История Венецианской республики - Джон Норвич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Автор, возможно, самой значительной книги о путешествиях. Марко Поло происходил из типичной семьи торговой венецианской аристократии. Его отец, Николо Поло, был одним из трех братьев, бывших к тому же деловыми партнерами, из которых по крайней мере один, Марко-старший, жил в Константинополе, однако все трое регулярно ездили в Крым и за его пределы. Нам известно, что примерно в 1260 году Николо и третий брат, Маффео, ездили на восток, в Бухару. Здесь они случайно повстречали гонцов от монгольского хана Кублая, и те пригласили братьев Поло сопровождать их ко двору Кублая, который на тот момент размещался в Пекине.
В отличие от своих предшественников, хан Кублай обладал на удивление открытым умом в сочетании с безграничной интеллектуальной любознательностью. На него произвело такое большое впечатление то, что рассказали ему о Европе братья Поло, в особенности христианская религия, что он решил отправить послов к Клименту IV с просьбой, чтобы и папа в свою очередь послал ему группу образованных людей, которые рассказали бы его народу о христианстве и свободных искусствах. Когда братья вернулись в Акру, то обнаружили, что Климент только что скончался, и преемник еще не избран. Чтобы не ждать в Акре неизвестно сколько, решили вернуться в Венецию.
Если бы они этого не сделали, если бы не умер папа, если бы они снова отправились на Восток, как и предполагали, то вряд ли кто-нибудь услышал бы имя Марко Поло. Но, когда Николо в 1270 году приехал домой после десятилетнего отсутствия, то обнаружил, что его жена умерла, а сын почти вырос. На следующий год, после самого долгого безвластия в истории папства, братья Поло наконец-то исполнили свою миссию: приехали к новому папе Григорию X — старому личному другу — и сразу же снова пустились в долгое путешествие в Азию. Они взяли с собой юного Марко.
О пути, которым они следовали — через Персию, Оксиану, Памир, Кашгар и пустыню Тоби — Марко даст первое и последнее описание, дошедшее до Запада. Путешествие было долгим и тяжелым, заняло четыре года. Наконец венецианцы добрались до летнего дворца Кублая в Шангту. Марко исполнился двадцать один год. Хану он сразу же понравился. Кублай с восторгом внимал рассказам юноши о приключениях и диковинах, которые тот увидел во время путешествия. Кублай сразу же взял его к себе на службу. Через короткое время Марко сделался одним из доверенных людей хана. Он объездил его империю вдоль и поперек, побывал с поручениями в Южной Индии.
Сопровождали ли его в этих миссиях отец и дядя, неизвестно. Ясно, впрочем, одно: вся троица показалась Кублаю такой интересной, или полезной, или и тем и другим, что много лет он их от себя не отпускал. Только в 1292 году, когда монгольской принцессе, обещанной в жены персидскому хану, понадобилось сопровождение, венецианцам позволили наконец уехать.
История об их возвращении стала частью легенды Поло: о том, как почти через четверть века они вошли в большой венецианский дом, как не узнали их родные и друзья, и неожиданная развязка, когда они сбросили дряхлые восточные одежды, отпороли подкладки, и на пол высыпался каскад изумрудов, рубинов и жемчуга. Но, несмотря на недоверие, с которым приняли рассказы Марко, на преувеличения, в которых его обвиняли (он заслужил насмешливое прозвище Миллион, потому что рассказывал о миллионных доходах хана), книга, которую он продиктовал в Генуе своему сокамернику, ни в коем случае не является простым собранием небылиц, как это долго считалось.
Многие его описания необычайно точны. Несколько из них спустя столетия подтвердили китайские архивы. Он рассказывает не только о блестящем дворе Кублая в Пекине, но и обо всей его империи — от дальнего севера, с собачьими упряжками и северными оленями, и до Цейлона, Бирмы, Сиама, Явы, Суматры и Японии, — о землях, о которых до него не слыхали, и даже о христианской империи Абиссинии, о Мадагаскаре и Занзибаре.
