Сонька. Конец легенды - Виктор Мережко

— Нет, княжна, — поднял ладони кверху Кудеяров, — нет… Никакого, к счастью, отношения к полиции я не имел и не имею. Мне дорого мое честное имя. Просто мне хотелось узнать хотя бы что-то о бывшей приме.

— Она ушла от меня, — просто произнесла Анастасия. — Вечером мы пересеклись, а наутро ее в доме уже не было.

— Она сбежала?

— Можно сказать и так. Собрала самые необходимые вещи и ночью вместе с прислугой исчезла.

— Простите, — граф был искренне удивлен. — А дворецкий? Двор? Охрана? Привратник?

— Никто ничего не видел, никто ничего не заметил. Думаю, она воспользовалась тем же путем, которым воспользовалась когда-то ее мать, Сонька Золотая Ручка.

— Невероятно.

— Невероятно, но так случилось, — княжна взяла из вазы еще одну ягодку. — Я ответила на все ваши вопросы? Или вы хотели бы еще кофию?

— Нет, благодарю. Чашка крепкого кофию, неожиданная информация — слишком возбудительно для моего организма.

— Я не желала таких последствий, граф. Простите…

— Это вы меня простите.

Анастасия проводила гостя до двери, подала знак дворецкому — тот понимающе кивнул.

— У меня к вам просьба, — сказала на прощание Анастасия Константину. — Если госпожа Табба как-нибудь объявится, передайте, что я скучаю. Несмотря на то что наши отношения были неровными, все равно мне ее не хватает. И попросите, чтобы она непременно сообщила мне о себе. Она знает, почему мне это крайне важно.

Кудеяров откланялся и вместе с дворецким покинул помещение.

Губский внимательно выслушал мадам Гуральник, некоторое время помолчал в раздумье, растирая виски пальцами, поднял на гостью воспаленные глаза.

— Вы впервые видели графа в доме княжны?

— Я никогда не слышала, чтобы его имя упоминалось княжной или кем-то из ее близких.

— Вам не удалось узнать, о чем разговаривали княжна и граф?

— Ефим Львович! — изумленно развела руками мадам. — Я всего лишь репетитор!.. Мне не положено вести светские беседы с княжной или, не приведи господь, с дворецким!

— Разговор, думаю, шел о Бессмертной.

— Не исключено, что он решил навести справки о ней. Кудеяров когда-то был ее любовником.

— Когда-то, но не сейчас. — Губский закашлялся, после чего заключил: — Если графа что-либо напугало или насторожило, он может наломать таких дров, что нам их хватит не на один десяток лет каторги. Он ведь труслив и беспринципен, как вся его братия голубых кровей.

— Что вы предлагаете, Ефим Львович?

— Пригласим графа и попытаемся понять, чем обеспокоилась его трепетная душа. А заодно поинтересуемся и госпожой артисткой.

Квартиру Табба сняла на Крюковом канале, недалеко от Мариинского театра. В ней было всего две комнаты. Одна для госпожи — спальня. Вторая для прислуги — гостиная. Скромно, небогато, тихо и даже в какой-то степени уютно.

Катенька приготовилась к выходу. На улице потеплело, поэтому одета она была в широкое платьице с кружевами и такую же кружевную накидку.

В руке служанка держала плетеную корзинку для покупок.

Бессмертная, заметно нетрезвая, запахнулась в довольно несвежий халат и давала прислуге последние наставления.

— Запомнила имя графа?

— Да, граф Константин Кудеяров.

— Именно Константин.

— А ежели будет кто другой?

— Конверт не отдавай. Просто откланяйся и уйди.

— Окромя конверта графу какие-нибудь слова говорить?

— Там все написано. Плавное, не спутай Константина с Петром. Это разные люди, поняла?

— Поняла. А вдруг он захочет сразу приехать к вам?

— Не захочет. Он все поймет, как прочитает записку. Да! Купи две бутылки мадеры.

— У нас, госпожа, осталось всего три рубля.

— Сколько?!

— Три рубля.

— А куда подевались остальные?

— Еда, вино…

Бывшая прима ненадолго задумалась и решительно повторила:

— Две бутылки… А деньги сегодня я достану. Ступай с богом!

— Идти до Миллионной далеко. Могу до обеда не успеть.

— Бери пролетку и ни в чем себе не отказывай! Одна нога здесь, другая — там!

Катенька вздохнула, перекрестилась и вышла из квартиры.

До дома Кудеяровых она добралась на лихом извозчике. Тот с силой натянул вожжи, остановившись на Миллионной, оглянулся на симпатичную девушку.

— Мужа как зовут, красавица?

— Никак. Не замужем.

— Значит, будет Антон! Это я Антон! Тебя как?

— Катерина.

— Красиво. У меня мамка была Катериной. Померла год как уже. — Извозчик весело подмигнул: — Может, встретимся?

