Не герой - Андрей Максимушкин

Первая неделя войны показала, что Вендия опять не готова к современным операциям и ничего не может противопоставить многочисленным, хорошо вооруженным и подготовленным бронекавалерийским и пехотным корпусам кайсаков. Противник быстро прошел предполье и уперся в сплошную линию укрепрайонов по Дону. К успехам вендской армии можно было отнести только освобождение Пустошей и удержание рубежей по Волге от Жигулевской крепости и выше до Ежавы. Речные флоты Вендии были традиционно сильнее кайсацких и немало способствовали обороне береговых позиций.

На южном фронте за вендами остались устье Волги вместе с вплетенным в водный хаос дельты Астраханским укрепрайоном, позиции по Манычу и Салу. В Черной степи продолжались бои между маневренными бронеходными и кавалерийскими группами противостоящих друг другу сторон. Командовавший южным фронтом большой воевода Владислав Черномор неплохо вел войну на изматывание, умело проводил дерзкие рейды по степным шляхам и вовремя выводил свои войска из-под удара.

Святославльская армия дралась в привычном для себя полуокружении, не давая противнику прорвать Донской коридор и замкнуть кольцо вокруг города. Перед стотысячной группировкой вендской армии стояла сравнительно простая задача: удерживать позиции, держать под огнем вражеские линии снабжения, быть готовой в любой момент совершить рейд по тылам зарвавшихся и вырвавшихся вперед кайсаков. Сил у крепостного воеводы было больше чем достаточно, укрепления надежны, запасы почти бесконечны.

Время шло. Владмир потерял всякую надежду уехать из осажденного города. Только если отправить девушек одних, только если парням пробиваться по бетонкам своим ходом или потратив все деньги на старый самоход. Мнения товарищей разделились, если Димон, Леня и Санек ратовали за бегство, любой ценой, как угодно, но подальше от фронта, то остальные глядели на жизнь более трезво. Город продержится десять лет минимум, при самом худшем раскладе Святославль устоит.

По прошествии полутора недель с начала войны, 12 октября Вовка Конопатый в шутку предложил записаться в армию. Дескать, все равно делать нечего, хорошую работу в городе не найти, максимум ребятам светят рабочие отряды, а девушкам – работа в госпитале. К его удивлению, шутка была воспринята серьезно. Тем более накануне Святославль подвергся обстрелу.

Дальнобойная кайсацкая батарея дала по городу с дюжину залпов, прежде чем ее нащупали и подавили тяжелые вендские пушки. Три снаряда упали на Заболотном конце. Многоярусный жилой дом разнесло на куски одним попаданием. От здания осталась только одна стена. Еще два снаряда разбили дорогу и обрушили крыло старинного особняка. Первые жертвы среди посадских. Владмир и Димон помогали разбирать завалы, видели изувеченные тела людей, сами извлекали из-под обломков здания раненых и убитых. Неприятное дело, честно говоря. Володю до сих пор мутило от вида запекшейся крови, обрывков плоти и перемешанных с обломками кирпича помоев.

На следующий вечер друзья собрались в деловой комнате профессора Брянского. Ребята спорили, сравнивали свой родной мир с этим, девушки обсуждали, что завтра приготовить. С момента своего вселения в профессорский особняк четыре подруги взвалили на свои плечики все домашнее хозяйство. Получалось неплохо, особенно готовка, девушки словно соревновались – кто вкуснее накормит мужчин. Гельмут Брянский в шутку ругался, дескать, к концу осады располнеет, как боров, жена не узнает, но от еды не отказывался, с видимым удовольствием наворачивал шедевры незнакомой ему кухни.

Ночь за окном озарила яркая вспышка, словно кто повесил над городом магниевую бомбу. Послышался тихий шелест, свист, пугающее шипение. Вдруг громыхнуло. Удар. Пол под ногами явственно качнулся, задребезжали прочные, небьющиеся стекла, миски и чарки на столе подпрыгнули, зазвенела посуда в шкафу, со стены сорвалась африканская маска. На улице завыла сирена. Послышался шум, скрежет, мерный стук сыплющихся на землю камней.

– Что? – Владмир вскочил на ноги и бросился на балкон.

– Это конец… – просипел за спиной Санек.

На горизонте к небу поднимался багровый шар. Вдалеке полыхали пожары.

– В районе Лодейного канала приложили, – промурлыкал Гельмут Брянский. – Клянусь честью, никогда в жизни не видел атомного взрыва.

– Атомного?! – взвизгнула Женя.

