Чёрно-белый танец (СИ) - Кистяева Марина

— Ты меня это спрашиваешь или кого?

— Даша, не сердись, конечно, не тебя. Прости ещё раз, что я выплеснул на тебя эмоции. Я…, - он не договор, на некоторое время замолчал. Ему было трудно говорить. Он бы предпочел сейчас находиться рядом с женой, но врачи даже не разрешали ему подниматься с кровати. Он проклинал свою беспомощность. — Ты же знаешь, я, порой бываю несдержанным. Где ты сейчас находишься? В клинике?

— Да. Я позвонила тебе…, - она тоже не договорила, не знала, как продолжить.

Дима всегда был догадливым.

— Я знаю, что произошло. С Андреем мне удалось поговорить ночью. Я очень сожалею…. Правда.

— Господи, Коршунов, когда ты перестанешь добавлять к своей речи эти пресловутые «честно» и «правда»? Пойми, я верю тебе и без них! Мне не нужно постоянно подтверждать свои слова! Я в этом не нуждаюсь.

— Ты единственная кто вспомнила, что я тоже могу о тебе волноваться.

— Теперь мне уже лучше.

— Я на это очень сильно надеялся….

— Правда, лучше. Думаю, что на днях выпишут. Не хочу и не могу находиться в больнице.

Дмитрий усмехнулся.

— Думаешь, мне доставляет удовольствие валяться на больничной койке? Ни сколько. Но раз надо, значит, надо. Тебе следует себя поберечь.

Даша подумала, что мужчины повторяются. Но она лучше знала, что ей требуется для скорейшего выздоровления.

Спорить она не стала. Это бесполезно. Всё равно Димку не переубедишь.

— Я так понимаю, что должна поблагодарить тебя и Галю, что осталась жива? Именно вы забили тревогу? — как Даша не старалась в её голосе прозвучала насмешка.

— Даша, это не телефонный разговор. Я волновался за тебя и хотел убедиться, что с тобой всё в порядке.

— Угу.

Телефонный разговор с Дмитрием стал тяготить девушку. Она почувствовала, что устала.

— Дима, позвони позже, — попросила она и хотела уже отключиться, когда услышала торопливое:

— Даша, постой!

— Что, Дима?

Ей показалось или он на самом деле произнёс следующую фразу торопливее, взволнованнее, чем обычно?

— Ответь только на один вопрос. Большего я у тебя ничего не спрошу. Скажи, ребенок был моим?

Она прикусила губу.

— Зачем тебе это знать?

— Даша, ты никогда не умела врать. Ответь, прошу.

— Димка, ты сам всё понимаешь…. Да, это был твой ребенок. Ты не хотел его, и….

Слезы снова потекли по щекам.

— Солнышко, я люблю тебя. Я наделал много ошибок, — быстро заговорил Дима, — я понял это уже потом, но из-за упрямства….

Даша не могла больше слушать Димку и выключила телефон.

Глава 18

Когда Андрей вернулся в палату, то Даша спала. Он заботливо поправил одеяло и забрал мобильный, который она выронила из руки, когда сон сморил её.

Чувствовал себя Андрей отвратительно. Причинили боль его любимой девушке, а он не смог предотвратить несчастье. Не смог её защитить.

Если бы он остался…..

Если бы не поехал за вещами….

Это треклятое «если бы»!

Чувство вины не давало ему покоя. Он смотрел на бледное, с темными кругами под глазами, лицо Даши, и его руки сжимались в кулаки, а на губах появлялась ироничная ухмылка, которая предназначалась единственному человеку.

Ему.

Он обещал защитить её, а что получилось?

Андрей разговаривал с врачом Даши. За физическое здоровье Даши можно было не волноваться, через пару дней она придет в себя, оправиться, а вот душевное состояние вызывало опасение. Он видел, как она замыкается в себе, не желает ни с кем общаться.

Он готов был пойти на всё, только бы вернуть её жизнерадостную улыбку, заметить, как её глаза светятся от счастья. Она права — за последнее время она слишком часто плакала.

Андрей подошёл к окну. Он больше всего на свете хотел, чтобы Даша была счастлива. И он сделает всё от него зависящее, чтобы так оно и было. Даже если ему придется пожертвовать своим счастьем.

