Зеркала и галактики - Елена Вячеславовна Ворон

Наконец пришли. За дверью с табличкой «СТУДИЯ НАТА» оказалось малюсенькое помещеньице, а за ним – еще одна дверь с предупреждением «НЕ ВХОДИТЬ – ИДЕТ ЗАПИСЬ», которую Кинч решительно распахнул и ввел Дэсса в комнату без окон, с белой полупрозрачной перегородкой. По эту сторону перегородки находились трое людей с кучей аппаратуры. По ту сторону смутно виднелись два СерИва, и с ними – еще один человек.

– Как работается? – бодро осведомился Кинч. – Сколько охотничьих песен записали?

– Четыре, – ответил один из звукооператоров – совсем юный парнишка. Вид у него был бледный, лоб – взмокший, короткая челка прилипла к коже.

– Что так мало? – Кинч нахмурился.

– Коты не желают петь, – пояснил другой оператор, оправдываясь. – Ни по-хорошему, ни по-плохому.

– Да что вы говорите! – с издевкой вскричал Кинч и приоткрыл дверцу в загородке, заглянул к СерИвам.

Дэсс тоже заглянул – с опаской, готовый мгновенно прянуть назад.

СерИвы сидели на полу, с ног до головы опутанные сетью. Тут же в кресле помещался поджарый человек, который держал в руке парализатор. Держал небрежно, стволом вниз. Однако похоже было, что выстрелить он успеет быстрее, чем Дэсс – моргнуть. У стенки стояли два металлических ящика – очевидно, именно в них СерИвов доставили в студию.

– А ну вас к дьяволу! – княжич попятился. – Что за дурость?

– Эта «дурость» принесет тебе миллион, – огрызнулся Кинч. – Или два.

– Ни хрена она не принесет, – процедил человек с парализатором. – Во-первых, надо снять сеть. Во-вторых, одна из них – СерИвка, она охотничьи песни не поет. – Он говорил как должно: СерИвка.

Заинтересовавшись, Дэсс опять глянул за перегородку. Два опутанных сетью мохнатых тельца показались одинаковыми, отличить СерИва от СерИвки он не смог. Грязно-желтые клубки с коричневыми разводами.

– Ну так снимайте чертову сеть! – раздраженно фыркнул Кинч. – Орсон! Для чего вы тут сидите? Деньги получать или смотреть за серивами?

– Ваши парни отказываются работать без сети, – возразил «смотритель» по имени Орсон.

– Вздор! Снимайте.

– Нет уж, Натан, позвольте, – вмешался самый старший из операторов. – Так дело не пойдет.

Они начали препираться, а Дэсс разглядывал СерИва и СерИвку. С виду – безобидная шерстистая мелюзга. Может, зря болтают, что их песни опасны для людей? «Смотритель» сидел с безучастным видом, ожидая, чем закончится спор. Любопытство взяло верх над страхом, и Дэсс шагнул за перегородку.

– Зачем притащили серивку, если она не поет?

Орсон перевел на него взгляд холодных голубых глаз:

– СерИвки поют куда лучше СерИвов. Но – другое.

– Какое?

– Любовные песни. Они заменяют им постельные ласки.

– А ты их слышал?

– Слыхал. За такие песни умереть не жалко. Хотя думаю, уже ничто не заставит эту СерИвку запеть, – закончил «смотритель» мрачно.

Когда наконец распутали и сняли сеть, СерИвка повалилась на пол и застыла; ее жизнь угасала, и даже Орсон не знал, как ей помочь.

* * *

– Я одного не пойму: отчего СерИв в студии не спел Кеннивуата-ра? – заметил княжич, пересказав сон. – Убил бы всех и сбежал со своей подругой.

– Боялся, – пояснил Мстислав, обращаясь скорее к миллаушу, чем к Дэссу. – Парализатор в умелых руках быстрее любой магии. А Орсон – профи.

Княжич зашипел сквозь зубы.

