В разреженном воздухе - Джон Кракауэр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эксперименты, проводимые тогда в декомпрессионных камерах, показали, что если взять человека на уровне моря и переместить его на вершину Эвереста, где воздух содержит в три раза меньше кислорода, то этот человек через несколько минут потеряет сознание и после этого быстро умрет. Но множество идеалистически настроенных альпинистов продолжали настаивать на том, что атлеты, одаренные редко встречающимися физическими данными, могли бы после длительного периода акклиматизации подняться на вершину без кислородной поддержки. Доводя эту аргументацию до логической крайности, пуристы доказывали, что использование кислорода в таком случае будет обманом.
В 1970-е годы известный тирольский альпинист Райнхольд Месснер, стоявший во главе защитников альпинизма без кислородной поддержки, заявил, что он намерен подняться на Эверест «по-честному» или не подниматься вовсе. Вскоре после этого он и его давнишний партнер австриец Петер Хабелер поразили мировое альпинистское сообщество впечатляющим достижением: 8 мая 1978 года, в 13:00, они поднялись на вершину по маршруту, проходящему через Южную седловину и Юго-восточный гребень, без использования кислородной поддержки. Это событие в определенных кругах альпинистов приветствовали как первое истинное восхождение на Эверест. Однако исторический подвиг Месснера и Хабелера не был воспринят всеми однозначно, в особенности шерпами. Большинство из них просто отказывалось поверить в то, что представители Запада были способны на такое достижение, которое было не под силу даже сильнейшим шерпам. Широко распространились слухи о том, что Месснер и Хабелер потягивали кислород из миниатюрных цилиндров, спрятанных у них в одежде. Тенцинг Норгей и другие выдающиеся шерпы подписали петицию с требованием, чтобы правительство Непала провело официальное расследование сомнительного восхождения.
Но доказательства, подтверждающие восхождение без кислорода, были бесспорны. Более того, через два года Месснер заставил замолчать всех сомневающихся, совершив путешествие на тибетскую сторону Эвереста и поднявшись на вершину — снова без кислорода — на этот раз в полном одиночестве, без поддержки шерпов или кого бы то ни было еще. После того как Месснер 15 августа 1980 года в 15:00 поднялся на вершину, невзирая на плотные облака и снегопад, он признавался: «Это была непрекращающаяся агония; за всю свою жизнь я никогда так не уставал». В своей книге «Хрустальный горизонт» Месснер описывает преодоление последних метров до вершины:
Передышка. Полное бессилие, только гортань горит при каждом вдохе… Вряд ли я дойду. Ни сомнений, ни радости, ни страха. Никаких чувств. Осталась только воля. Еще несколько метров — умирает и воля, побежденная бесконечным измождением. Теперь уже ни о чем не думаю, ничего не чувствую. Падаю и просто лежу. На какое-то время воля покидает меня совсем. Потом я снова делаю несколько шагов.
После возвращения Месснера в цивилизованный мир его восхождение широко восхвалялось как величайший подвиг всех времен в альпинизме.
Когда Месснер и Хабелер доказали, что на Эверест можно подняться без кислородной поддержки, то амбициозно настроенные альпинисты согласились с тем, что следовало бы подниматься без кислорода. Отныне для тех, кто стремился войти в гималайскую элиту, обязательным условием стало воздержание от баллонного кислорода. К 1996 году около шестидесяти мужчин и женщин достигли вершины без кислорода, пятеро из них погибли при спуске.
Однако, несмотря на грандиозность некоторых наших личных амбиции, никто из команды Холла не собирался идти к вершине без баллонов с кислородом. Даже Майк Грум, поднявшийся на Эверест три года назад без кислорода, объяснил мне, что намерен в этот раз пользоваться кислородной поддержкой, поскольку он будет подниматься в качестве проводника и знает по предыдущему опыту, что без баллонного кислорода он будет настолько ослаблен умственно и физически, что не сможет выполнять свои профессиональные обязанности. Как и большинство проводников-ветеранов Эвереста, Грум полагал, что хотя восхождение без кислородной поддержки было и возможным, и этически предпочтительным, но идти к вершине без кислорода в качестве проводника означало бы полную безответственность.
Наиболее современные кислородные системы российского производства, которыми пользовался Холл, состояли из жестких пластиковых кислородных масок, какие носили летчики-истребители МиГ-ов во время войны во Вьетнаме, соединенных резиновым шлангом и грубым регулятором со стальной, оранжевого цвета канистрой со сжатым газом. (Будучи меньше и намного легче, чем водолазный баллон, такая канистра, наполненная кислородом, весила около трех килограммов.) Хотя во время нашей предыдущей стоянки в третьем лагере мы спали без кислородной поддержки, но теперь, во время штурма вершины, Роб строго настаивал на том, чтобы мы дышали кислородом на протяжении ночи. «Каждую минуту, пока вы находитесь на этой высоте и выше, состояние вашего организма и мозга ухудшается», — предостерегал он. Клетки мозга отмирали. Кровь опасно густела и становилась вязкой. Капилляры на сетчатке самопроизвольно лопались. Даже во время отдыха наши сердца бились с сумасшедшей скоростью. Роб обещал: «Кислород замедлит ухудшение состояния и поможет заснуть».
Я попытался внять советам Роба, но клаустрофобия взяла верх. Когда я зажимал маской рот и нос, мне представлялось, что я задыхаюсь, поэтому через час мучений я снял ее и провел остаток ночи без кислорода, тяжело дыша и нервно ерзая, проверяя часы каждые двадцать минут, чтобы убедиться, что время вставать еще не пришло.
Внизу, в тридцати метрах от нашего лагеря, вкопанные в склон в столь же опасном месте, стояли палатки большинства других команд, включая группу Скотта Фишера, южноафриканцев и тайваньцев. Рано утром следующего дня, в четверг, 9 мая, когда я натягивал ботинки для подъема в четвертый лагерь, Чен Ю-Нан, тридцатишестилетний сталевар из Тайпея, выполз из своей палатки, чтобы опорожнить кишечник. Он был обут только во вкладыши ботинок с очень гладкой подошвой — эта ошибка ему дорого стоила.
Когда он присел на корточки, то потерял на льду опору под ногами и полетел вниз со стены Лхоцзе. Невероятно, но пролетев больше 20 метров, он попал вниз головой в трещину, которая задержала его падение. Шерпы, которые все это видели, спустили веревку, быстро выбили его из щели и сопроводили назад в палатку. Хотя он был побит и сильно напуган, но не казался серьезно пораненным. В то время никто из команды Холла, в том числе и я, еще не понимали, что случилось несчастье.