В дверь осторожно постучали.

Даша тревожно вздрогнула во сне и открыла глаза. Она по-прежнему находилась во власти сна, но по инерции ответила:

— Да, заходите.

— Можно? — это была Галина.

Андрей не знал, как отреагирует Даша на появление Балкановой, и поэтому сделал несколько шагов навстречу, выходя на центр комнаты. Даша только тогда его заметила. Она подумала, что в комнате находиться одна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И одиночество начинало её угнетать. Она не хотела долгих и, по сути дела, никому не нужных разговоров с выяснением что да как, да почему. Но она хотела чувствовать, что рядом кто-то находиться.

Кто-то очень близкий и дорогой.

Приход Галины не смутил Дашу.

— Да, конечно, заходи, — пригласила она молодую женщину.

— Я не помешала? Не потревожила?

— Нет, Галя.

Андрей кивком головы поздоровался с Балкановой. Он не забыл, как эта маленькая женщина яростно отчитывала его в Абрикосово. В отличие от брата, она вызывала у него симпатию.

— Извини, Даша, что вот так без звонка заявилась к тебе. Мне следовало подождать хотя бы до завтра, но я не могла. Целый день не нахожу себе места и чувствую себя ужасно виноватой.

Что могла ответить Даша?

— Галя, проходи, не стой в дверях, — сказала она и сделала слабую попытку улыбнуться.

Галина решительно пересекла комнату и остановилась около кровати девушки.

— Мне очень жаль. То, что произошло, ужасно. Я должна была предвидеть, что Геннадий, после моего заявления о прекращение финансирования вспылит и попытается выкрутиться из положения. И к тому же, я должна была обратить внимание на его несдержанность, нестандартное поведение и…. Да намного чего, стоило мне обратить внимание.

Галина как-то сразу сжалась. В ней уже не было той заражающей положительной энергии, которая так поразила Дашу в поселке. Галина всегда была уверена в себе, она знала, что делала.

А теперь она выглядела растерянной.

— Ты его видела? — в разговор вмешался Андрей.

Галина кивнула.

— Да, я была у него. Он полностью признает свою вину и не отрицает, что собирался убить Дашу, — она облизнула не накрашенные губы, — а потом меня.

Тяжело узнать, что твой родной брат, единственный близкий человек, оказывается всю жизнь тайно тебя ненавидел.

Андрей грязно выругался.

— Сегодня приходил следователь, но врач не разрешил увидеться с Дашей.

— Ты ничего не говорил, — тотчас заметила она.

— Тебе хватило на сегодня разговоров и визитеров. Ещё успеешь пообщаться с нашими правоохранительными органами.

Даша поняла, что без участия Андрея в этом деле не обошлось. Скорее всего, именно он ходатайствовал перед врачом, чтобы та запретила на сегодня встречу со следователем.

— Ему нужны мои показания?

— Конечно. Возбуждено уголовное дело по факту покушения.

— Я не собираюсь оправдывать Генку, — сделала заявление Галя, — да и это было бы глупо. Он мой брат, и от этого мне ещё больнее. Мне остается только догадываться, что тебе, Даша, пришлось пережить. Ты, человек, который совсем не причастен к проекту, больше всех и пострадала.

Даша поморщилась.

— Я ничего не хочу слышать о проекте, — решительно бросила она. — И, пожалуйста, давайте больше не будем обсуждать случившееся. Я не хочу, чтобы меня жалели. Вы смотрите на меня так, точно я лежу на смертном одре, и мне это не нравиться. Галя, спасибо, что пришла. И спасибо, что вчера забила тревогу. Но на этом хватит. Прошу вас. У меня нет желания целый день выслушивать одно и тоже. Я устала от всеобщей жалости. Балканов — преступник, его надо изолировать от общества. Он совершил преступление, и ни одно. Он должен сидеть.

Галина опустила голову.

— Мне трудно осуждать брата. К тому же, он мой единственный близкий родственник. Я сделала все, чтобы не допустить трагедии. Но, видимо, моих усилий было не достаточно, — она замялась, и Андрей насторожился. Вид у молодой женщины был решительный, несмотря на бледность и нервозность, которую она старалась унять. — Я буду настаивать на проведении судебно-психиатрической экспертизы. Вы должны об этом знать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})