догадывался что ты... о, милая. Мне так жаль.

Злость тает прямо на глазах. Я опускаю голову и шепчу:

— Он был тем самым для меня. Нам суждено было встретиться.

Сидя на краю кровати, отец открывает рот, но ничего не произносит. Мама опять сжимает мою руку.

— Скажи мне, что тебе нужно, сладенькая. Всё, что угодно. Я хочу помочь.

Моя ярость возвращается с удвоенной силой.

— Ты думаешь, что чашка какао может исправить это? — мои родители с одинаково грустными выражениями лица. Это выводит меня из себя еще больше. Я кричу: — Ты думаешь, что сэндвич или гребаное печенье исправит это?

Мама начинает.

— Малышка, я...

Не глядя на них, я приказываю:

— Вон. — Мама прекращает говорить. Я повторяю. — Уходите.

Мы сидим в тишине примерно минуту, прежде чем мои родители, явно уязвленные, встают, чтобы уйти. Когда я слышу, как они подходят к двери, я выкрикиваю:

— Я хочу Теру. Приведите ко мне Теру.

Мне нужна моя сестра.

***

Семь часов спустя...

Уставшая, израненная и серьезно взбешенная, я закатываю глаза, когда слышу слабый стук в дверь.

Я уставшая из-за седативных, которыми меня «кормили». Израненная, потому что мои руки, колени и лоб разодраны в клочья. И взбешена, потому что хочу поехать домой, где спокойно смогу оплакивать смерть моего парня. Я грубо отвечаю.