Владмир в это время вцепился руками в перила балкона и глядел на полыхающее над землей зарево. Небесные сполохи. Буйство потревоженной человеком стихии. Вырвавшееся на свободу древнее чудище атомной энергии. Рвущаяся ткань мироздания.

– Можно не бояться, верст тридцать будет, – удивительно миролюбивым голосом пробормотал Брянский.

Профессор стоял, скрестив руки на груди, и неотрывно смотрел в сторону эпицентра взрыва. На его лице застыло странное выражение, как будто он прикоснулся к чему-то прекрасному, священному и одновременно смертельно опасному. Казалось, человек в полушаге от своей мечты. Что это за мечта, что творится в голове у ученого, оставалось только догадываться.

Друзья не скоро вернулись за стол. Разговор не клеился. Парни налегали на вино, девчонки жались к своим друзьям. Профессор Брянский задумчиво ковырял вилкой мясную нарезку. Предварительно он открыл лекарский сундучок и выдал всем по таблетке радиофага. Старая вендская разработка, препарат, резко повышающий сопротивляемость организма радиационному облучению.

– Надо идти в армию, – провозгласил Дмитрий мрачным тоном.

– Под атомные бомбардировки? – язвительно спросил Санек.

– А девушек пристроить к тыловой службе, – Коротков даже не заметил колкости.

– Что будет завтра? – со страхом прошептала Леночка.

– Как бы это ни казалось удивительным, но в вашем случае это наилучший выход, – заметил Гельмут Брянский.

– Думаешь, больше шансов выжить?

– Сколько боги отмерили, столько и проживем. Я хочу сказать, что семьям защитников отечества положено содержание от государства. В случае гибели бойца его родные получат выплаты в размере годового жалованья. Война продлится больше года, и все это время Святославль будет в осаде. Выбраться из города сложно, это опаснее, чем сидеть под защитой орудийных башен и ракетных батарей.

– Разумно, – согласился Виктор Николаевич. – А как быть с девушками? Что скажете, друзья?

– Тяжелый вопрос, – отозвался Владмир, обнимая прильнувшую к нему Леночку.

– Мы пойдем работать в госпиталь или строительные отряды, – уверенно заявила Катя. – Мы вас дождемся.

– Я знаю, дождетесь, – Саню явственно передернуло. – А если мы погибнем? Так и будете ждать до старости?

– Положим, командование старается в любом случае сообщать родным о гибели воина, есть такой обычай, – ученый не упустил шанс подколоть молодого человека.

Сам Гельмут сейчас решал про себя сложнейший жизненный вопрос: а не плюнуть ли на академию и не пойти ли в армию вместе с молодежью? Все его предки, поколения неукротимых бесстрашных воинов и удачливых военных вождей требовали прислушаться к голосу крови и взять в руки оружие. С другой стороны, профессор опасался не успеть завершить начатую работу, так и не найти способ переброски мостов в соседние ветки. Труд всей жизни как-никак.

– Лена, ты меня отпустишь? – тихо прошептал Володя.

– Я буду тебя ждать, – так же тихо ответила девушка, по ее лицу текли слезы.

– Я вернусь. Обещаю тебе, я вернусь.

Вместо ответа Лена вырвалась из объятий Владмира, оттолкнула его и выскочила из комнаты.

– Вот так… – с горечью пробурчал молодой человек.

– Она тебя любит, – сказал Виктор Николаевич, – и она тебя дождется. Жаль, свадьбу придется перенести на после победы.

– Так вы еще не женаты? – удивился Гельмут. – Надо срочно исправить, пусть без обряда. Обряд можно провести после войны. Завтра же все идем в храм, затем в Посадский приказ и женим молодых.

– А так можно?

– Можно и нужно.

Брянский не стал говорить, что в случае гибели Владмира Лена получит за него выплаты от Диктатуры, все и так это поняли. Это жизнь. Нельзя бросать близкого человека, не озаботившись его будущим, у вендов так не принято. Человек должен думать не о себе, а о своем роде, а уже род позаботится о человеке.

Через день после того, как завершили последние дела, рано утром провальцы покинули дом профессора Брянского. Все обговорено, все решено, так зачем тянуть время, зачем мучить себя и близких? Лучше сразу идти и делать, что решили. Так проще и легче.

– Подождите, – прозвучал бодрый голос профессора.

Через минуту Гельмут Брянский скатился по лестнице. Ребята не узнали молодого, амбициозного, экспрессивного ученого. Вместо дорогого костюма тонкого сукна на Гельмуте были пятнистая военная куртка и такие же штаны, на ногах армейские ботинки. В руках ученый держал подсумки с патронами, гранатами и автомат «Дорн» с оптическим прицелом.