Конец фильма - Фридрих Незнанский

Жена Лидского и четверо ее мальчишек стояли в стороне. На них никто не обращал внимания.

Когда подъехал Денис, все уже закончилось. Только на асфальте еще были видны пятна крови, украшенные причудливыми узорами протекторов. А в остальном будто ничего и не случилось. Едут машины, идут прохожие…

— Его только что увезли. — Патрульный, что остался дежурить у дома Лидского, передал Грязнову потрепанный портфель без ручки. — В морг двадцать пятой больницы. Тут неподалеку.

— А что в карманах?

— Ключи были, их жена забрала… Документы были, паспорт, удостоверение. Это все следователь забрал.

— А портфель не забрал?

— Не, на кой он ему? Это ж потом оказалось, что в нем дело уголовное было, я тут час на карачках ползал, бумаги подбирал.

— Сколько же идиотов вокруг… — Грязнов осекся. — Это я про следователя. Из какого он отделения?

— Из двадцать первого. Тоже неподалеку.

— Спасибо, братцы.

— Да чего там!

— Так куда тело отвезли?

— В двадцать пятую, на Галушкина.

— А ты держись. — Грязнов крепко пожал руку Грише. — Он киллером был. Хорошие люди с люгером не ходят.

— Вы правы, надо же когда-то начинать…

В квартире Лидского было много народа — соседи и родственники. Вели себя тихо, лишь какая-то женщина давилась рыданиями на кухне. Дедушка с пушистой бородой читал вслух детям книжку. Мальчишки сидели рядком на кровати и внимательно слушали. Наверное, они еще не понимали всего ужаса происшедшего. Или им что-то соврали. Над хозяйкой колдовали врачи. Ставили капельницу, мерили давление.

— Молодой человек… — с трудом, по складам, произнесла она, протянув руку к Денису.

Врачи расступились, и Грязнов сел рядом.

— Как же так?.. — одними губами спросила женщина.

— Мы нашли его…

— Сколько ему дадут?

— Нисколько, — зло ответил Денис.

Она все поняла, и, кажется, от этого ей стало легче.

— Можно я загляну в кабинет?..

Она утвердительно прикрыла глаза.

Денис сел за рабочий стол Лидского, внимательно просмотрел содержимое разноцветных тетрадей и папок. Затем стал выдвигать ящики, но в них была только какая-то канцелярская дребедень — кнопки, скрепки, карандаши…

Грязнов поднял глаза и встретился взглядом с Эдуардом Николаевичем. Тот смотрел на него с фотографии. Совсем еще молодой, но очень задумчивый и серьезный.

— Хорошо, — тихо сказал Денис. — Я обещаю…

В морг двадцать пятой больницы его пропустили легко и с радушием. Но для этого Грязнову пришлось расстаться с полтинником. Интересно, а сколько бы с него взяли за ночное посещение Мавзолея?

Одежда Лидского страшными лохмотьями свисала со стула. Если на темных штанах и пиджаке крови не было видно, то светлая рубашка просто пылала.

— Говорю же, ничего там нет… — устало сказал санитар в несвежем фартуке.

Но Грязнов все же запустил руку в карман пиджака, затем обшарил брюки.

— Он всегда носил с собой нитроглицерин…

— Так вы нитроглицерин ищете? — Санитар кивнул на стоявшую в углу комнаты страшную металлическую урну. — Раскрошилось все.

Денис склонился над урной. На ее дне лежали перепачканные кровью бинты, использованные резиновые перчатки, клочки ваты и стеклянные осколки от лекарственного тюбика.

— Что вы еще выкинули?

— Ничего.

Грязнов кончиками пальцев вытянул из урны скомканный клочок бумаги.

— А это?

— Не знаю… — пожал плечами санитар. — Может быть.

Денис развернул бумажку. На ней почерком Лидского было выведено «М665».

— Я возьму.

— Берите.

Грязнов сунул бумажку в карман, протянул санитару руку, тот механически ее пожал и только потом вспомнил, что был в замызганных перчатках.

— Ох, простите… Вон там рукомойник…

Денис вошел в указанную дверь и замер. На высоком столе, покрытое серой тряпицей, лежало чье-то тело.

— Это он?

— Вы проходите, — подтолкнул его в спину санитар. — Не бойтесь, не кусается.

Вода с грохотом полилась в грязную жестяную раковину. Денис ополоснул руки, поискал взглядом, чем бы вытереть, и вытер о собственные брюки.

— Представляете, ни одной целой кости, а умер от инфаркта, — задумчиво проговорил мужчина. — Бывает же такое.

Едва Денис вышел из морга на свежий воздух, едва затянулся сигаретой, как на него навалилось. И бешенство, и ярая злость, и жалость, и раскаяние… Навалилось все вместе и сразу.

Он попытался собраться, остановить поток сжигающих его изнутри чувств и эмоций. Может, у него бы это и получилось, будь кто-то рядом. Но он стоял на темной незнакомой улице совершенно один.

