Академия демиургов - Александр Абердин

– Какие-то проблемы, сержант?

Виктор Ивашко, русский, двадцати восьми лет от роду, семейное положение – холост, по тону парня сразу же понял, что с него он не срубит ни копья, если и того хуже, огребёт неприятностей по полной программе. Однако, вздохнув, он всё же сделал пару шагов вперёд и заученно затараторил:

– Так, куда едем? Оружие, наркотики в машине есть? Парень в очках ухмыльнулся и нахально спросил:

– Продаёшь или покупаешь, сержант?

От этого вопроса настроение у старшего сержанта окончательно испортилось, но поскольку ответ ему и самому понравился, то он махнул рукой на всё и попытался перевести разговор на другую тему и потому спросил:

– Слушай, что это за машина у тебя? Вроде бы на «Хаммер» смахивает, но пошире него будет и гусеницы эти странные…

Митяй с добродушной улыбкой вышел из машины, держа в руках стопку документов и перебил его:

– Это самоделка, Виктор. Тебя ведь так зовут, если мне память не изменяет? Ты живёшь в Нефтегорске, Краснодарская дом сорок два, а фамилия твоя Ивашко. Кубанского казачьего роду-племени будешь. Похоже на то, Витёк, что капитан Лихачёв со своим дружком лейтенантом Бузыгой нашли себе ещё одну дойную корову. Сыграли с тобой в очко краплёной колодой и отправили на дорогу долг отрабатывать. Послушай-ка, что я тебе скажу, Виктор. Вези ты своего горе-напарника домой, отсыпаться, а сам пойди и напиши заявление об увольнении из органов. Меня зовут Дмитрий Мельников, я новый егерь в охотхозяйстве у Ашота, еду с женой на кордон Дальний, что в верховьях Цицы находится. Да, ты его наверняка знаешь. Будешь работать у меня помощником. Поверь, это и по деньгам лучше и работа поинтереснее, а капитана с его краплёной колодой и долгом пошли куда подальше. Он вообще-то бздливый, до безобразия и никакой лапы у него в Краснодаре в жизни никогда не было.

Митяю действительно стало просто жаль парня, который, закончив в Краснодаре сахарный техникум, так и не смог устроиться на нормальную работу, а потому вернулся в Нефтегорск и решил хоть как-то перекантоваться в ментовке. Ну, а поскольку он слегка усилил своё предложение телепатически, то Виктор тоже широко заулыбался и немедленно спросил:

– Мить, так ты серьёзно возьмёшь меня помощником егеря? Я как-то пытался устроиться на работу к Вартанычу, но его не устроило то, что я служил в аэродромной обслуге, а ему в егеря боевые, обстрелянные парни нужны.

Митяй вытащил из кармана нанокуртки визитку с номером своего мобильника и сказал:

– На, держи. Как только уволишься, так сразу же и позвони. Ко мне на кордон только поверху можно доехать, но по тому просёлку не каждая машина пройдёт. Поэтому лучше позвони, когда будешь готов, за тобой либо я, либо кто-нибудь из моих друзей подъедет. Я там собираюсь небольшое экологическое поселение построить в этом году, так что будет весело. Друзья у меня отличные, наверное раньше меня туда добрались. Ну, что скажешь, Витёк? В ментах прозябать останешься или всё же решишь принять моё предложение?

– Да, чего тут гадать-то, – откликнулся Виктор, – чем всякой хернёй заниматься, я лучше к тебе помощником пойду. В Лагонаки много туристок приезжает, глядишь невесту себе подцеплю.

– Вот и правильно. – Сказал Митяй точно зная, что уже дня через три сможет сесть с этим парнем ночью у горящего костра и открыть ему таинства ведловства – Поверь, там ты себе не только невесту в горах отыщешь, но и ещё много чего полезного и важного для себя откроешь. Ну, до встречи, сержант. Митяй вернулся в машину и насмешливо сказал:

– Да, Танюшка, придётся нам здесь, как в том анекдоте, пойти сделать то же самое, только зайти издалека. Таня улыбнулась и спросила:

– Это в каком ещё анекдоте, Митюша?

– А в таком, Танюха. – Смеясь ответил Митяй и принялся рассказывать жене анекдот, ещё достаточно свежий на Земле Первой но жутко древний в его жизни – Жил-был один купец и было у него три дочери. Собрался он как-то в далёкое плаванье в заморские страны и спросил дочерей, что им привезти. Старшая заказала ему шелка и парчу, средняя жемчуга и камни драгоценные, а младшая говорит в лоб: – «Привези мне, папенька, с дальнего острова чудище для сексуальных утех». Ну, купец, естественно заартачился, дочка-то самая младшая и вдруг такие запросы. В общем пошел в отказ. Младшая дочь вздохнула и говорит отцу: – «Ладно, папенька, придётся тебе сделать то же самое, а мне зайти издалека. Привези мне, папенька, Аленький цветочек».