Марко Поло умер в 1324 году и был похоронен в церкви Святого Лоренцо. К несчастью, его саркофаг был утрачен, когда в 1592 году церковь перестроили. В библиотеке Марчиана, однако, сохранилось его завещание. Сохранилось и кое-что от старого дома Поло, включая великолепную византийскую арку, под которой Марко, должно быть, проходил бессчетное число раз. Все это находится в отдаленном углу, под церковью Сан Джованни Крисостомо, все еще называющемся в честь самого знаменитого средневекового путешественника — Corte Seconda del Milion.[116]
После Курзолы война между Венецией и Генуей вошла в конечную фазу. Крупные схватки закончились, Генуэзцы напали на Маламокко. В ответ венецианец Доменико Скьяво, за год или два до этого отличившийся при нападении на Каффу, проник во внутреннюю гавань Генуи с тремя галерами и перед уходом, в качестве последнего оскорбления, отчеканил несколько венецианских монет. Впрочем, обе стороны, как никогда, были готовы к заключению мира. Если подводить итоги, то венецианцы, без сомнения, избежали худшего. Их репутация в Средиземноморье и за его пределами выдержала тяжелый удар, и их самоуважение сильно пострадало. И Генуе, несмотря на великолепные победы, тоже не поздоровилось. Хотя ее престиж еще никогда не был столь высок, общие потери не намного уступали венецианским, а ресурсов для поправки положения почти не было. Венецианцы же, какими бы усталыми ни были, даже сейчас готовили еще один флот из ста кораблей и набирали наемников-каталонцев на место своих погибших гребцов.
Мирный договор был подписан в мае 1299 года. В качестве третьей стороны выступил Маттео Висконти, недавно пришедший к власти в Милане. Договор не унизил ни одну из сторон, поскольку речь не шла о победившем и побежденном. Тем не менее условия мира были необычными — и это указывает на размытость различий между морским сражением государственного флота и обыкновенным пиратством. Обе стороны посчитали недостаточным заявить о взаимном ненападении. Каждый венецианский капитан обязан был лично поклясться в том, что не станет атаковать любое генуэзское судно, и наоборот. Генуэзцам, однако, разрешено было обратиться за защитой к любой крепости греческой империи в случае атаки венецианцев. В любой войне между Генуей и Пизой венецианцам не разрешалось вступать в союз с Корсикой. Сардинией или иным районом Лигурийского побережья между Чивитавеккией и Ниццей, исключая саму Геную. Таким же образом, в случае военных действий в Адриатике генуэзцы обязаны были обходить все порты, кроме Венеции. Договор должен был быть заверен не только обеими заинтересованными сторонами, но также Падуей и Вероной со стороны Венеции и Асти и Тортоной со стороны Генуи.
Ссылка на греческую империю доказывает, что ссора Венеции с Андроником Палеологом была все еще не разрешена. Пройдет еще три года, совершится еще один карательный поход в Константинополь и показательная порка греческих пленных на палубах венецианских кораблей под стенами Влахернского дворца, прежде чем император вынужден будет согласиться на условия венецианцев. К тому моменту Венеция радикально переменится.
Глава 13
ТРИУМФ ОЛИГАРХИИ
(1297–1310)
Такой город, как Венеция, владевший огромной и удаленной империей, мог бы быть неспособным править, если бы институты власти в республике были демократическими. Как и английская аристократия, с которой они схожи, венецианский патрициат дал городу Святого Марка семьи, где искусство управления было в некотором роде наследственным, и люди могли сменять друг друга, оставляя неизменными принципы политического духа. Именно поэтому этот олигархический режим завоевал уважение и доверие среди тех, кого подчинил, ясно явив им свои основы: честность, мудрость и гордое стремление при любых условиях работать во имя безопасности и величия отечества. Вот почему в XIV–XV веках венецианское правительство стало одним из лучших в мире и смогло наиболее успешным образом способствовать расцвету города Святого Марка.
Шарль Диль. Венеция: патрицианская республикаМаттео Висконти, самозваный «глава Милана», был лишь одним — хотя и самым властным — из множества деспотов, которые примерно с середины XIII века начали захватывать власть в городах Северной Италии, В Вероне уже обосновались Скалигери, в Модене и Ферраре — д'Эсте; в Мантуе готовы были подняться Гонзага. Хотя в строгом классическом смысле все они были тиранами, правление их не было тяжелым. Чаще они пользовались авторитетом у своих подданных, потому что жизнь людей стала намного спокойнее и надежнее, чем во времена их отцов и дедов.
Для венецианцев тем не менее они были проклятием. От такой власти республика защищалась всеми силами. Клятва дожа включала все более строгие пункты с целью предотвращения тирании. Запрет Реньеро Дзено на демонстрацию гербов; сложная процедура выборов: отказ третьему Тьеполо в должности дожа — к началу нового века все эти симптомы переросли в манию. Опасность на самом деле сильно преувеличили. Материковые правители придерживались традиций, чуждых Венеции. Они были порождением высокоразвитой феодальной системы Западной Европы, долгой борьбы гвельфов и гибеллинов. Ссоры и стычки способствовали развитию итальянских коммун.