– Охотник на СерИвов? Это он достал тебе мальчишку со снежным лишаем и девушку с лунной лихорадкой?

– Он самый. Не злись. Я слушаю твой следующий сон.

* * *

Дэсс постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел к отцу. Рабочий кабинет господина Донахью был обставлен, как роскошная гостиная. Рабочего тут – богато украшенный стол да универсальный компьютер. А кругом – мягкие кресла, диван, ковры, скульптуры, дорогие безделушки, мозаика на потолке, витражи, зеркала. Господин Донахью оторвался от работы, поглядел на княжича и нехотя свернул изображение на экране.

– Ну, что на сей раз? Снова денег?

– Нет, – Дэсс плюхнулся в кресло, по привычке развалился было, но спохватился и подобрал ноги. – Говорят, у меня скоро день рождения.

– Наверно, брешут, – холодно усмехнулся господин Донахью.

– Скорей всего, – поддакнул Дэсс. – Но болтают, будто мне исполняется двадцать четыре.

– Вруны.

– И то правда, – снова согласился княжич, желая подольститься к отцу.

– И что ж? Ты приволок список подарков, которые намерен стребовать?

– В общем, да. – Княжич на одном дыхании выпалил: – Мне нужна серивка, чтоб пела любовные песни, и телохранитель из твоего института.

Господин Донахью откинулся на спинку кресла, побарабанил пальцами по столу. Осведомился:

– Луну с неба не хочешь?

– Серивка – не луна, – возразил Дэсс. – Вон их сколько – кишмя кишат. А телохранитель – вообще смешно говорить…

– Обхохочешься, – подтвердил раздраженный господин Донахью. – Про серивок забудь. Чтоб я слова такого не слыхал! Не хватало нам осложнений с князьями да с полицией.

– У Рики есть, – возразил обиженный княжич. – И к его отцу тоже одна ходит. Поют так… Рики от восторга заикается. И денег они берут гроши. Дешевле портовых путан.

– Норман, по дешевке сбывают товар краденый либо с дефектом. Это первое. Второе: объясни, на кой ляд тебе сдался телохранитель.

– Нужен. Вдруг меня похитят? И потребуют выкуп?

– Я за тебя и горсти серивских медяшек не дам, – господин Донахью усмехнулся углами губ, давая понять, что он шутит. Может быть, шутит. – Попадешься – мне расходов меньше.

Княжич стоял на своем:

– Я хочу иметь телохранителя. Твоей выделки. Чтоб от меня – ни на шаг, глаз не спускал…

– Холил бы и лелеял? Пылинки сдувал?

– Допустим, сдувал бы.

– Дожили, – с театральным изумлением выдохнул отец. – Великовозрастный обалдуй возжелал материнской любви и заботы! Женись – дешевле выйдет.

– Тебе что – денег жалко?

– У меня лишних нет. А у тебя завелись?

– Чертовы песни, что мне Кинч навязал, уже дали пятнадцать тысяч. А в будущем…

– Да-а, – с важным видом качая головой, перебил отец. – Пятнадцать тысяч – серьезные деньги. Покроют расходы на роту телохранителей.

– Что насмехаешься?! – вспыхнул Дэсс. – Жадишься – так и скажи. Я возьму кредит…

– Эк приперло-то. Норман, в чем дело?

Дэсс опасался откровенничать с отцом. Однако иметь телохранителя экстра-класса настолько хотелось, что он, пересилив себя, пробормотал:

– Жениться проку нет. Мать от тебя ведь ушла. А я хочу, чтоб был человек, который не предаст. Чтобы в огонь и в воду… по первому слову… по взгляду…

– Ты дурак, – спокойно отозвался господин Донахью, – но к этому я уже привык. А вот что ты дурак с сантиментами – для меня новость.

* * *

Третий сон был совсем короткий и грустный.

* * *

– Не уходи, – безнадежно бубнил Дэсс, подпирая стену в материнской спальне. – Мама, не уходи. Пожалуйста. Я больше не буду