— У меня госпожа строгая, — улыбнулась Катенька. — Времени свободного совсем нет.

— А мы ее умаслим! Прокатим с ветерком, и она немедля подобреет! Согласна?

— Не знаю. Мне некогда, тороплюсь.

— А надолго к графьям?

— Только записку передать.

— Так я подожду! Не возражавши?

— Как пожелаете.

Уличный продавец сладостей увидел, как девушка оставила экипаж и направилась к воротам особняка, нажала на кнопку звонка.

На звонок немедленно вышел привратник.

— Чего изволите, барышня?

— Мне графа Константина.

— Их дома нет.

— Когда будут?

— Мне не сказано!.. Может, чего передать?

— А сколько ждать?

— Сказано, не ведаю.

Катенька неуверенно потопталась, оглянулась на Антона, помотала головой.

— Благодарствую. В следующий раз.

В это время из-за угла выкатил красного цвета автомобиль, направился к дому.

— А вот и граф пожаловали, — сообщил привратник, торопясь открыть ворота.

— Константин?

— Не, Петр Георгиевич.

— Барышня, вы не по мою душу случайно? — крикнул Кудеяров-старший, оглянувшись в ее сторону.

— Нет, к вашему брату!

— А чем я хуже брата? — Петр выбрался из машины. — Что за нужда у вас, милая?

— Записку надобно передать, но сказали, их дома нет.

— Что за записка?

— От моей госпожи.

— Госпожу как зовут?

— Мне не велено с вами об этом разговаривать.

— Что за чушь! — возмутился старший Кудеяров. — Полагаете, я не передам Константину послание?.. Оно запечатано у вас?

— Да, в конверте.

— Так передайте мне, и я немедленно вручу его брату, как только он окажется дома.

Катенька колебалась.

— Определенно передадите?

— Вам поклясться?

— Не надо. Я вам верю, господин, — прислуга снова оглянулась на нетерпеливого извозчика. — Только непременно передайте записку вашему брату.

— Непременно. А хоть от кого она?

— Там все написано. — Девушка проверила, хорошо ли запечатан конверт, передала Петру. — Благодарствую.

— Будьте здоровы, барышня.

Катенька вернулась к пролетке, извозчик галантно помог ей забраться на ступеньку, запрыгнул на облучок, и пролетка понеслась по улице.

Кудеяров загнал машину во двор, выключил двигатель и быстро зашагал ко входу в дом. По пути стал разглядывать конверт, затем надорвал его, вынул оттуда листок.

На нем было написано:

«ДОРОГОЙ КОНСТАНТИН! Я НА ВРЕМЯ ВЫНУЖДЕННО ПОТЕРЯЛАСЬ. ТЕПЕРЬ У МЕНЯ ДРУГОЙ АДРЕС, А ИМЕННО: КРЮКОВ КАНАЛ. ДОМ 36, КВАРТИРА 17. НАЙДИТЕ ВОЗМОЖНОСТЬ И ПРОВЕДАЙТЕ МЕНЯ. БЕСПОКОЮСЬ О ТОВАРИЩАХ И НАШИХ ДЕЛАХ. ВАША Т. Б.».

Петр пожал плечами, повертел в руках записку, прошел мимо дворецкого, поднялся наверх.

Еще раз перечитал письмо, извлек из бюро чистый конверт, сунул в него послание, плотно заклеил.

Антон гнал лошадь быстро и с удовольствием.

— Знатная, видать, у вас госпожа, если с такими людьми якшается! — крикнул, оглянувшись.

— Знатная, — согласилась Катенька.

— Давно у нее служите?

— Почти десять лет!

— Добрая, видать, барыня?

— Добрая.

— А чего невеселая?

— Кто?

— Вы.

— Думаю.

— Пущай лошади думают, у них во какие головы! — засмеялся Антон.

— Нам тоже можно подумать.

— Заноза какая или как?

— Заноза… Конверт не тому передача. Вот теперь думаю.

— Так вернемся!.. Тут ехать ничего!

— Поздно. Записка, видать, уже в других руках.

Антон снова оглянулся.

— Так, может, с горя по мороженому вдарим?.. А потом доставлю до дома!

— Можно и по мороженому, тут уж ничего не поправишь, — махнула Катенька. — Можно в Таврический!

— Как мамзель прикажут! — обрадованно отозвался извозчик и ударил по лошади. — Н-но, родимая! Кажись, невесту себе отыскал!

Табба поправила перед зеркалом парик, спустила волосы так, чтобы они как можно плотнее закрывали шрам на лице, одернула платье, после чего допила из фужера вино и направилась в спальню.

Из прикроватной тумбочки достала завернутый в носовой платок револьвер, довольно умело проверила наличие патронов в обойме, сунула его в сумочку, снова посмотрела на себя в зеркало.