Сказку про Аленький цветочек Таня хорошо знала и даже часто рассказывала детям, внукам и правнукам с прапраправнуками, но такого варианта даже и не предполагала. Она громко расхохоталась и сквозь смех воскликнула:

– Митька, паразит, перестань! Такую сказку испортил! Я её теперь детям без смеха рассказать не смогу. – Кое-как уняв смех, она спросила серьёзным тоном – Так ты считаешь, что ни одна из имеющихся у нас моделей прогрессорской деятельности на Земле не пригодится, Митяй? Но почему? Митяй улыбнулся и со вздохом ответил:

– Потому, Танюша, что на этой планете куда не плюнь, обязательно попадёшь либо в жулика, либо в стяжателя, либо в личность с преступными наклонностями, а то и того хуже, в маньяка. Особенно у нас России. В этой стране, Танюша, все правозащитники и правдоискатели гнусные циники, университетские профессора способны воровать похлеще профессиональных воров, политика является бизнесом, мафиозные структуры сложились даже в академической среде, а власти стали олицетворением преступного образа жизни. В общем если всех землян притащить на суд и воздать им по справедливости, то хорошо, если треть из них сможет избежать высшей меры наказания. – Немного помолчав, он с грустной улыбкой добавил – А нам нельзя их судить. Нам нужно этих людей отмывать от дерьма и учить. Правда, среди них встречаются такие, что по ним плачет слезами остров Святой Елены, на котором когда-то людоеды за пять лет перебили друг друга, а самые последние умерли с голода, но так и не стали рыболовами и охотниками. Ладно, будем думать.

Они проехали Новые Поляны и Митяй, съехав с дороги, помчался напрямик, переехал сходу через Пшеху, въехал в Цицу и дальше ехал уже по ней до Армянского посёлка. Когда же он отъехал от него километров на пять, то и вовсе, включив антигравы, полетел над рекой на высоте в полметра, а долетев до сплошной череды скал, возвышавшихся над лесом с правой стороны, то взлетел ещё выше и направил Мастодонта прямо на плато Нагой-Чук, жалея, что не установил на машину систему оптической невидимости. Тогда он смог бы спокойно покружить над этим плато с его роскошными альпийскими лугами. Хотя эти земли и относились уже к Адыгее, а не к Краснодарскому краю, чуть ли не треть охотхозяйства находилась на чужой административной территории и потому Ашот Вартанович платил аренду и в Апшеронске, и в Майкопе. Раньше Митяя это не касалось, а теперь ему следовало подумать о том, как обезопасить стартовую площадку возрождения Матери Земли и прогрессорской деятельности от всяких поползновений со стороны властей и прочих жуликов. Ломать ситуацию через колено было нельзя, это могло привести к массовой панике, истерии и даже войнам. К тому же Митяй вовсе не хотел втаскивать людей в счастье за уши и намеревался сделать так, чтобы они сами построили себе на Земле рай с кренделями на каждой ветке и молочными реками в кисельных берегах.

Как сделать это, он знал очень хорошо, но вот как выколотить из людей всё дерьмо, не знал ни один демиург. Даже самый мудрый и в подобных случаях демиурги довольно часто поступали очень жестко – безжалостно уничтожая негодяев всех мастей и пород. Устраивать Судный день Митяю не хотелось, поскольку он давно уже убедился в том, что бытие действительно определяет сознание. Поэтому он хотел сначала всё же попробовать перевоспитать тех людей, в душе у которых осталось хоть что-то чистое и человеческое. Политика, когда во имя общечеловеческих ценностей уничтожается сам человек, не согласный с чем-либо, ему претила. Тем более, что им было куда рассовать таких типов, которые ничего, кроме кнута не понимали. Начать он хотел с родных краёв, забравшись повыше в горы и в первую очередь окучить горное плато Лагонаки. Когда он прибыл на Землю Вторую, на нём лежала четырёхсотметровая толща льда. К исходу третьего столетия его пребывания на Второй Земле большая часть плато, почти семьдесят процентов, уже была освобождена от льда и на нём был создан просто райский уголок. По альпийским лугам, на которых трава росла высотой в два с половиной метра, бродили степные мамонты, шерстистые носороги, эласмотерии и даже индрикотерии, для которых пятнами высаживались специальные, альпийские сорта высокорослого кустарникового топинамбура, достигавшего в высоту тридцати метров.

Бродило по этим лугам множество гигантских лосей и оленей, не говоря уже о турах, муфлонах и горных козлах. Волков там не было, но хватало медведей и пещерных львов, а также махайродов, охотившихся за мясными горбами матёрых самцов и самыми слабыми животными. Последнее происходило довольно редко, зато даже махайроды настолько охамели, что иной раз стаей налетали на молодых индрикотериев, ушедших от группы, и те с перепугу сбрасывали свой мясной горб, после чего мчались жаловаться вожаку и пастухам. Зато махайродам была лафа, ведь в таком случае им перепадала целая тонна, а то и все полторы, самого нежного и вкусного мяса, что вполне стоило той вздрючки, которую им задавали пастухи-гигантопитеки. Те поступали с махайродами довольно строго, хватали саблезубого кота за короткий хвост и стегали его длинной плёткой. Гигантопитеков боялись любые хищники, поскольку те обладали совершенно чудовищной силой и к тому же были, не смотря на свою кажущуюся неуклюжесть, очень быстрыми и ловкими. Огромная группа гигантопитеков, всего наверное более сотни миллионов, мечтала как можно скорее отправиться на Первую Землю. За пятьсот лет они уже стали вполне разумными существами и некоторые даже начали помаленьку ведловать.