Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 7 - Артём Март

у Кулыма ж в Краснодаре были дела. И ребята наши туда время от времени ездили. А Волкова я никакого и в помине не знал. Просто отдал показания Кулыму и забыл. А потом по городу пошли слухи, что какой-то бывший КГБшник ищет важные бумажки. Вон, — он кивнул на худощавого мужичка, что валялся пьяный на диване, — Кузя у меня есть. Это сосед моей мамы, из деревни. Погорелец. Я его к себе домой пустил пожить, а он взамен служит мне ушами и ногами. Где надо, в магазин сходит где надо, послушает, чего в городе твориться. И берет немного, только на чекушку ему даю иногда.

— И куда поехал Волков? — Спросил я.

— Не поехал. Пошел. На ростовский вокзал.

Армавир был небольшим городом. И хотя ростовский вокзал по местным меркам находился довольно близко, пешком от моста до него было минут двадцать пять ходу.

— Чумка все хотел устроиться в Армавире, — продолжал Сергей, — но не срослось. Никуда он тут не приткнулся. Решил двигать в Москву. Поработал на стройке полтора месяца, заработал на билет и сегодня ночью должен был укатить. За ним и пошел Волков. Хотел встретиться.

— Зачем?

— Хочет узнать, — вздохнул Сергей, — узнать, как там, на зоне, его дружбан Варламов поживает. Что о нем слышно. Вот и торопился.

— Давно он ушел?

— Где-то во втором часу. Успел ли он к Чумке, я не знаю. Больше я с Волковым не разговаривал. Да и, если честно, не горю особым желанием с ним пересекаться.

Посетив инвалида Сережу, мы решили сгонять на Ростовский вокзал. Признаюсь, Волкова встретить там я не ожидал и оказался прав. Поезд на Москву давно уел, и старика там уже не было. Решив, что утром я ему позвоню, мы вернулись в контору Обороны.

С Нероном решили поступить так: пока что отправить его на дачу к Степанычу. Иного места не нашлось. Я отдал Жене служебный пассат, на котором он и должен был перевезти Нерона. Естественно, самому ФСКшнику не полагалось знать, куда он направляется.

Решили, что как только Женя покинет город (причем поедет он не через Заветный, а на выезд по Ефремова), то наденет Нерону повязку на глаза. В подвал, к Фурсову, Нерона тоже решили не сажать от греха подальше. Пусть посидит связанный в какой-нибудь спальне. Женя с Фимой в это время должны будут покараулить ФСКшника, пока мы не придумаем, что с ним делать дальше.

Моей же основной задачей было дождаться звонка Фомина, ну или постараться связаться с ним самостоятельно, если он не позвонит до трех часов дня.

В общем, бессонная ночь вылилась в точно такой же хлопотный день. Однако медлить было нельзя.

Мы дождались Степаныч и Фиму часам к семи. После, Женя и Фима тут же увезли Нерона. Мы со Степанычем остались в Обороне. Распределили смены, когда к восьми ночная вернулась в контору, и ее сменила дневная. Потом даже успели порешать несколько организационных вопросов. Естественно, постоянно держали связь с Фимой и Женей.

После трех часов дня пришло время ждать звонка от Фурсова. И ожидаемо, он не спешил звонить.

— И ты ему поверил? — Спросил Степаныч, уставившись на телефон, отобранный у ФСКшника.

Трубка мирно лежала на столе.

— Нет, я предполагал, что гад может попытаться нас прокатить.

— И что, если он нас прокатил? — Спросил старик. — Будем работать с компроматом?

— Будем работать с компроматом, — покивал я. — Скажем, встретимся с нашим старым другом Коробейниковым. Пусть сведет нас с прокурором города. Может, что-нибудь из этого и получится.

— А может, и нет, — вздохнул Степаныч.

— А может, и нет. Будем решать проблемы по мере их поступления.

Мы подождали еще минут пятнадцать. Телефон не спешил звонить, и я взял трубку со стола.

— Попробуем сами? — Напрягся Степаныч.

— Да.

Я кивнул и пикнул трубкой, чтобы набрать последний звонивший мне норме. После этого приложил трубку к уху.

* * *

Неронов не знал, куда его везут. Не знал, но догадывался.

Когда они приехали, повязки с глаз ФСКшника не сняли. Его только выволокли из машины. Заставили идти на раненых ногах. Он не видел, и приходилось опираться на остальные чувства.

Там, куда его привезли, пахло сыростью и мокрой древесиной. Было тихо. Нерон не слышал ни шума городской суеты. Видимо, его привезли в какую-то глушь. Возможно, туда же, где держали Фурсова? От этой мысли у Нерона во рту почему-то загустела слюна.

ФСКшника заставили взайти по деревянным ступеням. Он почувствовал, что попал в прохладное помещение. Если его и отапливали, то совершенно точно не очень регулярно.

Мужчина по имени Корзун, заставил Нерона пройти в одну из комнат. А потом его усадили на пол, на холодный ватный матрас. Руки Нерону связали за спиной и к чему-то приладили. К чему именно он понял не сразу. Когда хлопнула дверь, ФСКшника оставили одного.

Тело Нерона болело. Сильно ныла ладошка и калено левой ноги. Правая рука болела от плеча до запястья. Нерон был уверен, что если снять с него рубаху, на месте конечности окажется один сплошной синяк.

Тем не менее сдаваться он не собирался. Нерон прислушался. Где бы он ни находился, тут было тихо. На мгновение ему даже показалось, что он находится в одиночестве. Когда кто-то кашлянул за стеной, Нерон понял, что ошибается.

Немало времени ему понадобилось, чтобы понять, как и к чему он привязан. Это оказалась железная труба водяного отопления, бежавшая под окном комнаты. Первым делом в голову ему пришла мысль просто перетереть веревку о ржавый металл трубы. Однако он быстро отказался от этого. Начни он двигаться более-менее активно, и труба завибрирует. Тогда все узнают, что он тут делает. Нерон не осмелился.

Глаза ему так и не развязали, потому пришлось разбираться на ощупь. Шевеля пальцами, он смог примерно понять, в какой узел ему завязали руки. Потом методом проб и