Приехав домой, Денис рывком распахнул ящик тумбы, нащупал под бельем несколько патронов, деловито зарядил свой пистолет.

Затем вышел на балкон и, убедившись, что в окне квартиры напротив горит свет, передернул затвор…

Нет, он не планировал стрелять в Цыгана. Но припугнуть этого засранца надо было по-настоящему.

— Открой, гад! Я же слышу, как ты там ходишь!

Наконец щелкнул тяжелый запор. Грязнов рывком распахнул дверь, и в следующий момент ему в лоб ткнулся ствол пистолета.

— Дурак! — закричал Цыган, отдергивая руку. — Я же тебя пристрелить мог! Откуда мне знать, что это ты?

— Это я… — Денис с шумом выпустил из легких воздух. — И я сейчас буду бить тебе рожу.

Он втолкнул Цыгана в квартиру и с размаху двинул ему в челюсть. Цыган отлетел к стене и медленно сполз по ней на пол.

Грязнов закрыл дверь, вынул из кармана фотографию и склонился над Цыганом.

— А теперь говори, кто это?

На фотографии был коротко стриженный парень. Приоткрыв рот, он смотрел в объектив мертвыми глазами.

— Дружище, мне копец! Мне жопа полная!

— Кто это?

— Веня, Хохол!

— Фамилия? Адрес?

— Я говорил уже, не знаю! Это водила наш!

— Где живет?

— Где-то в Бутове!

— Северном? Южном?

— Не знаю! Я его вообще не знаю! Он меня только пару раз в Шереметьеве встречал по приказу шефа!

— Что за шеф?

— Пал Ильич, у него кличка Седой, начальник службы безопасности! Ты послушай меня!..

— Вот и выяснили. Поехали к нему!

— Дурак, меня теперь точно грохнут!

— И отлично! Вы, суки, все вместе!

— Да ты послушай!.. — затравленно закричал Цыган. — Меня вычислили!

Денис замер с занесенным над его головой кулаком.

— Ты не понимаешь? Седой мне отпуск дал! Знаешь, что это значит?

Воспользовавшись замешательством друга, Цыган вскочил, в панике заметался по комнате, подлетел к шкафу и начал вываливать из него прямо на пол всякое шмотье.

— Все, лично я сматываюсь отсюда. Шенгенская виза у меня есть, деньги есть и непреодолимое желание жить тоже есть, — успокаивал он сам себя. Деньги в банк под проценты, выучу язык и стану честным, законопослушным гражданином. В Испанию? Францию? В Бундес? Куда лучше?

— Везде один хрен — что в Штатах, что в Европе. — Денис стоял у стены и вертел в руках пистолет Цыгана. — А тебя все равно найдут.

— Ну спасибо! — в отчаянии хлопнул себя по бокам Цыган. — Ну утешил!

— У вас, у бандитов, это дело принципа. Сначала яйца отрежут, потом язык вырвут. Чтоб другим неповадно было.

— Давай-давай, продолжай!

— И какая разница, в каком лесу лежать? Под Москвой или под Дюссельдорфом?

— Под Дюссельдорфом почва экологически чище, без нитратов!

— Ну если только…

— Мерзавец ты. Сам же меня втянул!

— Сам втянул, сам и вытащу.

— Знаешь, если уж к кому за помощью обращаться, то ты в списке последний. Всю жизнь только на себя надеялся, и все было нормально. И тут, здрасте, связался. Детство вспомнил!

— Если ты сбежишь, то выдашь себя с потрохами.

— Видел я таких, как ты, знаешь где? — Цыган выкатил на центр комнаты огромный чемодан на колесиках и стал лихорадочно набивать его жирное брюхо вещами.

— А ведь правда, у тебя же, кроме меня, и нет никого. — Глаза Грязнова засветились, будто он сделал научное открытие. — Я в списке хоть и последний, зато единственный. А ты всю жизнь надеялся только на себя. И кем теперь стал? В кого превратился?

Цыган попытался закрыть чемодан, который к тому моменту уже был похож на подавившегося бегемота — челюсти не смыкались, тряпки так и вываливались из его пасти.

— Сначала погиб Медведь. Сегодня я потерял еще одного очень близкого человека. Теперь ты в опасности. Делай что хочешь, но решение должен принять прямо сейчас. Или мы вместе, или…

Цыган сел на кровать и обхватил голову руками.

В Москве стояла невыносимая жара, и проехать по центру было невозможно. Грязнов весь взмок, он уже задыхался от злобы и автомобильных выхлопов, а пробка все не рассасывалась. Наконец, не выдержав, выскочил из машины и побежал к метро.

Людской поток вынес его с эскалатора на платформу. Почти сразу подкатил поезд, и пассажиры начали брать его штурмом. Денис с трудом пробился в середину салона, схватился за поручень, отмахнулся от злобного старика. Пот катился градом по его щекам, волосы взъерошились, рубашка съехала набок.